Мир без Солнца - Алексей Калугин

О Стайн Рахимбаев вспомнил, когда Лиза попыталась поднять голову. Он тут же убрал руку, которой машинально продолжал держать за шею руководителя экспедиции.

Подняв голову, Стайн привычным движением поправила растрепавшиеся волосы.

– Вас не зацепило? – спросил Рахимбаев.

– Нет, – отрицательно мотнула головой Стайн. – Что произошло?

Рахимбаев указал на мертвого легионера, на груди которого медленно расплывалось алое пятно.

– Что и говорить, встретили нас по-дружески.

Стайн стиснула зубы так, что скулы побелели.

– Я должна поговорить с полковником Глантом, – сухо произнесла она.

– Интересно, каким образом вы собираетесь это сделать? – криво усмехнулся Рахимбаев.

– Я пойду к нему сама!

Стайн выпрыгнула из квада, всерьез намереваясь пешком отправиться туда, где лежал перевернутый вездеход.

Рванувшись следом за ней, Рахимбаев схватил женщину за руку. Лиза стремительно обернулась и посмотрела солдату в глаза. Взгляд был еще тот – колючий, властный и ненавидящий. Но Рахимбаев даже и не подумал отвести глаза в сторону.

– Сейчас вы никуда не пойдете, – тихо произнес он, с силой сжимая запястье Стайн.

– Вы не имеете права мне приказывать! – Стайн попыталась вырвать руку, которую держал десантник.

– Вы хотите, чтобы я приковал вас наручниками к вездеходу? – еще тише спросил ее Рахимбаев.

Вновь заглянув десантнику в глаза, Стайн поняла, что если она станет с ним спорить, то именно так он и поступит.

Она посмотрела на мертвого легионера, лежавшего на коленях своего товарища, на двух десантников, которые, разложив на капоте машины походную аптечку, оказывали помощь раненым, на перевернутый квад, рядом с которым на песке распростерлись не то мертвые, не то еще живые люди, и, сделав глубокий вдох, закрыла глаза.

Ей хотелось забыть все, что она только что видела. Пусть, когда она откроет глаза, это будет только воспоминанием, признаком дурного сна.

Стайн открыла глаза и увидела перед собой лицо Рахимбаева. Чуть прищурив глаза, десантник смотрел на нее, пытаясь понять, способна ли она сейчас адекватно воспринимать происходящее, или же от страха взбалмошная баба окончательно лишилась рассудка?

– Я в порядке, – произнесла Стайн, понимая, что даже намек на неуверенность в интонациях ее голоса не позволит ей более принимать самостоятельные решения. По крайней мере до конца этой поездки, которая уже превратилась в трагедию.

Помедлив секунду, Рахимбаев разжал пальцы и отпустил ее руку.

Стайн почти без сил опустилась на подножку вездехода и обхватила голову руками.

– Что происходит? – шепотом произнесла она, обращаясь в первую очередь к самой себе.

– Барлах! Волгин! – Рахимбаев взмахом руки подозвал к себе двух десантников, которых не задели пули. – В машину!

– Что вы собираетесь делать? – посмотрела на него Стайн.

– Нужно вытащить ребят из-под огня, – Рахимбаев взглядом указал в сторону перевернутого вездехода.

Он сел за руль и, как только двое названных десантников заняли места на заднем сиденье, опустил тормозной рычаг.

Вездеход сорвался с места.

Рахимбаев рассчитывал, что корпус перевернувшегося набок вездехода послужит им прикрытием и позволит добраться до места аварии, не попав под прямой обстрел. Но они не проехали еще и четверти расстояния до окопов, когда из-за края полуразрушенного складского корпуса показалась уродливая, похожая на раздавленный пирог, туша танка «Персей-35» с выпирающим вперед утолщенным на конце стволом лазерной пушки.

– Сволочи, – процедил сквозь зубы Рахимбаев.

Заметив отсвет активации на конце ствола танкового орудия, он, не оборачиваясь, крикнул сидевшим позади него:

– Держись! – и резко вывернул руль влево.

Из-под колес машины взметнулись широкие полосы песка. На какой-то миг квад замер в состоянии неустойчивого равновесия, балансируя на двух колесах, после чего снова упал на все четыре колеса, но, уже развернувшись под прямым углом к первоначальному направлению движения и выбросив из-под колес фонтаны песка, рванулся с места.

Ослепительно яркая вспышка блеснула в том самом месте, где секунду назад находился квад, превратив песок в лужу раплавленного стекла.

Рахимбаев вновь круто развернул вездеход. Как и в первый раз, ему всего на секунду удалось опередить залп из лазерной пушки.

– Бьют на автоматической наводке! – крикнул сидевший за его спиной десантник. – После третьего выстрела они нас достанут!

Рахимбаев и сам понимал, что дело плохо. Находившемуся в танке стрелку требовалось всего раз хотя бы на миг поймать в перекрестье прицела движущуюся цель, после чего орудие отслеживало ее перемещение и вело огонь в автоматическом режиме до тех пор, пока цель не будет уничтожена. Обычно первые три выстрела по движущейся мишени бывали пристрелочными – автоматическая система наведения танкового орудия определяла параметры движения цели. Четвертый выстрел почти наверняка должен был поразить цель.

Еще один крутой поворот. Квад едва устоял на колесах. А позади образовалась еще одна лужа расплавленного стекла.

– Прыгай! – крикнул Рахимбаев и, ухватившись руками за бортовой поручень, перекинул свое тело через борт машины.

Упав на песок, он перевернулся через плечо и тут же поднялся на колени, ища взглядом тех, кто находился вместе с ним в кваде.

Барлах и Волгин сидели на песке неподалеку. И оба, похоже, были целы.

Неуправляемый вездеход проехал не более пяти метров. Ослепительно яркая вспышка света, возникшая словно из воздуха, превратила машину в пылающий факел. Словно налетев на какую-то невидимую преграду, квад перевернулся через бампер и упал вверх колесами.

Рахимбаев медленно поднялся в полный рост. Человек был слишком мелкой мишенью для лазерной пушки танка. А из трассера на таком расстоянии его было не достать. Он посмотрел в сторону перевернутого квада, до которого так и не доехал. У борта вездехода лежал человек в камуфляжной форме. Чуть приподнявшись, он отчаянно размахивал зажатым в руке платком. Судя по всему, он не мог самостоятельно подняться на ноги – то ли был ранен, то ли ноги его придавил борт опрокинувшегося квада. Рахимбаев узнал его – это был Симецкий. Прикрытый корпусом вездехода, несчастный не мог видеть того, что было видно Рахимбаеву: башенная пушка танка медленно разворачивалась в его сторону.

Рахимбаев стиснул зубы с такой силой, что они заскрипели. Но глаз он не закрыл даже в тот миг, когда ослепительная вспышка превратила перевернутый квад вместе со всем, что рядом с ним находилось, в пылающий костер. Он должен был все это видеть для того, чтобы запомнить до конца жизни.

– Сколько? – спросила Стайн, когда Рахимбаев вместе с двумя другими десантниками вернулся к тому месту, где стоял вездеход с откинутым задним сиденьем, из-под которого валил серый дым.