Пожиратели огня - Луи Жаколио

В тот момент, когда часы на здании суда пробили час, двери в зале заседания раскрылись, и помещение, предоставленное для публики, было взято приступом в ту же минуту. Почти одновременно с этим судья Барнет занял председательское кресло, а двенадцать присяжных разместились по обе стороны председателя.

После обычных предварительных формальностей мистер Дарлинг сообщил о стоящем на очереди деле:

«Дело Кантонской китайской переселенческой компании; представитель, мистер Изикьел Джо Суитмаус, против высокочтимых джентльменов — капитана Джонатана Спайерса, Сэмюэла Дэвиса, его лейтенанта, и судового врача парохода „Калифорния“, Джона Прескотта».

Все трое обвиняемых, остававшихся на свободе благодаря залогу в двадцать тысяч долларов, тотчас же вышли и заняли свои места на скамье подсудимых; с ними вошел и их адвокат, мистер Джером Нойстонг, один из наиболее выдающихся юристов в Соединенных Штатах, сенатор штата Нью-Йорк, нарочно прибывший в Сан-Франциско для защиты обвиняемых, за вознаграждение в тридцать тысяч долларов.

— Джентльмены, — начал председатель, судья Барнет, готовясь очинить первый карандаш, — признаете ли вы себя виновными?

— Нет, судья Барнет! — отозвались разом все трое обвиняемых.

— Вы слышите, Литлстон, эти джентльмены не признают себя виновными! Ну а теперь, мистер Суитмаус, не будете ли вы добры изложить присяжным обстоятельства вашего дела, — продолжал председатель, обращаясь к адвокату обвинителей, — я готов дать вам слово, если мистер Джером Нойстонг ничего не имеет против.

— Мы не можем ничего иметь против чего бы то ни было, — возразила знаменитость, сопровождая свои слова великолепным жестом. — Нам даже неизвестно, зачем мы здесь! Досточтимый собрат наш, Изикьел Джо Суитмаус, вероятно, с целью дать работу своим клеркам прислал повестки о явке в суд моим доверителям, в которых он именует их злодеями, мошенниками, разбойниками и подобными любезными эпитетами, за которые мы предполагаем полностью рассчитаться с ним, взыскав судебные издержки и убытки. Повинуясь предписанию статьи особого уложения штата Калифорния, требующего, чтобы гражданин немедленно явился в суд по получении им повестки, мы пришли сюда и теперь ожидаем, чтобы досточтимый мистер Суитмаус соблаговолил объяснить нам причины и основания, побудившие его к подобному образу действий по отношению к нам, образу действий, который, я должен сознаться, заставляет меня серьезно опасаться за состояние его умственных способностей.

Шепот одобрения сопровождал эти слова опытного оратора, который возложил на своего оппонента трудную задачу изложения дела, а сам приготовился только слушать, предоставляя Суитмаусу нападать и обвинять, не получая немедленного ответа на свои слова, излагать доказательства и приводить аргументы, имея перед собой совершенно безмолвного противника, подстерегающего малейшую его оплошность, готового воспользоваться каждой его ошибкой, каждым промахом и спокойно выжидающего удобного момента, чтобы несколькими ловкими приемами разрушить все с таким трудом воздвигнутое здание обвинения.

В Соединенных Штатах судебные дела ведутся не так, как в Европе. Здесь это не борьба общества и общественной совести с преступником и преступлением, а просто своего рода словесный турнир между двумя адвокатами — адвокатом обвинения и адвокатом защиты. Присяжные не ознакомляются предварительно с делом, на них не может повлиять ни мнение или взгляд председателя, ни речь прокурора, заинтересованного в обвинении подсудимого. Здесь председатель суда — просто судья, который призван только применять законную меру наказания или взыскания после того, как будет произнесен приговор. Ему даже не предоставляется право ставить какие-либо вопросы; его назначение — поддерживать порядок в зале суда, следить за дебатами, давать слово тому или другому из адвокатов и не допускать, чтобы они в пылу схватки от слов переходили к действиям и вцеплялись друг другу в горло или волосы, что в Америке, особенно в западных штатах, случается нередко.

Настоящего обвинительного акта, составляемого судом на основании данных предварительного следствия, здесь вовсе не существует. Вместо него представляется простое изложение, письменное или устное, самого дела адвокатом обвинения, так что обвинение и защита совершенно равны перед судом, вследствие чего ловкий и умелый адвокат имеет громадное, можно сказать, первенствующее значение в любом деле.

При этом публике предоставляется право открыто и беспрепятственно выражать свое сочувствие и одобрение или негодование и возмущение; и часто это открыто высказанное общественное мнение влияет на судей, которые всегда прислушиваются к голосу толпы, весьма чуткой, впечатлительной и в большинстве случаев беспристрастной в своих суждениях.

Говорят, что тот, кто говорит один, всегда бывает прав; да, но не тогда, когда за ним следит опасный оппонент. Поэтому после первых же слов Нойстонга все поняли, что «Цицерон Сан-Франциско» Суитмаус на этот раз нашел себе достойного и опасного соперника.

— В таком случае, мистер Суитмаус, — сказал председатель, судья Барнет, — даю вам слово, если только вы не откажетесь от обвинения.

— Напротив, я настаиваю на нем, судья Барнет! Я изложил всю его суть в специально составленном докладе, который, с вашего разрешения, прочтет господин старший секретарь суда, высокочтимый мистер Литлстон. Этот доклад подробно и обстоятельно ознакомит суд с сутью дела, не возбуждая и не вызывая бурных возражений, как всякое устное сообщение! — при этом адвокат Суитмаус многозначительно взглянул на адвоката Нойстонга, но последний продолжал пребывать в строжайшем безмолвии.

Старший секретарь суда Литлстон, сияющий и торжественный, поднялся и окинул самодовольным взглядом присутствующих. Наконец-то ему представился случай выказать перед самым избранным обществом Калифорнии свое умение если не говорить, то хоть читать. Он внутренне торжествовал.

Трое обвиняемых, одетые с непривычной в западных штатах изысканностью, более походили на почтенных зрителей, чем на обвиняемых; они держали себя просто, естественно и непринужденно. Красный Капитан, Джонатан Спайерс, на которого были обращены все взоры, был красивый мужчина лет тридцати, с благородными чертами лица, выражающими непоколебимую энергию. Скептическая усмешка, блуждавшая на этом красивом лице, казалось, говорила о том, что этот человек ничего на свете не признает, кроме своей собственной воли. Словом, это мог быть или величайший негодяй, или гений, смотря по обстоятельствам и в зависимости от того, как сложилась его жизнь. Бывший командир «Калифорнии» с одинаковым достоинством мог бы носить как мундир адмирала федерального флота, так и костюм командира пиратов.

Сэмюэл Дэвис и Джон Прескотт, старший лейтенант и судовой врач того же судна, представляли собой разительный контраст по отношению к своему командиру. Это были грубые янки, лишенные всяких предрассудков, готовые на любое дело, лишь бы оно принесло им несколько десятков долларов, и их изысканные костюмы только еще больше подчеркивали вульгарность их манер. Они были приглашены на суд лишь для проформы, так как все равно отвечал за них капитан, в руках которого они были слепым и послушным орудием.