Девушка в белом кимоно - Ана Джонс

— Не получается! — рычит она. Потом размахивается и бьет камнем. И еще, и еще.

— Подожди! — я вспоминаю о фонаре. И вслед за этой мыслью накатывает волна восторга. — Не хочет рваться, но против огня не устоит!

Ее несчастное лицо тут же оживает. Она бросает камень и достает спичечный коробок, в котором осталось около шести спичек. Осмотрев забор, она подходит к планкам, которые ближе всего стоят к калитке.

Сначала она трет ладони между собой, дыша на них, чтобы согреться, потом одним движением зажигает спичку. Мы прижимаемся друг к другу, подносим огонек к веревочной петле и ждем. Над веревкой поднимается тонкий завиток дыма, но потом пламя на спичке гаснет, и она роняет ее из пальцев. Мы пытаемся снова. А потом еще раз.

Ничего не получается.

— Подожди! — я снимаю с фонаря стекло, выдвигаю фитиль как можно дальше и наклоняю его к веревке. Язык пламени касается ее, и вскоре появляется дым. Он поднимается в воздух, а веревка тем временем скручивается и съеживается, обнажая бамбуковую планку.

— Получилось! — мы обмениваемся счастливыми взглядами и улыбаемся.

Я передаю ей лампу, и она наклоняет ее к следующему узлу, чтобы терпеливо дождаться, пока тот тоже задымится и съежится. Так она обжигает узлы один за другим.

Я наблюдаю за ней, придерживая живот и молясь, чтобы ребенок немного подождал. Всего лишь еще чуть-чуть. Несколько минут терпения могут подарить ей целую жизнь в покое.

Закончив выжигать узлы на одной планке, Сора выдергивает ее и переходит к следующей. Вот их уже пять, но нам нужен проход пошире. Она действует быстро, а я стараюсь не двигаться, чтобы успокоить ребенка.

Вот Сора берет мой чемодан, выбрасывает его за пределы забора и делает мне знак следовать за ним. Я поворачиваюсь и протискиваюсь в дыру в заборе боком, задевая его животом и спиной.

И вот он, первый глоток свободы.

Появляется Сора и начинает оглядываться.

— Куда пойдем?

Железнодорожная станция находится справа от меня, в своем воображении я проходила этим путем уже тысячу раз, вот только я знаю, что не могу вернуться домой. Поэтому я смотрю налево и начинаю двигаться вдоль бесконечного бамбукового забора, все еще держась за живот. Он напрягается, но я все равно иду, пряча искаженное гримасой лицо за шарфом. Еще чуть-чуть.

— Куда? — быстрые шаги меня догоняют. — Наоко, куда мы идем? Что, если ты сейчас родишь?

— Все в порядке. Ребенок успокоится, как только я смогу отдохнуть, а здесь каждый день ходят монахи и монахини, значит, их монастырь где-то рядом.

* * *

Бесконечный бамбуковый забор свернул за угол, но мы не последовали за ним. Мы пошли вперед, пока не нашли небольшой монастырь. Его тоже окружал забор из бамбука, но он был лишь в половину высотой от того, из-за которого мы только что выбрались. Их территория была ухожена, но без излишеств. Мы уперлись в еще одну калитку, но только на этот раз мы хотели в нее войти.

Я была без сил.

Мы с Сорой надели на себя всю одежду, что нашлась в моем чемодане, уселись на него сверху и прижались друг к другу. У меня продолжало схватывать живот, но я старательно этого не показывала. Я боялась, что побег спровоцировал преждевременные роды, поэтому старалась успокоиться и думать только о приятном.

— Я так рада, что ты рядом, Сора, — я уткнулась в ее плечо и сомкнула отяжелевшие веки. Прилив энергии иссяк, и я снова осталась опустошенной и обессиленной.

Я задремываю и просыпаюсь, и сон мой больше похож на медитацию. Меня будит только накатывающая боль в животе, и тогда я думаю о бабушкиной истории про ученика и учителя, той самой, в которой упоминается паук. Я представляю, как с неба спускается паук и садится мне прямо на живот. Это уродливое существо смотрит на меня множественными глазами-бусинками. Я хочу, чтобы он исчез, поэтому зажмуриваюсь, но стоит мне открыть глаза, как он появляется снова.

В истории ученик докладывает учителю, что видел паука, и говорит, что приготовил нож, чтобы в следующий раз, когда тот появится, спокойно с ним расправиться. Учитель же советует ему взять кусочек мела.

— Когда снова увидишь паука, поставь ему на животе крест и скажи мне об этом, — велел учитель.

Паук появляется, и ученик выполняет совет учителя. И тогда учитель просит его приподнять свою рубаху: под ней оказывается крест, нарисованный мелом. Что означает эта история? Лишь то, что мы часто стремимся уничтожить то, что нас пугает, но делая это, мы уничтожаем себя самих.

Да, мне страшно, но я приняла свой страх. Чийо отвергла его, как и Айко и многие другие девушки. Что они сейчас чувствуют, зная, что они сделали? Разве этот их поступок не разрушает их сердца?

— И я благодарна тому, что ты увидела паука на своем животе, Сора, — мой голос мне же самой кажется каким-то далеким. Это я сказала? Или я сплю? — Ой-й-й-й! — живот снова сжимается, и я сжимаюсь над ним, стараясь переждать боль. На этот раз схватка сильная. Что-то теплое полилось между моими ногами.

— Сора... Сора!

И еще одна схватка.

Нет. Еще рано.

Япония, настоящее время

Медленными шагами я подходила к японскому дому в традиционном стиле и к женщине, которая ухаживает за его садом. Когда моя нога ступила с дороги на траву, потом на гравийную дорожку, пульс громом небесным отдавался в моих ушах.

Она обернулась, и в ее лице читалось удивление.

Я остановилась, удивленная не меньше нее, но потом продолжила идти вперед.

— Простите, пожалуйста, я не хотела вас напугать, — еще несколько шагов, глубокий вдох, но мне так и не удалось избавиться от нарастающего напряжения между ребер. — Вы случайно не принадлежите к семье Накамура?

Она сняла шапку с козырьком, сложила ее и поправила волосы, выбившиеся из тугого узла. Она внимательно посмотрела сначала на мой шелковый шарф, потом на мой блейзер и только потом мне в лицо. Пока она рассматривала меня, я жадно впитывала каждую деталь ее облика. Она была элегантна, с тонкими морщинками на коже, волосами цвета оникса, в которых виднелись седые пряди. Убранные наверх, они открывали красивую шею и плечи. Она была как раз подходящего возраста, но она ли это?

Я улыбнулась и поправила свой блейзер.

— Я Селби Портер, — представилась я, используя свой журналистский псевдоним. Потом я стала говорить тише, боясь ее спугнуть. — Я работаю вместе с Йошио Ито из «Токио Таймс», мы готовим статью о вашей семье и торговой компании в Иокогаме и о вашем семейном доме, — жестом я указала на дом.

Она обернулась и посмотрела туда, куда я указывала.

— Он прекрасен, кстати, — я сделала еще несколько шагов, пока не оказалась рядом с ней. — Цветы просто великолепны, — в воздухе стоял цветочный аромат. Это были те же самые цветы, которые я видела в корзине на столе администратора в офисе Торговой компании Накамура. Они были похожи на белые хризантемы, только почти в три раза больше тех, что встречаются в Америке.