Вы друг друга стоите - Сара Хогл

– У меня собеседование в субботу утром.

– Ах, точно, в лагере для автотуристов.

Я до сих пор не очень представляю, в чем заключаются обязанности. Кабинетов и небольших офисов я стараюсь избегать, а идея бродить по туристическим маршрутам и получать за это деньги оказалась весьма привлекательна. Наш домик в лесу превратил меня в специалиста по экстремальным видам отдыха, я новый Беар Гриллс.

– Ну… – Тяну дальше за ниточку, пока не высвобождаю еще пару сантиметров. Скрыть разочарование не получается.

Николас тоже, кажется, разочарован, но тень улыбки возвращается, а у глаз появляются веселые морщинки:

– Собираешься скучать по мне?

– Вовсе нет, – бормочу я. Но звучит неубедительно даже для меня. Чтобы отвлечься от напавшего на нас уныния, спрашиваю: – Так что, получается, ты будешь решать финансовые вопросы за родителей? Можешь делать за них инвестиции? Я слышала, сейчас собирают деньги на фильм о крысе-пиццайоло, называться будет «Ратажуй». Может, тебе стоит изучить этот вариант.

– Не-е-ет, – смеется он. – Делать что захочу с их деньгами я не могу. Буду в основном слушать и записывать. Потом все передам маме, а она решит, чего хочет.

Я даже не спрашиваю, почему Дебора не может поехать сама. Она родила детей только затем, чтобы под рукой всегда были послушные ее воле миньоны.

– Всего два дня, – мягко обещает он. – Весь дом в твоем распоряжении. Можешь пририсовать длинные закрученные усы всем моим фотографиям и прыгать на кровати голой.

– Звучит как мой обычный день.

Когда-то я именно об этом и мечтала. Дом без Николаса! Я бы радовалась от души. Как же обидно, что теперь буду скучать по его дурацкому прекрасному лицу.

Будильник я ставлю на самый ранний час, чтобы успеть проводить Николаса. Просто безумие, что они назначили встречу на десять утра, зная, что ему придется добираться на машине. Снаружи темно, как в космосе, и слишком холодно для путешествий. Мотор и шины могут не выдержать. Кроме того, он уезжает, как раз когда у меня, похоже, начинается приступ кишечного гриппа. С комком в горле я наблюдаю, как он завязывает шнурки. Рядом уже стоит собранная сумка с вещами и всем необходимым на ночь.

– Мне нехорошо, – бормочу я.

Обернувшись, он поднимает на меня взгляд.

– Что не так?

– Живот болит. Меня сейчас стошнит. И температура. Мне плохо. – Я хожу туда-сюда. Чтобы чем-то занять руки, открываю его сумку и ворошу вещи. Брызгаю немного его одеколона на запястья и тру, а потом подношу к носу и вдыхаю. Тошнота немного отступает. Потом поднимаю глаза, сталкиваюсь с пытливым взглядом Николаса, и сердце пропускает удар.

– Что?

– Ничего. – Голос подрагивает, и он отворачивается, завязывая второй ботинок.

– Подожди! – Он поднялся на ноги, и я почти кричу. – Ты не можешь уехать вот так. Ты еще не позавтракал.

– Слишком рано, я не голоден. Перехвачу что-нибудь по дороге попозже.

– Может, еще кофе? – Делаю шаг в сторону кухни, но он качает головой, похлопав по термосу.

– Я много взял.

Может, ему не нужно пить кофе. Будет на взводе, превысит скорость. Вылетит с моста и шестнадцать раз перевернется в воздухе.

– Вдруг ты заснешь за рулем, я волнуюсь.

– Спать я лег рано, так что сна ни в одном глазу, – посмеиваясь, объясняет он. – Все будет в порядке.

– А вдруг пойдет снег?

– Я не засну, даже если пойдет снег. – Кажется, ему весело.

– Николас, я серьезно, – хмурюсь я. – Мне попалось кое-что о Кохассете, не хотела говорить, чтобы не пугать, но в августе там было три случая угона автомобиля. На заправке подходили какие-то ребята, говорили, «у вас отвалилась крышка бензобака», а когда хозяева автомобиля оборачивались посмотреть, наставляли на них оружие.

Он обхватывает мое лицо ладонями, в его взгляде расплавленный огонь, и смотрит он так, будто любит меня. В мыслях всплывают все те случаи, когда я почти ушла, и это страшно. Все бы пропустила.

– Тогда я не буду заправляться в Кохассете.

Как жалко я выгляжу. Беспомощный новорожденный котенок.

– Ты не можешь оставлять меня одну больной.

Он кладет ладонь мне на лоб, и простой жест кажется таким интимным. Ох, я же спала с этим мужчиной, а интимным кажется одно касание? Я заразна. Николас не может ехать в Кохассет, а то перезаразит всю пивоварню. Он должен остаться на карантине вместе со мной.

– Мне кажется, твоя болезнь называется любовью, – усмехнувшись краешком рта, говорит он. Сердце ухает в пятки. Язык завязывается узла на три, не меньше. Ответ придумать я не могу, так что Николас подходит еще ближе, пока не встает вплотную. – Так и есть. Поверь, симптомы явные.

Губы не слушаются. Пытаюсь что-то выговорить, но вырывается непонятный писк.

Он хмыкает и наклоняется поцеловать меня в висок. Губы замирают возле моего уха, и меня бьет такая дрожь, что он тоже ее ощущает, не сомневаюсь.

– Очень знакомое состояние.

Цепляюсь за подлокотник дивана, чтобы не упасть, когда он отодвинется. Николас отвернулся, плечи мелко подрагивают – готова спорить, изо всех сил сдерживает смех.

После прозвучавшего обвинения я в таком раздрае, что едва могу собраться и попрощаться.

– Удачи на собеседовании, – желает он. – Не сомневаюсь, тебя ждет огромный успех. Я вернусь, красавица, не успеешь оглянуться, – подмигивает он и исчезает на своем грозящем разбиться джипе, с чрезмерным или недостаточным запасом кофеина и заразной болезнью.

Мне надо как-то убить время, и следующие пару часов я крашу входную дверь в фиолетовый цвет, заказываю Николасу зарядное устройство с проводом подлиннее, и завожу новый инстаграм-аккаунт, посвященный чудовищному набору фарфоровых детишек. Называю их Фрэнком и Хэльветикой и собираюсь каждый день ставить их в новое место, чтобы озадачить Николаса. Будет как рождественская игра в эльфов, проверяющих, заслуживают дети подарки или уголь, а к утру успевающих спрятаться в новое место. Только назову я ее не «эльф на полке», а «демон на потолке». Больше всего мне нравится мысль подвесить их на леске на уровне глаз Николаса. В душе! В машине! В рабочем кабинете! Будет куда веселее, чем мой старый «Инстаграм».

Телефон звякает в 9:50 сообщением от Николаса, где он пишет, что нормально добрался до Кохассета.

«Удачи!» – пишу я в ответ, хотя не знаю, в чем именно ему эта удача нужна. Все это он делает не для себя, а для родителей.

От него быстро приходит ответ: «Тебе тоже! А чтобы удачи было больше, загляни по пути в “Барахолку”. Встреча со старым другом может помочь».

Мой старый друг умер медленной и мучительной смертью. Скорее всего, простоит пустым лет пять, или его снесут, а лучше мне от этого точно не станет. Но Николас пытается быть милым и подбадривать меня, так что я посылаю в ответ смайлик. Даже когда неправ, он такой славный.