Черный ворон, я не твой - Владимир Колычев

– Нормально? То есть тебе все равно, что твой отец изменял твоей матери?

– Нет… Но мы же все молчали…

– Чтобы спокойствия не нарушать, молчали. Спокойствия, которое твой отец установил…

– Ну так он всех под хомутом держал. И нас, и вас… Все пикнуть боялись…

– Теперь не боимся, – сказал Игорь.

– Его нет, потому и не боитесь, – язвительно ухмыльнулся Герман.

Это была чистой воды правда. Все в семье боялись дядю Стаса. Так же крепко боялись, как и уважали. Но нет больше дяди, и некому сплачивать семейство. И страха перед ним больше не было. И подчиняться ему не хотелось…

– А это уже неважно, почему… Нам не нравился твой отец. Нам не нравились его порядки…

Олег остановил машину.

– Все, приехали!

Относительно новая «десятка» с украинскими номерами стояла в небольшой рощице за гаражами. Место тихое и со стороны дороги совершенно неприметно. Единственная опасность – вандалы и автоугонщики. Но ни те не тронули беззащитную машину, ни другие. Все было в норме. Можно было перегружаться и уезжать – неважно куда, лишь бы подальше от города. Машина куплена была по доверенности, на фальшивый паспорт, которым владел Олег.

– Себастьяна с нами давай, – по привычке распорядился Герман.

Лучше бы он этого не делал.

– Зачем нам труп с собой таскать? – не соглашаясь, качнул головой Игорь.

Казалось, он нарочно шел наперекор бывшему вожаку.

– Потому что он мой брат!

– Мы его сожжем. Вместе с машиной.

– Сволочь ты! Я всегда знал, что ваша семейка сволочная!

– Так вали к своей семейке! – презрительно скривился Игорь. – Сейчас я тебе это устрою!

Он наставил на Германа пистолет.

– Эй, так нельзя… – не на шутку испугался тот. – Я же свой…

– Тогда молчи и сопи в две дырки, если свой…

Игорь спрятал оружие… Римма поняла, что сделал он это напрасно. Герман не тот человек, которого можно оставлять за спиной.

– Может, я заберу свою долю?

– Забирай, – разрешил Игорь. – Только не здесь… Сваливать надо…

Использованную машину облили бензином и подожгли. Труп Себастьяна так и остался в ней. Рано или поздно его опознают, но бояться уже нечего. Римма и все остальные прекрасно понимали, что их семья давно засвечена. Вернее, остатки некогда большой семьи, сплоченной жесткой отцовской волей.

Вопреки ожиданиям, из города выехали без проблем. Проезжая мимо поста ГАИ, они обратили внимание, как засуетились дежурившие на нем люди. Похоже, они только что получили команду перекрыть выезд из города. Подтверждением тому послужил шлагбаум, который опустился уже за спиной удачливых грабителей.

Римма облегченно вздохнула.

– Теперь можно делить деньги.

– Отъедем подальше, – решил Игорь.

– Э-эх, – подавленно вздохнул Герман.

Он понимал, что в одиночку ему не выжить. Машина ему не достанется при любом раскладе, а без нее далеко не уйдешь. А его будут разыскивать – и украинские менты, и российские. И не только его…

– Может, останешься с нами? – пожалела его Римма.

– Да я бы остался… Только деньги все равно бы поделить надо. На всякий случай. Может, разбегаться придется…

– Разбежишься, – хмыкнул Игорь. – И головой об стенку!

– Зачем ты так? – жалостливо спросил Герман. – Ты же видишь, я с вами. А то, что наехал на тебя, так это за брата. Что бы ты сделал, будь ты на моем месте?

– Не хотел бы я быть на твоем месте, – в мрачном раздумье изрек Игорь и глянул сначала на брата, а потом на него. – Я бы тебя, наверное, убил…

– Вот видишь!

– Вижу.

– Тогда зачем злишься на меня? Я же не злюсь…

– Тогда зачем деньги делить?

– Да нет, не надо их делить, – пожал плечами Герман. – Пусть в общей куче лежат. Но хотя бы посчитать, сколько их там…

– Посчитаем, – кивнул Олег. – До светла едем, а потом на стоянку…

Пока не рассвело, они успели проехать еще сто пятьдесят километров. Заехали в лес, подыскали место погуще да поглуше. В багажнике палатка, продукты, примус, посуда. Все было предусмотрено на случай аврала. Так бы они продолжали ехать, но поскольку за ними охотились, светлое время суток они должны были провести подальше от людских глаз. А ночью в дорогу – куда конкретно, надо будет еще решить.

Трудно было удержаться от искушения оприходовать награбленное добро. На подсчеты ушло не меньше часа. Евро, доллары, рубли, гривны, драгоценные камни и металлы. Если перевести все в доллары – что-то около трех миллионов.

– Три на четверых плохо делится, – глядя на Германа, сказал Игорь.

– Эй, ты чего? – забеспокоился тот.

– Ты что, шуток не понимаешь? На четверых делим…

– Спасибо, братаны, – чуть не прослезился Герман.

Он выглядел настолько жалко, что даже Римма утратила бдительность. А зря.

– Но, может, лучше на пятерых поделим, – неожиданно предложил он. – Себастьян тоже участвовал…

– И кому его доля? – ехидно глянул на него Игорь.

– Мне… Я очень любил своего брата… А вы его не любили… Не любили!!!

Сначала по ушам резанул его демонический вскрик, а затем – выстрел из пистолета. Олег схватился за живот и, в предсмертном изумлении глядя на своего убийцу, рухнул сначала на колени, а затем приземлил и все тело.

– Эй, ты чего? – бледнея, пробормотал Игорь.

Он попытался вытянуть из-за пояса свой пистолет, но выронил его на полпути к цели.

– Что, руки трясутся? – презрительно хохотнул Герман. – А у меня нет!

Он умел убивать. И еще раз подтвердил это, выстрелив в Игоря.

– А у меня не трясутся!

Голос у Риммы дрожал, но руки действительно уверенно держали пистолет, направленный на Германа.

– Эй, ты чего, кроха? – досадливо поморщился убийца. Он прекрасно понимал, что не успевает выиграть у нее время. И его душила злоба на самого себя. Как же так – не учел такую мелочь, как сестра убитых им родственников. – Я же не собирался тебя убивать! Я же всегда за тебя был!

Он держал пистолет в опущенной руке. А Римма уже наполовину выдавила слабину на спусковом крючке. И стрелять метко она тоже умела, правда, пока только теоретически, по мишеням, но сейчас дело точно дошло до практики.

– Вспомни, как я и Себастьян Егору за тебя отомстили!.. Это для меня они двоюродные! – кивком головы показал он на неподвижные тела. – А к тебе я всегда как к родной сестре относился…

Он приподнял руки, словно собираясь протянуть их к ней, взывая к родственным чувствам. Но Рима жестко пресекла эту попытку.