Ворон. Сыны грома - Джайлс Кристиан

Когда солнце поднялось на вершину небосклона, Кнут предупредил Сигурда (ярл греб вместе с нами), что с мола, видневшегося впереди, нас готовятся атаковать два франкских военных корабля.

– Дело нешуточное, – сказал кормчий. – Корабли мощные, сразу видно, но мы можем попробовать проскочить мимо, пока они не отплыли. – Он скривил лицо: – Эти безбородые сволочи, похоже, здорово распалились.

Однако Сигурд не захотел допустить, чтобы на нас напали, когда мы все на веслах, и, хотя это отняло время, стал собирать боевой отряд.

– Свейн, Флоки, Брам, Аслак, Бьярни, Ворон, сюда! – приказал он, вытаскивая свое весло из отверстия. – Пенда, ты тоже, ведь гребешь ты как английская девчонка.

Мы, ввосьмером, заспешили на нос «Змея», сложив весла и взяв вместо них копья со щитами. Браги собирал такой же отряд на носу «Фьорд-Элька».

– Ну а вы, сукины дети, гребите! – крикнул Сигурд тем, кто остался на скамьях. – Гребите так, будто здесь ваши отцы.

Первый из франкских кораблей отчалил и, резко молотя веслами, устремился к реке. Канал за ним грозил скоро стать слишком узким, чтобы мы с датчанами могли по нему пройти.

– На борту епископ Боргон, – объявил Эгфрит и указал на знамя из красного шелка, развевавшееся на корме судна.

– Быстрее, сыны грома! – взревел Сигурд. – Ваши предки смотрят из чертога Одина! Пускай Всеотец уничтожит вас, ежели вы их опозорите!

После этих слов викинги налегли на весла, зарычав от боли в легких, едва не лопнувших от натуги. Все мы знали: если франки поймают нас в этой реке, нам, вероятно, не удастся выбраться из западни.

Отчалил и второй корабль. Нет, нам было уже не уйти. Я нахлобучил шлем, и мы выстроились кабаньей головой, или клином. Перед нами возвышалась голова Йормунганда, вернувшаяся на свое законное место. Мне показалось, что я увидел епископа Боргона: он взмахнул худосочной рукой, и на облачном небе вместо креста мелькнул меч.

– Поднимай щиты! – крикнул Брам, когда первые стрелы полетели в нас и упали на палубу или за борт.

Обыкновенно мы подходили к врагам так близко, что по запаху могли сказать, чем они сегодня завтракали. Затем при помощи крючьев мы сцепляли корабли вместе и дрались на палубах, как на суше. Но сейчас следовало действовать иначе. Одна из стрел воткнулась в щит Флоки. Викинг перевернул его и мечом отсек древко, оставив железный наконечник внутри.

– Эти недоумки хотят поскорее встретиться со своим богом, – пробормотал Черный, плюнув через борт.

– Соберитесь с силами! – проорал Сигурд.

Кнут крикнул тем, кто сидел с правого борта, втащить весла. «Змей», страшно накренившись, подался влево, но этого оказалось недостаточно, и наш нос ударился о нос франкского корабля. Раздался оглушительный треск. Затем поднялся рев, и мы бросились на правую сторону встречать врага. Приготовившись, если подвернется случай, метать копья, мы держали щиты поднятыми. Вражеское судно не так низко сидело в воде, и это давало франкам возможность смотреть на нас сверху. Гребцы с нашего правого борта теперь встали и оборонялись от стрел, летевших со смертельно близкого расстояния. Те же, кто сидел слева, продолжали грести: мы боялись, что, если они бросят весла, «Змей» перевернется.

Один из франков подался вперед, выкрикивая своим солдатам какие-то приказы. С быстротою молнии я вонзил копье ему в горло и со всей силы повернул, прежде чем выдернуть острие. От моего шлема отскочила стрела. Свейн Рыжий подцепил императорского солдата, всадив ему в плечо свою огромную секиру, и перебросил его через ширстрек. Франк разбил лицо о корпус «Змея», прежде чем исчезнуть в воде под ее брюхом. Сигурд метнул копье, поразив толстого воина в мясистую шею. Тот закричал, как женщина, и упал, вцепившись в древко. Всюду сыпались стрелы, втыкаясь в палубу и в щиты, застревая в кольчугах или путаясь в плащах. Послышался еще один сильный удар: это «Фьорд-Эльк», пройдя с левого борта, столкнулся со вторым франкским кораблем. Но река не перестает течь, когда людям приходит в голову убивать друг друга, и мы продолжали неуклюже двигаться по течению, развернутые боком. Оба судна медленно, но верно поворачивались носами вниз. Кальф, шатаясь, попятился, лицо его исказилось от боли: ему в плечо вонзилась стрела. А у Халльдора была рассечена щека, и мясо вместе с кожей и взъерошенной бородой повисло, обнажив кость. Глаза викинга расширились от ужаса.

– Дядя, отцепи нас от этого поганого корыта! – крикнул Сигурд, ударяя мечом по франкскому щиту.

И тут я увидал Кинетрит. Она стояла на корме «Змея», и низкорослый англичанин Виглаф умолял ее укрыться за его щитом. Но она лишь указала на восток. Когда Виглаф посмотрел в ту сторону, его лицо выразило все: три, если не больше, франкских корабля (поменьше первых двух) отчалили от мола, заполненные вооруженными людьми, и готовились послать смертоносную тучу на наш правый борт. Копье, вылетевшее из толпы врагов, отскочило от шишака моего щита. Улаф и Брам Медведь, подбежав к нам, принялись поднимать весла и бить ими по борту франкского судна. Викинги налегали изо всех сил, стараясь оттолкнуть неприятельский корабль. Бодвар с Ирсой взялись помогать. Эти четверо подвергали себя большой опасности, и потому некоторые из нас стали прикрывать их своими щитами, вместо того чтобы разить противника. Асгот, Ульф и Гуннар швыряли неважно изготовленные копья, которые мы подобрали. Враги пригибали головы. Ни одна из сторон не использовала крюков, и я подумал, что франки хотят сцепиться с нами борт о борт не больше, чем мы с ними.

Датчане тем временем догнали нас и принялись метать стрелы и копья в небольшие франкские суда, чем помогли нам. Рольф понял, что ладьи нужно держать носами по течению, чтобы не угодить во вражескую западню. Полоска воды уже отделяла «Змея» от корабля противника. Улаф подстегнул своих помощников, и они сделали последнее отчаянное усилие, чтобы оттолкнуться от судна, которое, как кричал Дядя, строили слепые тупоголовые сыновья однорукого тролля. Брам и другие викинги не нуждались в побуждении: как только расстояние между кораблями увеличилось, половина из всех, кто был на левом борту, схватили весла и уселись на сундуки, а остальные стали прикрывать их щитами.

– Ворон! – крикнул кто-то. – Ворон!

Обернувшись, я увидел Боргонова телохранителя, того самого великана. Пробираясь сквозь толпу франков, он лез на корму, где его соратники все еще стреляли, ведь корабли едва разошлись на расстояние вытянутой руки.

– Чего хочет этот здоровенный ублюдок? – произнес англичанин Ульфберт, вкладывая меч в ножны и швыряя копье.

Оно пролетело рядом с лицом великана, вставшего на ширстрек. Норвежские стрелы проносились мимо него. Казалось, он вот-вот на нас прыгнет, хотя полоса воды между двумя кормами ширилась.

– Этот здоровенный кусок дерьма, видно, спятил, – сказал Пенда, вытаращив глаза.

– Эй ты, большая зловонная куча! Я здесь! – крикнул я, поднимаясь на приступку в основании мачты и стуча мечом по щиту. – Ты, кабанья морда!

Франк увидал меня, и ухмылка расползлась по его лицу. Он как будто даже не заметил стрелы, отскочившей от железной чешуи на его плече. Викинги, стоявшие на корме «Змея», невольно попятились, освободив пространство перед румпелем. Их щиты по-прежнему были неподвижно подняты, хотя поток копий и стрел начинал иссякать. Наконец великан согнул мощные ноги, выбросил руки вперед и, прыгнув, с глухим ударом приземлился на нашу палубу. Это был мощный скачок, особенно если учесть тяжесть тела и снаряжения. То, что викинги позволили Боргонову телохранителю его совершить, а не выстроились у ширстрека и не столкнули верзилу в темные глубины, было данью уважения.