Кто остался под холмом - Елена Михалкова

– Тело было тяжелее, по вашим словам, чем сразу после смерти. Вы дотащили его до погреба в одиночку, а три дня спустя мы с вами едва управились вдвоем. Конечно, нужно учесть трупное окоченение и еще ваше состояние: полагаю, вы были не совсем вменяемы после того, как размозжили его башку…

– Я не размозжила, – внятно сказала Кира. – Я всего лишь разбила ему лицо. Пульса не было! Но вы представляете, как меня трясло, когда я щупала этот чертов пульс?

– Давайте уже, добейте старуху, – мрачно усмехнулась Шишигина.

– Мы с вами сбросили в реку не Карнаухова. Он остался жив.

1

ДНИВНИК СВОЕЙ ЖИЗНИ

20 июля

«Играла с котом. Рисовала. Рисовала кота. Валялась. Тупила в телек. Валялась с котом. Читала. Тупила в телек. Резалась в тетрис».

Старуха, заметив, что Марта взяла тетрадку, сунула любопытный кривой нос и известила, что ДНИВНИК пишется не так.

Тут они с Мартой поспорили. Марта утверждала, что записывает в тетрадке свои ДНИ, а в словарях фигня, фигня, и не надо этим словарем ей в харю тыкать, харя не казенная.

В ответ на это Шишига завернула что-то маловразумительное о неосознанном заимствовании маргинальной лексики, которое, как уловила Марта, старухой осуждалось. Как только Шишига ушла, Марта залезла в тот самый словарь, который только что обругала, и нашла, что маргинальный – это находящийся на границе различных социальных групп. «Вот теперь все стало ясно», – с сарказмом произнесла она, и если бы нашелся тот, кто ее услышал, он безошибочно узнал бы интонации Веры Павловны.

В доме у Шишиги Марта скучала, что скрывать. После обеда Гурьянова принесла ей свой телефон, где нашлись кое-какие игры. Пару часов Марта забавлялась с тетрисом, но потом опять села на подоконник и стала глазеть на прохожих и собак.

– Марта, нам нужно время, – сказала накануне Гурьянова. – Тебя похитил убийца, на счету которого уже очень много жертв. Мы его найдем. Но ты не должна выходить из дома, потому что он попытается снова на тебя напасть. Во-первых, ты свидетель…

Что «во-вторых», Гурьянова не сказала, поперхнулась на полуслове. Но Марта же не дура. Люди порой думают очень громко. «Во-вторых, ты рыжая».

Она оценила, что с ней говорят как со взрослой, и согласно кивнула.

– Мы не знаем, сколько дней тебе придется проторчать в моей компании, – скрипнула Шишига. – Подумай, чем заняться, чтобы не сдохнуть от тоски. Книг мы тебе, допустим, из библиотеки принесем…

– Лучше Вальку принесите, – начистоту сказала Марта.

Женщины переглянулись.

– Валентине сюда нельзя, – покачала головой Гурьянова. – Ей вообще ничего не нужно рассказывать.

Пришлось смириться.

Целый день Марта провела в чужом доме, разведывая потайные уголки и охотясь на кота. К вечеру Дуся перестал удирать при ее появлении, а стал шмякаться на спину, страдальчески закатывая глаза, в точности как человек, осознавший безвыходность своего положения.

Убийцу Марта не боялась. Если Гурьянова и Шишига взялись за дело, они вытащат этого извращенца из норы и по стенке размажут тонким слоем. Никому не выстоять против них. Одна вон попробовала – и что вышло? Лежит синяя с биркой на ноге. Про бирку – это ей взрослые пацаны рассказали, думали напугать, ха-ха!

Вечером ей удалось подслушать отрывок разговора про Валькину мать.

– …страшных дел наворотила бы… – тихо говорила Кира Михайловна.

– Психопатия как она есть. Физически человек совершенно здоров, но из души вырезан значительный фрагмент – между прочим, не думаете ли вы, что если из одного места убыло, в другом прибыло?

– Вы имеете в виду ее сексуальную привлекательность?

– Да нет же! Я о том, что где-то по свету бродит альтруист с избытком любви к людям. Если в каком-то городе рождаются три психопатические личности, там же появляется условная мать Тереза. Условная – потому что настоящая далека от той сусальной картинки, которую рисуют журналисты.

Марта представила: сидит на облаке старый Бог с ножницами и, насупившись, вырезает лоскутки душ из широкого куска прозрачного тюля. Хрясь, хрясь – и резанул мимо. Может, даже по пальцу. А в конце дня смотрит: ба! Излишки! Ну, и напихал в первого попавшегося, не пропадать же добру.

А из тюля – потому что красиво. У них дома висели тюлевые занавески в ромашках. После того как мама уехала, Марта один раз прибежала к своему дому и с тех пор даже близко к нему не совалась, обходила район стороной. Стоит мертвая изба без хозяев, окна закрыты ставнями, как глаза у покойника.

Одно время Марта злилась: почему мама не позвала бабку переехать к ним вместо того, чтобы Марту отправлять в чужую нечищеную халупу. А потом поняла: нельзя бабку пускать в их чудесный дом. Она с собой грязи нанесет, и дух после нее останется кислый, гадкий, сколько ни проветривай, и все им испоганит, как вонючий хорек, и белоснежные занавески дерьмом измажет.

Правильно мама поступила.

2

Шишигина попросила Киру сделать дубликат ее ключей и оставить себе: «У вас должна быть возможность в любое время попасть в дом». Она дошла до ремонтной мастерской, где вот уже несколько лет вместо веселого чесночного армянина сидел неприветливый парень, которого она опасалась даже спрашивать, не родственник ли он бывшему хозяину. Он был бородат по последней моде – окладисто бородат – и носил темные очки даже зимой. Ее ключи он, не глядя, швырнул в коробку, и Кира, вспыхнув, неожиданно для себя отчитала его за грубое обращение с клиентами. Бородач вынул ключи и положил рядом.

– Когда будет готово?

– Через полчаса, – буркнул мастер, отвернувшись.

Кто-то написал на асфальте «Лена – дура», потом та же рука над Леной вывела «Оля», над Олей – «Ира», и всю эту пирамиду увенчал с нажимом обведенный в три девчоночьих руки «Максим сам дурак».

Кира сидела на скамейке, над которой низко свешивались гроздья бузины, поглядывала на часы и пыталась понять, отчего ее каждый раз выводит из себя встреча с новым владельцем мастерской. Как будто кто-то внутри, не в силах справиться с большими переменами, цепляется за самое маленькое колесико и убеждает себя, что стоит прокрутить его обратно, как все вернется на круги своя. Но даже если выгнать этого нахохленного типа, ничего не изменится. Убийца не исчезнет, Марта не будет в безопасности; так что не вешай всех собак на бородача, он ни при чем. Напиши над Максимом «Кира» и ступай с миром.

– Забирайте, готово, – глухо донеслось снизу.

3

На следующий день Марта вскочила, когда Шишига еще храпела. Позавтракала яйцом, которое сварила себе сама, покормила кота, прибралась на кухне: влажной тряпкой прошлась по углам, плиту оттерла мочалкой. Сказать по правде, не столько потому, что плита грязная, сколько хотелось убить время.