Первая мировая. Убийство, развязавшее войну - Грег Кинг

Мстительность Монтенуово распространилась и за пределы столицы. «Я доставлю их тела вам на вокзал, к грузовому вагону поезда, — грубо сказал он Никичу-Булле, — а что с ними делать потом — это ваша забота». Монтенуово полностью дистанцировался от человека, которого он презирал при его жизни, и женщины, к которой он не имел ничего, кроме вражды. Он даже настаивал на том, чтобы София, Макс и Эрнст оплатили доставку тел их родителей в Артштеттен. Только после того как кто-то пожаловался Францу Иосифу на такую подлость, тот приказал своему лорду-камергеру оплатить эти расходы.

Чтобы организовать похороны, бывшие сотрудники Франца Фердинанда обратились в венское муниципальное похоронное бюро. Провожаемые взглядами племянника Франца Фердинанда Карла и других эрцгерцогов, унтер-офицеры пронесли гробы через Вестбанхоф. Железнодорожный вагон, который должен был доставить их тела в Артштеттен, оказался обычным грузовым вагоном, в спешке обтянутым черным крепом слугами Франца Фердинанда (Монтенуово отказался предоставить специальный транспорт). Вагон был прицеплен к обычному поезду. В 22.40 он отправился в путь, быстро скрывшись в молоке тумана, наползающего из бассейна Дуная.

Уже наступало утро, когда поезд прибыл на железнодорожную станцию в Пёхларне. Местная полиция и пожарные команды, духовенство, члены ветеранских ассамблей собрались на станции, но внезапно начавшийся ливень сделал невозможным проведение короткого молебна на площади, как планировалось изначально. Кто-то принес цветы с поезда, и зал станции был спешно украшен. В него занесли гробы, и в наполненном людьми зале прошел краткий молебен по погибшим. Когда все завершилось, двенадцать унтер-офицеров из 4-го драгунского и 7-го уланского лейб-гвардейского полков вынесли гробы в ненастную ночь и погрузили их на два черных катафалка, предоставленные венским похоронным бюро. Хотя было почти два часа ночи, жители города выстроились вдоль улиц, чтобы отдать последний долг усопшим; сильный ветер развевал черные траурные ленты, висевшие на фасадах домов, а тени, отбрасываемые светильниками, складывались под всполохами молний, освещавших небо, в пугающие фигуры.

Домашние и слуги Франца Фердинанда и Софии заняли пять арендованных экипажей, и траурная процессия тронулась к берегу Дуная. В этом месте моста через реку не было, и кортеж спустился на скользкую от дождя палубу небольшого парома. Буря была в самом разгаре, волны раскачивали паром, раскаты грома сотрясали небо, и все освещали вспышки молний. Напуганные шумом, кони шарахнулись, и одна из машин осталась на палубе только двумя колесами. Только с большим трудом и полным напряжением сил находящихся на пароме людей, удалось вернуть катафалк в безопасное положение. Наконец в пять утра, когда начало светать, промокшая под дождем похоронная процессия начала подниматься по склону Артштеттена.

София, Макс и Эрнст провели ночь траурной церемонии в Бельведере в беспокойстве и печали, слушая, как тикали часы. Рано утром они уехали на поезде в Артштеттен, чтобы никогда больше не вернуться в их дом в Вене: Бельведер был королевским дворцом, и как потомки морганатического брака они больше не имели права жить в его роскошных апартаментах. Родственники Софии сопровождали детей в этой поездке. В отдельном вагоне ехали другие знатные сопровождающие: эрцгерцогиня Мария Тереза и ее две дочери, Цита и ее тётя Мария Жозе, эрцгерцог Максимилиан, принцесса Елизавета Лихтенштейн, герцог Мигель и герцогиня Тереза Браганса, герцог Альбрехт Вюртембергский, принц Альфонсо де Бурбон, инфанта Мария Жозефа, герцогиня Баварии, и другие. Монтенуово постановил, что морганатические дети Гогенберг не могли разделять купе со знатными родственниками их отца. Около 700 венков, в том числе венок от Карла и Циты, занимали еще два вагона. В начале девятого поезд достиг Пёхларна; эрцгерцог Карл, который прибыл на отдельном поезде на два часа раньше, присоединился к их колонне из машин и наемных экипажей, отправляющейся в Артштеттен. Прошедший шторм превратил дорогу в сплошное месиво из грязи; несколько раз машины застревали, заставляя проезжающих выбираться из машин и вытаскивать их из этого болота, прежде чем они наконец-то добрались до замка.

Несмотря на то что Монтенуово отказался оказать помощь в организации транспортировки тел и в организации похорон в Артштеттене, это не остановило его в попытке совершения последнего акта мести Францу Фердинанду и Софии. Накануне на время краткой траурной службы в Вене от участия в ней были отстранены представители великих аристократических семей империи; теперь лорд-камергер приказал им явиться для посещения реквиема по погибшим, который должен был пройти в столице. Это действие было спланировано заранее таким образом, как не без оснований подозревал один из современников, чтобы точно совпасть по времени с похоронами в Артштеттене и таким образом не допустить их присутствия на этом событии. Но его попытка не принесла успеха, и многие знатные аристократы в ярости проигнорировали его указание и прибыли в Артштеттен, открыто демонстрируя неповиновение воли императорского двора.

Еще один провожающий прибыл из Мюнхена. Это был ссыльный брат Франца Фердинанда, Фердинанд Карл, который был лишен званий, титулов и доходов и выслан из страны после того, как вступил в морганатический брак с Бертой Чубер. Сначала император не дал ему разрешения присутствовать на похоронах. Только после личного обращения Марии Терезы Франц Иосиф разрешил ему отдать последний долг уважения своему брату, да и то лишь на том условии, что он будет использовать имя, взятое им в изгнании — герр Бург, и что никто не будет использовать к нему обращение «Ваше Императорское Высочество». Хотя собравшиеся проводить эрцгерцога в последний путь, как отмечал Никич-Булле, быстро начали пренебрегать этим условием.

Похороны Франца Фердинанда и Софии состоялись в одиннадцать утра в часовне Артштеттена. Провожающие собрались под сводчатым потолком часовни с серебряными люстрами и слушали, как прелат Добнер фон Добнау (Dobner von Dobneau) из соседнего монастыря Марии Тафель «просто, но достойно» провел службу. К полудню все закончилось: зазвонили колокола, и унтер-офицеры 4-го драгунского и 7-го уланского лейб-гвардейского полков подняли гробы с траурных катафалков и вынесли из часовни. Шторм начался снова, и небеса опять разверзлись, когда печальная процессия направилась в новый склеп Франца Фердинанда, расположенный ниже церкви. Когда они вошли в него, им пришлось следовать по крутому повороту, по поводу которого Франц Фердинанд раньше шутил, что когда его будут проносить там, то неизбежно стукнут его гроб о стену. Теперь его предсказание сбылось: когда несли черный гроб из позолоченной бронзы из крутого поворота и вносили в двери усыпальницы, они покачнулись и еле удержали его в руках. В усыпальнице в сводчатой нише располагались две одинаковые белые мраморные гробницы, на которых по-латински было написано: «Iuncti coniugio Fatis iunguntur eisdem» («Объединившись в браке, они разделили одну судьбу»). Франц Фердинанд и София вместе упокоились в вечности.

По мнению большинства людей, события в Сараево были трагедией, но не многие думали, что вскоре проявятся серьезные последствия произошедшего этим безмятежным летом 1914 г. Беспорядки и локальные конфликты происходили регулярно, но никаких крупных военных действий не случалось, начиная с Франко-прусской войны 1870-х гг., никто не ждал их и сейчас. Учитывая то, что заговорщики были сербскими националистами, люди ожидали, что все ограничится лишь австрийским бряцанием оружием и дипломатическими угрозами Белграду, но в конечном счете мир снова возобладает. И в аристократических кругах эти тревоги быстро сменились мыслями о получении удовольствий: окончанием лондонского сезона, праздниками в Мариенбаде и в Довиле, азартными играми в Монте-Карло, роскошными обедами в парижском Maxim, и яхтингом в Киле или Коузе. Никто и не подозревал, что дни самодовольной Эдвардианской эпохи уже сочтены и им на смену приходил ХХ век, крещенный кровью Франца Фердинанда и Софии.