Реконструктор - Александр Конторович

– Боец Максим Красовский. Из разведки я… окружили нас, ранило меня, отлеживался в деревне одной. Отсель – километров с полсотни будет. Как немцы ее спалили, в лес ушел. Ребят, что в лагерь вели, отбил. С ними и воевал вместе. Документы есть, сберег! Показать?

– Давай! – Подошедший внимательно их просматривает. К нему через плечо заглядывает и Митяй. Видно, как он удивленно приподнимает брови.

– Тут нормально все… – возвращает мне бумаги собеседник. – Однако ж… я своим ребятам верю! Где второй?

Народ расступается, и дядька подходит к Петрищеву. Присаживается на корточки.

– Ну здравствуй, боец! Как звать тебя?

– Виктор… Петрищев я…

– Ну а я – Иван Егорыч буду. Так и познакомились, считай! Ты в отряде давно?

– С начала… с самого, как через линию фронта перешли. Пулеметчик я.

– Максима знаешь?

– Как же… лежали рядом, выздоравливали. Он за мной ходил…

– А раньше встречались? Он тоже из ваших?

– Нет… Нас от склада немецкого отбили, там меня и ранило. А потом… фрицы на хвост сели. Вот Максим-то нас и спас – засаду они устроили. Побили немцев. Тогда и его ранило.

– Сам это видел?

– Нет. Лежал я… В овражек нас всех унесли. А потом туда и его притащили. Его же бойцы и принесли – гранатой фриц шарахнул. Одежу всю порвало осколками.

– А одет он в чем был? Сейчас-то все на нем целое!

– Куртка была… похожие на фрицах видел. Да штаны… их не помню. – Виктор прикрывает глаза.

Егорыч встает и поворачивается в мою сторону.

– М-да… задачка!

– Слышь, Иван Егорыч! – встревает сбоку какой-то шустрый парень. – Дозволь, я его поспрошаю?

– Ну?

– Ты фильм «Чапаев» видел? – поворачивается ко мне парень.

– Видел.

– Сколько очередей по белякам Анка дает?

А вот хрен его знает! Не помню я этого!

– Кажись, три…

– А вот и нет! – торжествующе поднимает парень вверх палец. – Ошибка тут твоя!

Очень даже может быть. Не стану спорить, еще что-нибудь ляпнуть свободно могу.

– Ладно! – машет рукой в воздухе командир партизан. – В общем, так! До выяснения всех дел оружие мы у тебя отберем. А как до лагеря нашего дойдем, там и поспрошаем. Рация есть, запросим кого надо. Там и разберемся. Митяй!

– Тута я, Иван Егорыч!

– За ним присматривать будешь! Но чтоб без глупостей, а то знаю я тебя!

Вот и повернулась в очередной раз ко мне фортуна своим седалищем. Только и удовольствия, что носилок не тащу. Оружие и патроны у меня забрали, руки, правда, вязать не стали, что уже хорошо. И вещмешок оставили. А вокруг меня вертятся Митяй с товарищем, подозрительно поглядывая по сторонам. Даже и не знаю, кто им рассказал про Ломакина, но после этого мои конвоиры совсем помрачнели. Будто это я виноват в его исчезновении! Да и все вновь прибывшие косятся в мою сторону с нездоровым интересом. Можно подумать, я тут всем крепко задолжал или, не менее основательно, напакостил. Но сделать я пока ничего не могу – будем подождать, как говорится в Одессе…

А между тем путь наш подходит к концу. Это стало ясно из отдельных донесшихся до меня слов. Почему из отдельных? Так я иду теперь не со всеми! Ведут меня (скорее уж конвоируют) чуть в стороне от всего прочего отряда. И к Виктору пустили далеко не сразу – только когда он вторично об этом попросил.

Присаживаюсь около носилок. Мои «конвоиры» так и мельтешат перед глазами.

– Эй… парни… – поворачивает к ним голову Петрищев. – Вы бы это… прогулялись, что ли…

– Не положено! – солидно возражает Митяй. – Мы на посту!

– Тебе же русским языком говорят! – урезониваю я его. – Вокруг народу – толпа, куда я денусь?

– А ты еще поговори у меня!

– Я вот сейчас встану… – медленно и с нарастающей злобой отвечаю ему, сжимая кулак. – Ты и глазом моргнуть не успеешь! И не сильно тебе винтовка поможет!

Олег кладет руку на кобуру нагана.

– А вот эту штуку я тебе воткну пониже спины! Да поверну там пару раз! Мушку, поди, спилить еще не успел?

– Парни! – твердо говорит Виктор. – А не пошли бы вы…

Вот уж не ожидал от него таких словесных оборотов!

Смутившиеся «конвоиры» отходят. Недалеко, но разговору больше не мешают.

– Максим… ты уж извини меня…

– Да ладно! Переживем как-нибудь! И не в такие переделки попадал – вывернусь!

– Смотри… Что-то мне тяжко, словно взгляд чужой вцепился.

– Да говорил я уже Никанору… – безнадежно машу рукой. – Он и слушать не стал! Дескать, наш это лес, а ты тут чужой! Что, мол, в этом понимаешь…

Виктор как-то обмяк.

– Тогда это… ты сам смотри.

– Не боись! Еще и на свадьбе твоей погуляем!

– Не… женат я уже.

– Так это… на золотой!

– Твоими бы устами, – чуть улыбается мой собеседник. – Ладно. Заметано!

Вечером этого дня мы вышли к лагерю.

Против моего ожидания, туда никто не полез. Встали в сторонке, накоротке. Без костров и прочего. Выслали разведку и стали ждать. Прошло около часу, еще один…

Разведка вернулась – тихо. В лагере никого нет, и ничьих следов рядом не обнаружено.

Но и сейчас в лагерь никто не полез. Виктор сказал, что в темноте вскрывать тайник – затея хреновая. Стало быть, ждем рассвета…

Ну, раз меня никто и ничем не озадачивает, имею полное право вздремнуть. Вот «конвоирам» моим спать не положено – пусть и бдят. За всех…

Много лет тому вперед

– Ну что, Макс? – Сергеич сидит напротив меня. – Готов голову напрячь?

Только что он поставил мне довольно-таки нетривиальную задачку и сейчас ожидает моей реакции.

– Представь себе ситуацию, – расхаживает по поляне мой учитель. – Ты один. Оружия, во всяком случае в зоне досягаемости, нет. Вокруг тебя враги. Убивать прямо сей секунд тебя пока не собираются – это единственный плюс. Зачем-то ты им нужен. Живой, но не обязательно невредимый.

Он разбрасывает по поляне палки и пустые бутылки.

– Вот этот дрын – автомат. Будем считать, что его кто-то прислонил к дереву, а сам уселся… ну шнурки завязать. Соответственно эта палка – ручной пулемет. Стоит на земле, а хозяин где-то поблизости. Допустим, помочиться отвернулся.

Сергеич делает еще несколько шагов.

– Вот эта бутылка из-под пива – ручная граната. Ее кто-то на бруствере обронил. Вокруг тебя, не забывай, люди. Настроены к тебе враждебно, так что лишний пинок от них может враз прилететь. Пуля – само собой. Так вот – задача!