Восхождение - Борис Сопельняк

– Жуткая история, – передернуло от воспоминаний Штерна. – А ведь этот случай не единственный, был еще и Примо Джибелли.

– Что еще за Джибелли? – заинтересованно переспросил Кольцов. – Я этого человека не знаю.

– Это произошло, когда ты был в Москве. Итальянский летчик Джибелли воевал на стороне республиканцев, в одном из боев был сбит и попал в плен. С ним поступили так же, как с Бочаровым: искромсали на куски, привязали записку, что, мол, такая же участь ждет всех республиканских пилотов, и сбросили на парашюте.

– Ох-ох-ох, – вздохнул Кольцов, – как грустно все это слышать. Ну, а хорошие новости есть? Хотя бы одна?

– Есть, Михаил Ефимович, есть! Как только выполнишь спецзадание Кремля, побывай у танкистов Павлова, артиллеристов Воронова, моряков Кузнецова, пехотинцев Батова, Мерецкова и Малиновского, они тебе столько покажут и расскажут, что хватит не на одну книгу. И еще, – понизил он голос до шепота, – хоть это и не по моему ведомству, но советую навестить человека по фамилии Старинов.

– Старинов? Кто такой Старинов? – оживился Кольцов.

– Он здесь по линии внешней разведки. Его специальность – подрывное дело. Илья делает взрывные устройства, а его ученики подкладывают их в нужном месте. Назову только одну цифру: диверсанты Старинова взорвали 22 эшелона с живой силой и техникой.

– Ого! Вот бы об этом написать! – загорелся Кольцов.

– А что, может быть, и напишешь. Только ни слова о Старинове и о том, что республиканские диверсанты действуют под его руководством.

– Естественно, – развел руками Кольцов. – Не такой же я дурак, чтобы портить отношения с товарищем Ежовым.

– То-то же! – шутливо погрозил ему пальцем Штерн. – Кстати говоря, пока тебя тут не было, в Бискайском заливе пошло на дно семь немецких транспортов с оружием, техникой и боеприпасами, предназначенными для каудильо. На рифы они сесть не могли – море там практически бездонное, шторма в тот день не было, значит, причина гибели этих судов какая-то иная. Какая именно? Задай этот вопрос Старинову, – на голубом глазу продолжал Штерн, – он хоть и не моряк, но в причинах внезапной гибели кораблей разбирается.

– Все понял! – развеселился Кольцов. – Об одном я, Григорий Михайлович, жалею, – деланно пригорюнился он.

– Это о чем же?

– Маловато я захватил блокнотов! – хохотнул он. – Работы, как я теперь вижу, непочатый край. А я это люблю! Очень люблю, когда рвутся блокноты, ломаются карандаши и, как рояль, звучит пишущая машинка. Тьфу ты, – смутился он, – всегда говорил, что терпеть не могу красивостей, а сам, не отходя от кассы, сморозил глупость.

– Да ладно, чего уж там, – проворчал Штерн и подергал начинающие отрастать модные в то время усики «а ля Гитлер». – Я никому не скажу.

– Обещаете? – с каким-то подтекстом спросил Кольцов.

– Вот те крест! – шутливо перекрестился Штерн.

– Тогда с меня бутылка, – кивнул Кольцов на портфель. – И не какой-нибудь заморской дряни, а родимой и горячо любимой «Московской» водки.

– Да ты что?! – повеселел Штерн. – И как только ты ее довез? Сто лет не пил настоящей «Московской» водки. Вот обрадовал, так обрадовал. Гони! – приказал он шоферу. – Чтобы через час были дома, а то я не выдержу и начну прикладываться прямо здесь.

Так случилось, что в Мадрид Кольцов попал за день до открытия пленума Центрального комитета компартии Испании.

– Прекрасно, – обрадовался он, – приветствие Сталина вручу прямо на пленуме.

– Но на пленуме не будет Хосе Диаса, – вздохнула Долорес Ибаррури, – он так серьезно болен, что не может встать с кровати.

– Та-а-а-к, – осел в кресло Кольцов и сдернул мгновенно вспотевшие очки. – Это катастрофа, – дрожащим голосом выдавил он.

– Нет-нет, – успокоила его Долорес, – до катастрофы еще далеко. А может, ее вообще не будет. Во всяком случае, врачи надежды не теряют.

– Какие врачи?! – вспыхнул Кольцов. – Я – не о болезни, я – совсем о другом. Вот в этом конверте, – полез он в портфель, – приветствие Сталина испанским коммунистам. Но адресовано оно секретарю ЦК Хосе Диасу, и товарищ Сталин попросил меня передать его из рук в руки лично Диасу. Было бы просто замечательно, если бы это приветствие прозвучало на пленуме, – продолжал он, – но вручить-то я его должен Диасу.

– Придется товарища Диаса побеспокоить, – снова вздохнула Долорес. – Мы хотели отвезти его за город, там хоть бомбят поменьше, но он наотрез отказался. Сейчас я позвоню начальнику охраны, иначе вас не пропустят. А его квартира в двух кварталах отсюда: я попрошу, чтобы вас отвезли.

– Спасибо, – поблагодарил Кольцов и направился к выходу.

Но вдруг, когда он был у самой двери, его подхватил какой-то стремительный вихрь и закружил по крохотному кабинетику! Это Долорес сорвалась с места и, разметав гриву подернутых серебром иссиня-черных волос и прищелкивая пальцами, пустилась в такой неистовый пляс, что Кольцов зашвырнул в угол портфель и, по мере своих сил, изобразил что-то вроде «цыганочки» пополам с «фламенко».

– Не понял, – в последний раз стукнув каблуками, грохнулся он в кресло. – В честь чего эта «сигедилья» или что мы там с вами изображали?

– Это я вас обольщала, – все еще пританцовывая, проследовала к своему месту Долорес.

– Что еще за новости? – неожиданно покраснев, смутился Кольцов.

– Считайте, что я из не самого дружественного лагеря, и меня очень интересует, что в том запечатанном сургучом конверте.

– Я же сказал, что в конверте приветствие товарища Сталина.

– А текст? Меня интересует текст. Никогда не поверю, что вы не знаете текста приветствия. А я просто умираю от любопытства! Ну, синьор Кольцов, ну, миленький, – подражая капризной барышне, пропела Долорес, – ну скажите, что там написано.

– Понятия не имею, – насколько мог убедительно, соврал Кольцов. – Поедемте вместе к Диасу, он вскроет конверт, и мы его попросим прочитать приветствие Сталина вслух.

– Не могу, – обреченно примостилась она к письменному столу. – Пишу доклад. На завтрашнем пленуме с отчетным докладом поручено выступить мне, а мыслей так много, что изложить их на бумаге пока что не получается. Ладно, потерплю до завтра, – махнула она рукой, – наверняка огласить приветствие участникам пленума товарищ Диас поручит мне.

Так оно и случилось… Но перед этим Кольцов навестил больного Диаса в его кое-как обставленной квартире.

– Ты все-таки вернулся, – привстал он, попросив охранника подложить под спину подушку. – Молодец! Честно говоря, я не очень на это надеялся.

– Это почему же? – удивился Кольцов.

– Уж очень много дел сейчас в Москве.

– Дел действительно много, но все они рано или поздно заканчиваются.