Голландская могила - Моника Кристенсен

Кнут слышал, как голос Эммы стал более настойчивым, а потом инспектор Роуз рассмеялся.

– Эмма говорит, что по трупу невозможно определить причину смерти. И ещё сердится – я ведь сказал, что если отрезать голову, то обычному человеку этого достаточно, чтобы умереть. И она спрашивает, понимаешь ли ты, о чём она. Может, тело расчленили именно для того, чтобы скрыть истинную причину смерти?

Да, Кнут прекрасно всё понимал. Это дело приобретало новый оборот.

На следующий день они обсуждали вероятность того, что убийца по-прежнему находится на Шпицбергене. В этом Кнут сомневался, полагая, что хранить такую страшную тайну и скрывать убийство от семьи и друзей не под силу никому.

– А вдруг он совершенно спокойно разгуливает по окрестностям, а совесть его вообще не мучает? – возразил Себастьян Роуз. – Уж поверь моему печальному опыту – убийцы, которых не удалось поймать, в повседневной жизни даже и не вспоминают о преступлениях. Кроме того, со временем они вообще начинают думать, что преступление произошло вовсе не по их вине. И очень часто они считают, что сама жертва и виновата, и постоянно придумывают всё новые оправдания. Ты даже не представляешь, сколько самооправданий я слышал от самых жестоких убийц.

Кнуту вдруг стало не по себе. Слова инспектора заставили его кое-что вспомнить.

К началу декабря Кнут пролежал в больнице уже больше двух недель, и врачу пришлось признать, что пора бы его уже выписывать, однако он настоял на том, чтобы на следующее утро в последний раз осмотреть обмороженные пальцы рук и ног. Кнут уже давно вставал с кровати и самостоятельно передвигался, пальцы по-прежнему сильно болели.

Кнут сложил вещи и поставил сумку на пол у двери палаты. Он согласился провести в больнице ещё одну ночь, а на следующее утро вернуться домой. После обеда он, как обычно, сидел у больничного окна, обдумывая связанные с убийством факты.

Он попытался следовать логике инспектора Роуза. Кто-то убил Мартена Йооста. Вероятно, убийство произошло вдалеке от Лонгиера. Возможно, неподалёку от Птичьего мыса. Кто-то спрятал голову в голландской могиле и забыл на месте обломок ножа с широким лезвием. Кто-то перевёз тело на Кронебреен и столкнул его в расщелину. Наверняка это сделал тот самый человек, который проезжал на снегоходе мимо Ню-Олесунна и которого видели механик и плотник.

– Зачем – пока не важно! – Кнут разозлился на себя. Почему же он так медленно соображает! Так, забудь про все нестыковки и абсурдность ситуации. Этому наверняка существует какое-нибудь объяснение, но сейчас я его искать не буду. Сделаю так, как посоветовал Роуз, и подумаю, кто мог это совершить, а кто совершенно точно не мог.

Инспектор Роуз несколько раз упомянул об одной маленькой детали. После того как на Птичьем мысу побывали туристы с «Белого медведя», забрать из могилы обломок ножа мог только убийца. Но до этого полицейские уже успели сфотографировать содержимое гроба.

Кнут зашёл в комнату отдыха. Он пробрался мимо пациента с аппендицитом, сидящего перед телевизором, и взял ручку и блокнот.

Когда Кнут вернулся в палату, у него страшно разболелись ноги. Опустившись на стул, он принялся составлять списки имён, записывая разные детали, которые приходили ему на ум и в которых он был абсолютно уверен. Поначалу списки получались довольно короткими, но постепенно он заставлял себя вписывать даже самые невероятные варианты, которые, несмотря ни на что, следовало иметь в виду. Во всяком случае, именно так обычно делали следователи криминальной полиции.

Он дошёл даже до того, что в списки подозреваемых вписал Турбьёрна, самого себя, директора «Кингс Бей» и Хьелля Лоде. Единственной, кого у него не поднялась рука вписать, была Анна Лиза Исаксен. Кнут улыбнулся. Уж она-то наверняка забыла бы на месте преступления очки.

Время шло. Вскоре наступил вечер. Впрочем, разницы Кнут не почувствовал, поскольку днём на улице было так же темно, как и вечером. Он подумал, что было бы неплохо налить кофе и посмотреть вечерние новости у телевизора в комнате отдыха. А завтра он наконец-то поедет домой.

Внезапно он понял, что в каждом из списков, которые он держал сейчас в руках, повторяется одно и то же имя. Всего одно. Один человек, чья кандидатура прекрасно подходила во всех случаях.

Кнуту хотелось заорать во всю глотку, побежать в комнату отдыха и поделиться своим открытием хоть с кем-нибудь. Но он, словно окаменев, не мог двинуться с места. Надо бы позвонить Себастьяну Роузу. И стюарду в Ню-Олесунн. Трясущимися руками Кнут вытащил мобильник и уселся на стул.

Но затем его охватили сомнения. Он принялся перебирать списки. Это могло оказаться чистой случайностью. Возможно, он ошибается. Зачем тревожить Роуза такими безумными домыслами. Кнут сжался от мысли о том, каким дураком он себя выставит, если ошибётся. Он покраснел. Если о его версии узнают в Ню-Олесунне или Лонгиере, то смеяться над ним будут ещё долгие годы.

Ну а если взглянуть с другой стороны? Вдруг он всё же прав? Ведь возможно и такое? Однако самый главный вопрос – зачем? – остаётся без ответа.

Он задремал прямо на стуле и проснулся оттого, что в коридоре хлопнула дверь. Было около пяти вечера. Дежурный врач, вероятнее всего, уже ушёл домой. Кнут взглянул на свои записи. Ведь ничего страшного не произойдёт, если он отложит их на несколько дней? Он окончательно придёт в себя и ещё раз хорошенько всё обдумает. Постарается выяснить, не ошибается ли он.

Однако ему так хотелось найти подтверждение собственной правоты. Избавиться от неопределённости. Он зашёл в комнату отдыха, где сестра Берит складывала в стопку журналы.

– Можно я добегу до квартиры – мне очень нужно забрать оттуда кое-что… – самым любезным тоном попросил он. Но сестра на это не купилась.

– Ты что, до завтра подождать не можешь?

Кнут снова уставился на списки. Перекладывал и вертел их. Где? Именно этот вопрос они никогда не обсуждали с Себастьяном. Где это произошло? Внезапно Кнут подумал, что если он верно угадал, кто убийца, то о месте преступления догадаться тоже несложно. К собственному удивлению, он расстроился. Его охватила бесконечная печаль.

Существовал лишь один верный способ выяснить, прав ли он. Да уж, если он способен на такое, значит, наверняка спятил.

Он вытащил мобильник и позвонил домой губернатору Бергу. Никто не отвечал. Где его носит? Ну, уж мобильник-то он точно взял с собой. Однако и по мобильному никто не отвечал. Кнут налил себе кофе и едва не заплакал от бессилия. Он вновь набрал номер губернатора. Тщетно. Тогда он решил позвонить Анне Лизе Исаксен.

Она сказала, что звонить губернатору бессмысленно – тот уехал в свой домик на Кросс-фьорде и вернётся только в воскресенье вечером. Пытаясь держать себя в руках, Кнут сказал, что хотел кое-что спросить у губернатора Берга. И дело это срочное.

Пока он говорил с Анной Лизой, он всё отчётливее понимал, что место преступления нужно осмотреть как можно быстрее. Следы преступления, улики – их в любой момент могут уничтожить.