Голландская могила - Моника Кристенсен

– Ага, и правда странно… – и Хьелль машинально тянулся к коробке с печеньем и имбирными пряниками.

А потом они вновь забывали об этом деле.

Поминальную службу в маленькой церквушке Лонгиера провели в последние выходные перед Рождеством. Гроб с останками губернатора забрали из морга и поставили у алтаря. Он был усыпан цветами и венками, причём возле гроба уместились далеко не все венки. Проход был устлан цветами, они лежали даже между стульями, составленными как можно плотнее, чтобы всем желающим хватило места.

Помещение наверху, где в обычное время проводились молебны, репетировал хор и проходили благотворительные ярмарки, предназначалось сейчас для гостей с материка.

Из Осло приехал сам министр юстиции. Явился и старший следователь Юнас Люнд Хаген – он старался держаться поближе к коллегам из управления губернатора. Здесь же сидели несколько русских, занимающих государственные должности в Баренцбурге, – они с непроницаемыми лицами слушали норвежскую литургию, ни слова не понимая. Из Ню-Олесунна приехал начальник «Кингс Бей», а остальные собравшиеся были жителями Лонгиера и Свеа.

Жена губернатора и его дети с супругами заняли места в помещении наверху. Они плакали, но церемония была настолько прекрасной, что и другие присутствующие были не в силах сдерживать слёзы. Священник говорил о характере и личности губернатора. Говорил о том, как им восхищались, и о том, как его будет не хватать. Он рассказал о своей любви к этой жестокой земле. О том, почему он жил здесь, год за годом, хотя и понимал, что жизнь – это лишь яркая вспышка перед смертью. И ещё он сказал, что губернатор наверняка принимал и понимал всю опасность жизни здесь, совсем неподалёку от Северного полюса.

Потом жители Лонгиера говорили, что такой прекрасной проповеди ещё не слышали. Такой искренней и такой проникновенной. И священник – не такой уж он плохой.

Кнут опоздал на поминальную службу и зашёл в церковь на костылях. Он сидел рядом с Анной Лизой, на самом верху, и чуть с ума не сошёл, пока доковылял туда. Двигался он медленно, разглядывая венки и букеты, в том числе и положенный от его имени.

Когда он остановился перевести дух, то увидел вдруг посреди этого цветочного моря венок от семьи Йоост. Он так долго стоял там, опираясь на костыли, что Анна Лиза встревожилась и уже собиралась пойти и помочь ему.

В последние дни перед Рождеством продолжал идти снег, укутывая дома толстым белым одеялом. Дороги всё глубже утопали в сугробах, которые вырастали по обочинам после того, как проезжали снегоуборочные машины. Сугробы приглушали звуки, так что даже самые банальные фразы звучали как откровенные признания.

Однако каждый день из детского садика «Угольки» доносились музыка и смех – это дети разучивали рождественские песенки и готовились к выступлению, которое должно было состояться в местной церкви в канун Рождества.

После сильного снегопада место пожара на Кроссфьорде завалило толстым слоем снега. Вскоре под снегом скрылись и искорёженные куски металла.

«Голландская могила» – не документальное повествование, а детективный роман, действие которого происходит на Шпицбергене в девяностых годах. На написание этого романа меня вдохновили годы, проведённые на Шпицбергене, однако все детали в книге придуманы и подчинены сюжету. Персонажи вымышлены, и далеко не все названия соответствуют действительности. Захоронений на Птичьем мысу нет, даже и не ищите, – они находятся намного дальше к северу. На Кросс-фьорде нет никакой избушки – её вообще не существует. Это повествование о событиях, которые не должны были произойти, но ведь заранее никогда не знаешь, что случится.

Я хочу поблагодарить всех, кто помогал мне в работе над этой книгой. Спасибо Трюгве за его терпение, Полу, Стигу, Туре, Арне и Одду за вдохновение и советы. Огромное спасибо Лисбет и моей маме Рагнхильд за то, что прочли рукопись и постоянно подбадривали меня. И, конечно же, я горячо благодарю мою семью – Арне, Эмму и всех остальных, кто терпел меня во время написания книги. Ну, и напоследок, большое спасибо Хокону, которому оказалось достаточно непродолжительного разговора, чтобы поверить в меня.