Твое сердце принадлежит мне - Дин Кунц

На ранчо Святого Кристофера принимали сирот и оставленных в роддомах детей с врожденными дефектами. Самые маленькие со временем могли обрести семью, но тем, кому перевалило за шесть, скорее всего, предстояло жить на ранчо до совершеннолетия.

Среди прочего братья разводили породистых собак. Хотя это занятие приносило прибыль, непроданные собаки ценились ничуть не меньше тех, которые брали призы на выставках или находили хозяев. Они оставались на ранчо и не просто играли с детьми, но и помогали им обретать навыки общения и уверенность в себе.

От парка вымощенные дорожки вели к конюшням, площадкам для выездки, пастбищам, женскому монастырю и служебным зданиям, в одном из которых находилась ветеринарная клиника и собачий салон красоты.

Отец Тимоти подвел ее к последнему, открыл дверь.

– Не буду мешать вашей встрече. Бинни вы узнаете. Как говорят дети, если б у него было и второе висячее ухо, выглядел бы он точь-в-точь как собаки.

В большом зале Саманта увидела ванны для мытья, столы для расчесывания и собачьи сушилки. Сидевший в одной из них золотистый ретривер печально, словно пленник, посмотрел на нее. Райану помогал подросток с синдромом Дауна. Втирал едко пахнущий гель в уши уже высохшего черного лабрадора.

Еще не замечая присутствия Саманты, Райан попросил подростка:

– Найди его ошейник, Руди, и отведи к сестре Джозефине.

Руди ответил, что отведет, тут увидел Сэм и улыбнулся. Райан понял значение этой улыбки и повернулся.

Сэм никогда не видела, чтобы он одевался с таким пренебрежением к стилю, и однако выглядел Райан очень элегантно в резиновых сапогах и резиновом фартуке поверх вязаной рубашки и брюк цвета хаки.

Она не знала, чем обернется эта встреча, а потому обрадовалась, когда его лицо расплылось в широченной улыбке.

– Вот и ты! – воскликнул он. – Господи, вот и ты!

На глазах у Саманты выступили слезы, и Райан, заметив их, быстренько представил ее сначала Руди, а потом и Хэму, лабрадору, которого следовало отвести к сестре Джозефине.

– Руди станет отличным специалистом по уходу за собаками. – Подросток смущенно опустил голову. – Он уже многое умеет, хотя еще есть чему поучиться.

– Да, – кивнул подросток.

– Позволь, я переоденусь и умоюсь, – сказал Райан, когда Руди увел Хэма. – А потом угощу тебя ленчем. Я его приготовил сам. В смысле ленч. – Он покачал головой. – Ты действительно здесь. Никуда не уходи. Давай выпустим Динь-Динь из сушилки. Она уже высохла. Это моя собака. Она пойдет с нами на ленч.

Ретривер обрадовался обретенной свободе, а еще больше – почесыванию за ухом.

Райан снял фартук, повесил на крюк, снял сапоги, надел кроссовки, потом с мылом вымыл руки до локтей.

– Динь-Динь – прелесть, – заметила Саманта.

– Лучше не бывает. Только удивляется, почему она должна быть со мной, не с каким-нибудь мальчишкой, который целыми днями бросал бы ей мяч.

– Я уверена, она тебя обожает.

– Да, конечно, потому что я подкармливаю ее пирожными.

Райан взял Саманту за руку так естественно, будто они и не расставались, а Динь-Динь повела их вокруг здания по наружной лестнице на крыльцо-балкон второго этажа.

Его квартирка оказалась даже меньше той, где жила она на полуострове Бальбоа: крошечная гостиная с кухней, совсем уж маленькая спальня.

Ленч состоял из куриного мяса, сыра, картофельного салата («Я готовлю фантастический картофельный салат»), свежих помидоров и огурцов. Стол на балконе Райан и Саманта накрывали вместе.

Этот балкон не оплетали ветви перечного дерева, зато над головой была крыша. С балкона открывался вид на бейсбольное поле и пастбища.

– Как книга? – спросил он.

– Продается лучше прежних.

– Отлично! Я тебе говорил. Разве я не говорил? Ты не из тех, кто сдувается на первом романе.

Они беседовали о книжном бизнесе, о ее новой книге, о ранчо Святого Кристофера. О нем Райан, похоже, мог рассказывать не один день и не исчерпал бы весь запас историй.

Она приехала посмотреть, здоров ли он и счастлив, потому что ей очень хотелось, чтобы он обрел и первое, и второе. Когда человек отдает все свое состояние, начинаешь тревожиться: а вдруг он сделал это под влиянием ложной романтической идеи, будто все проблемы исчезнут вместе с грузом богатства, и только для того, чтобы обнаружить, что жить гораздо сложнее, если на твоем банковском счету не лежит сумма со многими и многими нулями. Но Саманта видела, что он безмерно счастлив, и знала, что это совсем не устроенное для нее шоу, потому что его лицо по-прежнему читалось так же легко, как любая детская книжка доктора Зюса.

– Здесь дни, недели, годы до предела заполнены делами, Сэм. Нужно купать собак, красить стойла, выкашивать лужайки, и всегда рядом полно детей, которые думают, что только я могу решить их проблемы, раз уж у меня одно собачье ухо. Я люблю детей, Сэм. Господи, какие же они молодцы. Им так трудно, но они никогда не жалуются.

Он мог восстановить ухо, пластическая хирургия это позволяла, но по причинам, о которых она могла только догадываться, решил оставить все как есть. Так же он отнесся и к шрамам на голове. Не стал привлекать хирургов, поэтому на одних волосы росли в разные стороны, а на других не росли вовсе. Из-за повреждения нервов он чуть подтаскивал левую ногу, но не хромал. Двигался, как и прежде, легко и непринужденно, подстроился под ногу так, будто родился с этим дефектом. Он оставался самым красивым мужчиной из всех, с кем ей довелось встречаться, но обрел еще и внутреннюю красоту, которой не было раньше, не имеющую отношения к внешности.

Они говорили и говорили, и, хотя Саманта не собиралась расспрашивать его о случившемся в тот день, когда его жизнь так радикально изменилась, он сам затронул эту тему, и впервые она узнала о том, что он от нее скрывал… об Исмей Клемм, о снах, о параноидальном поиске заговора, в котором, как он какое-то время верил, участвовала не только ее мать, но и она сама. Он говорил о собственной слепоте, об ошибках с легкостью и смирением, где-то даже с меланхолическим юмором, так что рассказ этот она находила захватывающе интересным.

И не поставила под сомнение ни один из сверхъестественных моментов его истории, пусть сама никогда не видела призрака. Знала, что мир состоит из бесконечного числа слоев и в каждом человеке заложен потенциал святого. Но по большей части, как теперь Райан прекрасно знал, благоволение Господа проявляется не в форме визуализации, как случилось с Исмей, а в образе обычных людей. Таких, как Кэти Сайна, которая знала, что Райану нужно рассказать о причинах насилия, пусть даже он слишком поздно поймет значение ее слов. Она же сказала ему, что он должен жить ради других, что он теперь и делал, не ожидая полного прощения, но надеясь, что другие смогут его получить.

Когда-то Сэм была в него влюблена, она и сейчас любила его. Только другой любовью, эмоциональной, интеллектуальной, духовной, как и прежде, но не плотской. Пройдя через страдания, он научился любить истину, и в этот день Саманта увидела, что любовь к истине привела к тому, что теперь он понимает ее, как не понимал прежде, понимает, как, наверное, не понимал никто. И за часы, которые они провели вместе, ее любовь к нему все разрасталась и разрасталась, и она даже задалась вопросом, а удастся ли ей еще раз испытать такую любовь.