Золоченые - Намина Форна

ресницами. Куда он делся?!

– А, перевертыш, – раздается голос императора откуда-то из-за спины Иксы. – Я тебя ждал.

Когда Икса рывком разворачивается, император действительно стоит у него за спиной со взведенным арбалетом. Он стремительно выпускает десятки стрел, одну за другой, перезаряжая их так быстро, что я не успеваю видеть даже движения рук. Лишь чувствую мощный порыв ветра, а потом вижу пригвожденного к стене золотыми стрелами Иксу. Он рычит, дергается.

«ДЕКА!» – зовет он, и его гнев сменяется паникой.

Икса вгрызается в стрелы, пытаясь освободиться. И меня охватывает страх: они сделаны из небесного золота. Он их не сломает, как бы сильно ни старался. Только усугубит раны.

– Перестань, Икса! – кричу я. – Ты только навредишь себе!

– Какая трогательная забота о безмозглом животном, – звучит над моим ухом голос императора Гизо.

Сам он возникает рядом так быстро, что само движение практически невидимо, и ухмыляется моей оторопи.

– Правда, тебе надо бы куда больше беспокоиться о себе, Нуру, – заявляет император и, схватив меня за горло, швыряет о пол.

По плитам подо мной разбегаются трещины, голова в шлеме гудит. Из ушей и носа льется кровь.

Император Гизо снова склоняется надо мной с ухмылкой на губах.

Его глаза кажутся иными – более темными… Теперь, вглядываясь в них, я осознаю, что они стали больше похожи на мои, на глаза Белорукой, чем принадлежащие обычному человеку. Они совершенно черные, как у старших алаки. Неудивительно, что он предпочитает носить маски.

– Кто ты такой? – ахаю я в ужасе.

Император бьет меня об очередную стену.

– Разве не догадалась? – злорадствует он, вздергивая меня обратно. – Я – джату, мужчина-потомок рода Золоченых.

И он опять швыряет меня об пол.

– Но джату – люди! – возражаю я, в страхе пытаясь отползти назад. – Их кровь чиста.

Он хватает меня за ногу, волочит по полу. Улыбка на лице императора теперь почти безмятежна. Он наслаждается происходящим – наслаждается тем, что причиняет мне боль.

Как я вообще могла думать, что он великодушен?

Он все швыряет меня о стену.

– Очень немногие из джату, которых ты встречала, являются истинными, – БАМ. – Мы все смертны… окончательно, – БАМ. – И наша кровь действительно красна. – БАМ. – И мы правда умираем как люди. – БАМ. БАМ. – Но наша отличительная черта – это сила и скорость, много превосходящие алаки.

Он бьет меня о стену в последний раз.

Все вокруг заполняет чернота. Едва держу глаза открытыми, настолько мне больно – раскаленные добела вспышки пробегают по нервам, тело пульсирует болью, ноют кости.

– Так ваш род… все это время вы прятались…

Император, забавляясь, присаживается передо мной на корточки.

– Нас всегда было меньше, чем сестер, поэтому мы заставили и алаки, и всех остальных поверить, что мы вымерли, утратили силу. Затем мы дали наше имя обычным солдатам-людям, чтобы добавить путаницы. Все это время мы прятались на виду в ожидании дня, когда появишься ты, и мы навечно выиграем в борьбе за власть.

Я окидываю взглядом зал, где джату по-прежнему сражаются с алаки и смертовизгами.

– Так это все… – булькаю я кровью, стекающей изо рта. – Все, что осталось от джату… истинных джату.

– По большей части. – Губы императора вновь кривит жестокая усмешка. – Здесь нас как раз достаточно, чтобы навсегда остановить ваш род.

– Приму к сведению, – говорю я, ухмыляясь в ответ.

А потом пинаю его по ногам.

В мгновение ока император словно из воздуха возникает у меня за спиной. Я отскакиваю, когда он бьет – и кулак разбивает в крошку плиты пола. Глянув на меня с удивлением, император снова исчезает, но я уже тянусь за кинжалом.

И вонзаю его назад, как раз когда император опять появляется позади меня. Усмехаюсь, чувствуя, как клинок пронзает сперва доспех, а затем и плоть. Доспехи джату никогда не сравнятся с адской броней.

– Ах ты, маленькая шлюха! – выдыхает император, хватаясь за бок, откуда сочится кровь – та самая, что теперь окрашивает мой кинжал.

– Я хорошо училась в Варту-Бера, – улыбаюсь я императору. – Вот, например, кармоко Хуон научила меня притворяться более слабой и жалкой, чем я есть на самом деле.

Император снова пытается удрать, но теперь моя очередь впечатывать его в стену. Он бьется об нее головой – сильно, но недостаточно, чтобы его убить. Я только отпускаю – и он снова исчезает.

Усмехаюсь, когда он в который раз возникает у меня за спиной. Такой предсказуемый…

– На занятиях по болевой стратегии кармоко Тандиве научила меня читать, а потом предугадывать ходы врага, – продолжаю я, без усилий швыряя его о пол.

Император разевает рот, его зубы окрасились кровью.

– Как ты…

– А кармоко Кальдерис преподала самый важный урок, – перебиваю его шепотом на ухо. – Как узнать собственную адскую броню, когда ее замаскировали под другой предмет, – и я срываю с него корону.

Император пятится, в его глазах вспыхивает ужас.

– Нет, ты не могла…

Смеюсь в горьком веселье.

– Ты и правда думал, что я не замечу на тебе корону из моей собственной крови? Спасибо тебе за это. Она заставила меня осознать кое-что важное.

Император исчезает, но я ничуть не беспокоюсь.

– Стоять, – приказываю я, когда он появляется позади меня, а потом опускаю руки вниз, одновременно с жестом выталкивая энергию.

Металл падает на пол – броня звонко сталкивается с камнем. Поворачиваюсь и вижу, что император уже стоит на коленях, глядя на меня со страхом и ненавистью.

– Знаешь, – негромко произношу я, – мне больше не нужно использовать свой дар, чтобы повелевать другими. Они сделают, как я им скажу.

Я приставляю к его шее меч, а потом обращаюсь к сражающимся в центре зала.

– Джату! – кричу я. – Сложить оружие – или император умрет! СЕЙЧАС ЖЕ!

Приказ эхом разносится по залу. Едва джату видят императора на коленях и мой клинок у его горла, они в шоке перестают сражаться.

Тыкаю императора кончиком меча, и он пучит глаза от ярости.

– Прекрати немедленно, – шипит он. – Прекрати, противоестественная ты сука!

– Противоестественная? Сука? – усмехаюсь. – Раньше эти слова потрясали меня до глубины души, ранили, а теперь нет, спасибо тебе и тебе подобным. – Я снова тычу в него клинком. – Прикажи джату бросить оружие и встать на колени. Велела бы сама, но смертовизгов это тоже зацепит.

Император непокорно отворачивается.

– Приказывай, кому сказала! – рычу я.

– Бросить оружие! На колени! – немедленно кричит он.

Медленно, но верно джату подчиняются. Алаки и смертовизги тут же забирают мечи, чтобы джату больше ими не воспользовались. В считаные мгновения они оказываются лишенными и оружия, и брони.

– Что ж, у тебя тут, как погляжу, все под контролем, – произносит знакомый голос.

Поднимаю взгляд и вижу у входа в зал Белорукую, а рядом с ней близнецов-эквусов и Белкалис.

– Белорукая! Белкалис! – выдыхаю я с облегчением. – Вы целы!

– Разумеется. – Белорукая поворачивается к своим эквусам: – Взять императора.

– С удовольствием, – отзываются Брайма и Масайма.

Они подходят к императору и, хихикая, вздергивают его вверх, он так и остается с поджатыми ногами, как я приказала. Возможно, на истинных джату мой голос действует даже лучше, чем на алаки и смертовизгов.

– Пойдем-пойдем, непослушный джату, – насмехаются эквусы, унося его прочь.

Как только он оказывается у них в руках, я бросаюсь к Иксе. Он все еще висит на стене, истекая кровью из ран.

«Дека…» – зовет он, слабо тыкая меня носом, пока я вырываю удерживающие его на месте стрелы. Они легко и покорно двигаются под моими пальцами, отзываясь на божественную кровь в моих венах.

– Прости, Икса… прости, прости, пожалуйста, – шепчу я, поглаживая его.

На нем столько ран, я не знаю что делать.

– Почему бы тебе не пролить для него крови? – предлагает Белорукая, приближаясь. – Это поможет его исцелению.

Поспешно делаю, как она говорит, и протягиваю Иксе руку. Он присасывается, и спустя считаные мгновения раны на его крыльях затягиваются. Облегчение накатывает волной. Он исцеляется, как и сказала Белорукая.

Как только Икса полностью оправляется, она протягивает мне маленький золотой кинжал, поблескивающий на тусклом свету.

– Пора, – говорит она, кивая в сторону богинь.

Кивнув, я глубоко вздыхаю.

Наконец настал час исполнить мое предназначение.

* * *

Вблизи богини выглядят