Ленинградец - Александр Берг

А новое звание я получил еще в прошлом году, Павлов постарался напоследок перед своим уходом из управления.

Через час прибыл второй эшелон, и мы, быстро разгрузившись и предварительно уточнив сводку у местного начальства, двинулись вперед, направив перед собой разведку.

Разумеется, «багги» рванули вперед. Легкие и проходимые, они идеальные разведчики, вот и играли роль наших глаз и ушей. Ну а наша колонна растянулась за ними. Мы двигались уже третий час, пару раз обогнали пехотные колонны: все же транспорта пока еще на все войска не хватало, хотя и было значительно лучше, чем в прошлый раз.

Мы проехали уже с полсотни километров, а никаких намеков на прорвавшихся немцев не было и в помине. Несколько раз в воздухе мы заметили немецкие самолеты, но им было не до нас. Наши истребители в этот раз не остались гореть на своих аэродромах в первый день войны, а вели ожесточенные бои в воздухе.

Справедливости ради надо сказать, что подготовка немецких летчиков была лучше, несмотря на то, что наши новые самолеты с американскими двигателями (а особенно поликарповский По-7, на котором, благодаря мощному двигателю, стояли три 20-миллиметровых авиапушки ШВАК и два крупнокалиберных пулемета БС) превосходили «мессершмитты». У Поликарпова получился настоящий истребитель завоевания превосходства в воздухе, который значительно превосходил немецкие «Эмили» и «Фридрихи» не только по огневой мощи, но и по скорости. Эти истребители предоставляли наиболее опытным пилотам, остальные летали или на старых И-16, или на новых «яках». Главным же было то, что немцам не давали безнаказанно бомбить или штурмовать наши колонны и объекты.

За это время немецкие самолеты появлялись четыре раза, и только один раз они попытались нас бомбить. Три раза их отогнали наши истребители, а один раз мы отбились сами. Шедшие в колонне зенитки встретили их ожесточенным огнем; кроме них огонь по немецким самолетам вели все танки и большинство бронетранспортеров из своих зенитных пулеметов. Десятки огненных струй, бьющих с земли, отпугнули немецких пилотов, которые предпочли сбросить бомбы с высоты, а не с пикирования. В результате только один бронетранспортер был уничтожен случайным прямым попаданием бомбы да еще три получили повреждения различной степени сложности от близких разрывов. Как же это отличалось от того, как было в прошлый раз.

Вскоре показались и окопы Киевского укрепрайона. И когда я смотрел на них, у меня отлегало на душе. Отрытые по полному профилю, они шли в несколько рядов. А главное, Жуков не пропустил мимо ушей мое предложение по бронекапсулам и, организовав их производство, активно использовал их при создании обороны. Но думаю, и Павлов тоже ими не пренебрег, все же я каждый раз, как он мне звонил, напоминал ему о них.

В небольшой рощице сбоку от дороги я увидел полк тяжелых гаубиц и прикрывавшие их зенитки, а также окопы пехотной роты, которая была в прикрытии гаубичного полка. Мы проехали еще почти два десятка километров после укрепрайона, когда наконец получили от нашей разведки первые сведения о противнике.

Батальон майора Томилина лихорадочно окапывался, стараясь успеть отрыть окопы до того, как появится прорвавшаяся механизированная колонна противника. Окопы были вырыты только на половину глубины, когда впереди показались тучи пыли, которые стали медленно расползаться по сторонам. Местность была практически без леса, и видно было очень далеко. Подняв к глазам бинокль, Томилин разглядел колонну немецких танков, которые из походного положения начали разъезжаться по сторонам.

В этот момент позади послышался шум моторов, и оглянувшийся назад Томилин увидел четыре «багги», которые подлетели к позиции его батальона и лихо развернулись. Лишь бойцы, стоявшие за пулеметами, покачнулись от резкого разворота. Один из пассажиров «багги», с лейтенантскими кубарями, встав, также в бинокль осмотрелся, а после этого, приложив к голове наушники, стал что-то говорить в рацию, стоявшую на его «багги».

Только майор захотел подойти к этому лейтенанту и спросить его, кто он такой и что тут делает, как лейтенант скомандовал своим, и «багги» быстро рванули назад. «Вот вояки!» – подумал Томилин и тут же забыл о неизвестных.

Немецкие танки не спеша приближались, и когда до его позиций осталось около километра, открыли огонь. Вот только ни одного взрыва в расположении его батальона не прозвучало. Ничего не понимающий Томилин оглянулся назад и обомлел: позади его батальона, развернувшись в цепь, тоже двигались танки. Именно по ним и открыли огонь немцы. Эти танки были ему неизвестны, но окрас камуфляжа был наш, несмотря на полностью непривычные обводы боевых машин.

Томилин с удивлением увидел, как цепь танков внезапно встала, судя по всему по команде, а спустя несколько секунд с места открыла огонь. Снова переведя взгляд на противника, он увидел, как там стали вставать большие грибы разрывов. Но вот в один из немецких танков, видимо, попал снаряд, так как он внезапно просто взорвался, его башня высоко взлетела в воздух, а он сам скрылся в огне вспышки. И тут то один, то другой немецкий танк стали исчезать в огне разрывов. Глядевший в бинокль Томилин увидел, как немцы стали пятиться назад, но отойти так и не смогли – просто не успели.

А наши танки, после того как перестреляли немцев, как в тире, двинулись вперед, а позади них пошли бронетранспортеры. Вскоре они достигли линии обороны и не останавливаясь перевалили через полуотрытые окопы и двинулись дальше. Майор, увидев эти танки вблизи, внутренне содрогнулся. Большие и приземистые, с прямо-таки огромными орудиями, они внушали трепет и гордость за свою армию. Без малейшего труда преодолев линию окопов, они, рыча двигателями, пошли вперед, а следом за ними появились гусеничные бронетранспортеры, которые также легко преодолели препятствие.

И только у колесного транспорта возникла небольшая задержка. С подъехавшего тяжелого грузовика сгрузили трубчатые металлические конструкции, которые просто перекинули через окоп, быстро соединили их друг с другом, и по образовавшемуся мосту вперед пошли «багги» и грузовики. Вскоре танковая часть скрылась вдали, а Томилин остался дожидаться нового приказа от начальства.

Подполковник Генрих фон Грубе двигался во главе танкового батальона своего механизированного полка. Как Русская кампания отличалась от Французской или Польской! Ничего общего, а только яростное и фанатичное сопротивление большевиков. С самого начала дела не заладились: вместо ничего не подозревающего противника их ждали подготовленные к бою войска.

Весь дальнейший путь им приходилось прямо прогрызать, а кроме того, они столкнулись с явно превосходящей их техникой противника. Тех смешных танков, с которыми он имел дело в Испании, не было и в помине, а вместо них вдруг оказались совсем другие. Если новые легкие русские танки хоть и с трудом, но можно было подбить, то их средние танки надо было еще постараться, в основном им сбивали гусеницы. А вот с тяжелыми было не справиться: все снаряды отлетали от их толстой брони, и только зенитные 8,8-сантиметровые орудия могли их подбить с малой дистанции.

Сейчас, прорвав оборону русских, они рванули вперед, и он решил двигаться вместе со своим передовым танковым батальоном, чтобы не терять время, дожидаясь докладов разведки. Согласно донесению авиаразведчика, перед ним было только небольшое пехотное подразделение русских, которое лихорадочно окапывалось. Не доезжая около километра до линии обороны противника, фон Грубе отдал приказ рассредоточиться из походной колонны и атаковать противника.