Чёрная кровь Сахалина. Каторжанин - Александр Башибузук

Второй недоуменно выпучил глаза, а потом, распахнув руки, словно медведь, попытался меня схватить. Образцово-показательная «двоечка» его не остановила, амбал только разъяренно заревел и снова ринулся вперед.

Вот тут и пришлось воспользоваться своим средневековым опытом. Ничего похожего на клинок рядом и в помине не было, но дело в том, что одним из важнейших умений средневекового рыцарства являлся рукопашный бой без оружия, эдакая гремучая смесь из борьбы и ударной техники, ничуть не уступающая по разнообразию приемов японским карате или дзюдо и прочим азиатским кунг-фу. Не менее смертоносный и действенный, разве что не такой зрелищный.

Ускользнув в очередной раз из «дружеских» объятий, я пробил громиле в колено, а когда он припал на ногу, врезал локтем в кадык. А потом, поднырнув под руки, запрыгнул сзади на спину и вцепился «замком» в шею, по некоторому подобию двойного нельсона. Как удержался, сам не знаю: урод принялся мотать мной как тряпкой, но через несколько секунд наконец амбал поплыл.

В глазах потемнело, от запредельных усилий потекла кровь из носа, но я сжимал руки до тех пор, пока громадная туша окончательно не обмякла.

Лязгнули засовы на двери. Я попытался встать, но не удержался на ногах и упал на колени. Сил едва хватало, чтобы только дышать.

«Вот и все… – мелькнула в голове спокойная мысль. – Правда, финал вышел смазанный. Сдохнуть в тюремной бане – как-то не комильфо ни для графа Божьей милостью, ни для штабс-ротмистра. Лучше бы японцы прибили на поле боя…»

Но вместо свежих убийц в помывочную влетели армейские офицеры с револьверами в руках. Один из них с ходу засадил рукояткой нагана по башке уже очнувшемуся первому громиле, а двое других бросились ко мне.

Следом за ними в баню ворвалась еще пара офицеров, но уже почему-то жандармский штабс-ротмистр и флотский лейтенант.

– Вы как, Александр Христианович?..

– Вы целы?..

– Ничего себе, да он их обоих…

– Воды!

– Доктора!..

– Свежего воздуха!!! Откройте…

– Да откуда здесь окна – нашатырь тащите!

От поднявшегося галдежа чуть не взорвались мозги, я оттолкнул чью-то руку с едко смердевшим флакончиком и заорал изо всех сил:

– Да заткнитесь вы!

– Живой! – На лице усатого штабс-ротмистра проявилась радостная улыбка.

– Живой… – зло буркнул я. – Чем обязан?

– Александр Христианович! – Ротмистр принял строевую стойку. – Уверяю, все причастные к инциденту уже арестованы! Прошу принять извинения!

Следом за ним с серьезными мордами вытянулись остальные офицеры.

– Допустим, принял. Что дальше? От меня-то вам что надо?

Честно говоря, я заподозрил, что теперь подняли бунт уже офицеры городского гарнизона, но все оказалось гораздо сложней, а если точнее, то совсем непонятно.

Вопросы остались без ответов, штабс только оговорился, что его вместе со товарищи уполномочили перевести меня в другое место для пущего бережения. Отчего, почему и зачем – осталось неизвестным.

А «другое место» оказалось… камерой гарнизонной гауптвахты, это я понял по солдатикам в карауле. Правда, явно не для рядового состава, больше похожей на номер в гостинице средней руки.

Ну а дальше начались уж вовсе чудеса чудесные.

Только я прилег на койку, как раздался осторожный стук, дверь отворилась и пара солдатиков втащила в камеру тяжеленный дубовый стол с резными ножками. А следом за ними на пороге появился напомаженный щеголеватый официант в белоснежной куртке, тащивший за собой столик на колесиках, уставленный до предела судками и бутылками. Я молча уставился на него – слишком уже неожиданным оказался визит.

Официант сдержанно, но почтительно поклонился, жестом фокусника извлек откуда-то скатерть, с хлопком раскрыл ее в воздухе и виртуозно застелил стол. После чего отточенными движениями начал сервировать стол, при этом с французским прононсом комментируя блюда:

– Уха монастырская, тройная… Рябчики а-ля натюрель… Расстегаи с визигой… Консоме…

Закончив с сервировкой, он застыл рядом с перекинутой через согнутую руку салфеткой.

Я окинул взглядом великолепие на столе, а потом поинтересовался у него:

– Ты, братец, часом, камеры не перепутал?

Официант плеснул из завернутой в салфетку бутылки в бокал, после чего уверенно ответил:

– Ни в коем случае, господин Любич.

– А кто распорядился?

В ответ парень лишь пожал плечами: мол, не велено говорить.

– Ну раз так… – Я взял бокал со стола. – Тогда передай сей загадочной персоне мою искреннюю признательность.

Еда оказалась просто восхитительной, особенно после подножного корма на Сахалине, а вино и прочие напитки – вообще выше всяких похвал.

После того как я поел, официант собрал посуду, но почему-то не ушел.

– Что-то еще?

Парень замялся, а потом, по русскому обычаю, в пояс поклонился мне и дрожащим от волнения голосом сказал:

– Спасибо вам, Александр Христианович! Спасибо за то, что отомстили. – Он запнулся и тихо добавил: – У меня брат родной на крейсерах служил и погиб при Цусиме…

Честно говоря, я уже стал подумывать, что зря ввязался в свару с япошками, особенно после такой дикой неблагодарности в ответ, но вот после этой фразы… В общем, слова этого парня разом перечеркнули все сомнения.

Я встал, приобнял его и тихо шепнул:

– Еще не отомстил. Но отомщу с лихвой, будь уверен. Слово даю…

А после того, как официант ушел, визиты посыпались как из рога изобилия.

Следом заявился маленький сухенький старичок типично семитской наружности с торчавшим из кармана испачканной мелом жилетки скомканным портновским метром.

– Ну-с… – Старикан обаятельно улыбнулся. – Таки осмелюсь слегка побеспокоить вас, но оно того будет стоить, уверяю…

После чего принялся измерять меня, скороговоркой бубня себе под нос:

– Что там Парыж? Разве там умеют шить, я вас спрашиваю? Эти прохиндеи умеют только выдумать! А лучше старого Мойши с Подола, что в Егупце, никто не шил! Разве только я, но Мойша сам учил меня! Так-с… что тут у нас… Ой-вей! Хай тому, кто вас так резанул, всю морду попрыщит. Надеюсь, он долго не прожил?

При этом он снял мерки даже с моих ступней, прокомментировав, что это для какого-то Шлемы, которого так некстати разбила подагра.

Закончив с замерами, он торжественно пообещал:

– Таки через три дня все будет готово!

– И даже без примерки?

– Молодой человек… – Портной скорбно покачал головой.

– Понял. – Я невольно улыбнулся. – Уж извините, ради бога…