Офицер. Сильные впечатления - Сергей Морозов

— Эдик сам сказал мне об этой вечеринке, — смиренно ответила Маша.

Она ненавидела мужа за то, что из-за него угодила в такое дурацкое положение, а себя — за то, что приходилось лицемерить.

— А это — моя дочь Раиса, — с гордостью сказала Серафима Наумовна, делая жест в сторону змеевидной брюнетки в тунике, чья зелено-когтистая лапка сначала лежала у Эдика на плече, а теперь поглаживала его по щеке.

— А-а… — хрипло начала Маша, чувствуя себя так, словно ее взяли за горло и довольно энергично душат. — Так у вас есть дочь?

— Почему бы вам с ней не познакомиться? — предложила Серафима Наумовна. — Раз уж пришли.

— Действительно, — сказала Маша.

Ее взгляд все еще был прикован к этой сладкой парочке, а сама она находилась как бы в окаменении. Серафиме Наумовне даже пришлось слегка подтолкнуть ее в бок, чтобы она начала движение в предложенном направлении.

Приблизившись к Эдику, Маша осторожно хлопнула мужа по спине. Она чувствовала себя здесь чужой и лишней. Эдик напрягся уже в тот момент, когда увидел, как круглые черные глаза Раисы сузились и стали яростно в кого-то ввинчиваться. Он все понял и, сбросив со своего плеча ее руку, повернулся к Маше в совершенном ужасе и смятении.

— Наконец-то! — воскликнул он.

Более глупого и лицемерного восклицания Маша в жизни не слышала. В нем прозвучал исконный страх перед папашей-миротворцем, который очень не любил скандалы и наживал капиталы не для того, чтобы его позорили его родные дети. Маша не смогла сдержать улыбки.

Раиса между тем с головы до ног окинула ее ненавидящим взглядом, словно прикидывая, с какой стороны удобнее воткнуть в нее нож. В лице этой телевизионной сучки она видела для себя единственное препятствие, чтобы занять то положение, которого, по ее мнению, она безусловно заслуживала. Уж она-то не станет цепляться за свою девичью фамилию Цетренбаум. Она будет называться просто Раисой Светловой и въедет в дом на Пятницкой улице с видом на золотые купола, ощущая к супругу всецелое и безоговорочное почтение и, конечно, немедленно займется с ним делом воспроизводства и продолжения славного рода. Если уже этим не занялась.

Сказать по правде, Маша и сама понимала, что негоже ей разливать желчь из-за такой безделицы. К тому же эта самая Раиса, возможно, по-своему любила Эдика, а стало быть, в ее действиях не было ничего подлого и вероломного.

Эдик переминался с ноги на ногу и краснел. Когда Маша протянула руку и поправила ему галстук, он покраснел так густо, словно ему прилюдно застегнули ширинку. «Не нужно так волноваться, Эдик, — подумала Маша. — Раиса не откажется от тебя только потому, что жена притронулась к твоему галстуку. Она притрагивалась и к более интимным местам. Слишком сильно было желание Раисы обладать таким шикарным мужчиной, как он, Эдик. Она, бедная, еще не знала что любимое его занятие по вечерам — это измерение температуры. Впрочем, при наличии любви — или хотя бы влюбленности — и эти игры в кайф. Уж она-то, Раиса, не пойдет брать интервью у сумасшедшего с гранатой и двумя канистрами бензина, а если заведет любовника, то конечно не милиционера».

— Вот, познакомься, — молвил Эдик, ни к кому конкретно из двух женщин не обращаясь, поскольку слегка потерял ориентировку в пространстве.

Кого и с кем он собирался знакомить?

Как ни странно, первой сориентировалась Раиса.

— А я вас знаю, — процедила она, изобразив тонкими губами то, что должно было сойти за улыбку. — Вы — Маша Семенова.

— Это моя ж-жена, — наконец обрел дар речи Эдик, — а это… наш новый бухгалтер.

Очень мило. Стало быть, она уже успела протянуть свою зелено-когтистую лапку аж к самой Эдиковой мошне. Что касается Маши, то ей позволялось дотягиваться лишь до ее уменьшительной формы.

— Ты забыл сказать, что меня зовут Раиса, — свирепо заметила Эдику дочка его секретарши.

Господи, подумала Маша, если женщины с такой силой способны ненавидеть друг друга, то что остается мужчинам? Откуда на этой земле взяться миру и спокойствию?

— Эдик, — попросила она, чувствуя легкую тошноту, — будь другом, принеси мне чего-нибудь выпить.

— О чем разговор, — с готовностью ответил он. — Что ты хочешь?

— Все что угодно, только чтоб без мышьяка.

— Очень смешно, — хмыкнул он и тут же ретировался.

— Какая приятная неожиданность, — сказала Раиса, оставшись с Машей наедине. — Вы, звезды, так высокомерны, что ваше появление среди нас, простых смертных, настоящий сюрприз. Никак не ожидала, что увижу вас здесь.

— Честно говоря, я тоже, — призналась Маша.

— Я представляла вас совершенно иначе. То есть я хотела сказать, что по телевизору вы совсем другая…

— Да уж, — кивнула Маша, — у нас, у звезд, тоже иногда превратное представление о наших зрителях. По большому счету для тех и для других лучше вообще не видеть друг друга живьем.

— Пожалуй, вы правы, — милостиво согласилась Раиса.

— Каждый должен знать свое место, — снова кивнула Маша.

Соперница скрипнула зубами, но не нашлась, что ответить. Инициатива была упущена. Но только временно.

— Ну конечно, у вас, у звезд, так подвешен язык, — сказала она. — Вам без этого нельзя.

— Ну-ну, не скромничайте. Вам тоже без этого не обойтись. Вы, я вижу, девушка самостоятельная… Так, вы говорите, с мужем работаете?

«Обрабатываете его» — это, наверное, прозвучало бы точнее. А еще более точно — «обслуживаете».

«И что это я нападаю на нее? — снова одернула себя Маша. — Если бы я серьезно занялась бухгалтерией, а не тележурналистикой, Эдик бы на меня молился. Семейный бизнес — разве это не его заветная мечта?»

— Я счастлива работать в его фирме, — заявила Раиса. — В настоящее время Эдик поручил мне составить смету по переоборудованию своей квартиры.

— По переоборудованию своей… — повторила Маша. — Какой такой квартиры?

— Ну как же, квартиры на Пятницкой. Я думала, вы в курсе, — усмехнулась Раиса.

Вот, оно самое! Она уже планирует, как будет обставлено их будущее гнездышко. Уж она-то позаботится, чтобы сантехника и прочее было самого высшего качества и по самой низкой цене. Она уже калькулирует, подсчитывает каждый его цент и пфенниг. И выкладывает ему итоговую (к оплате) сумму в момент оргазма. Дельно!..

— Надеюсь, вы опытный бухгалтер, — вздохнула Маша.

— Можете не беспокоиться, — вызывающе бросила Раиса.

И после этого от Маши требуют кротости и мудрости?! Неужели кротость и мудрость в том, чтобы проглатывать собственную желчь, вместо того чтобы излить ее на соперницу?

Она взглянула исподлобья на Раису, которая как ни в чем не бывало покуривала и даже торжествующе поигрывала наследственными жемчугами.

— Теперь я вижу, что не о чем беспокоиться, — сказала она со своей фирменной телевизионной улыбкой. — Я рада, что Эдик нашел человека, который на совесть все продумает и просчитает… Вплоть до нашей детской.