История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания - Иван Шишков

Благодаря абстрагированию от множества свойств физических тел, математик имеет дело с очень простым объектом, что делает его науку более точной. Например, арифметика, отвлекаясь от величин и имеющая дело только с числом, оказывается более точной, чем геометрия. Геометрия же, предметом которой являются величины и число, но отвлекающаяся от движения, точнее физики. «А математической точности, — отмечает в связи с этим Аристотель, — нужно требовать не для всех предметов, а лишь для нематериальных. Вот почему этот способ не подходит для рассуждающего о природе, ибо вся природа, можно сказать, материальна»[319].

Однако, несмотря на то, что математика — самая точная среди наук, Аристотель ей отводит вторичную роль по отношению к физике, объекты которой обладают самостоятельными сущностями. То есть физические объекты онтологически предшествуют объектам математическим, находящимся в другом. А потому для Аристотеля физика первичнее математики, первая должна быть фундаментом для построения второй. Физике же, изучающей природные сущности с точки зрения их движения, предшествует метафизика (первая философия). Именно последняя должна служить теоретической основой как для физики, так и математики.

Таким образом, Аристотель столь радикально развел физику и математику, что разрушил фундамент, на котором пифагорейцы и Платон задумывали строить математическую физику: физика у них была ориентирована на познание математических отношений, математика же исключала изучение движения. У Стагирита физика как наука о природе изучает присущие природным сущностям изменение и движение, математика же имеет дело со статическими отношениями. «Некоторые математические науки, — замечает Аристотель, — рассматривают свои предметы как неподвижные и как существующие отдельно»[320] [321]. Безусловно, такое понимание предмета физики и математики принципиально исключало возможность применения математики для исследования природных сущностей. Стало быть, для Аристотеля физика не может быть наукой, построенной на основе математики.

Сам факт того, что Стагирит вынес математику «за скобки» физики оказался решающим в определении характера и сущности последней как физии качественной, каковой она оставалась вплоть до Г. Галилея. Именно великому итальянскому ученому, заложившему основы классической механики, удалось возродить разрушенную Аристотелем пифагорейско- платоновскую парадигму математической физики как физики количественной. Этим, по сути, определяется водораздел в сфере естествознания между платонизмом и аристотелизмом, который был зафиксирован уже в классическую эпоху. Суть его в лаконичной форме выразил известный французский историк науки XX века Александр Койре: «Если вы отстаиваете высший статус математики, если, более того, вы ей приписываете реальное значение и реальное положение в физике, — вы платоник. Если, наоборот, вы усматриваете в математике абстрактную науку и, следовательно, считаете, что она имеет меньшее значение, чем другие —- физические и метафизические — науки, трактующие о реальном бытии, если, в частности, вы утверждаете, что физика не нуждается ни в какой другой базе, кроме опыта, и должна строиться непосредственно на восприятии и что математика должна довольствоваться второстепенной и вспомогатель- нои ролью простого подсобного средства, вы аристотелик».

3.4.4.3. Учение Аристотеля о душе

Учению о душе Аристотель посвятил свой знаменитый трактат «О душе». Психология как науке о душе является, по Аристотелю, частью физики. К психологии как части физики относится не вся душа, а лишь та ее часть, которая, как и все физические сущности, не может существовать обособленно от материи. Однако душой обладают не все физические сущности, а только живые существа. Поэтому в своей физической части психология по своему предмету совпадает с биологией. Различие между ними имеется лишь в способе изучения живого: психология изучает живое в аспекте целевой и движущих причин, биология же — в аспекте формальной и материальной причин.

Своей физической частью душа неразрывно связано с телом. Но тело не может быть душой, поскольку тело — это не жизнь, а то, что имеет жизнь. Стало быть, тело есть материя для души, а душа — это форма или акт тела.

Душа, как утверждал Аристотель, относится к телу, как форма к материи. Следовательно, она — реализация тела и в этом смысле она I неотделима от него. Будучи неотъемлемой от тела, душа одновременно является и его формой, принципом движения и его целью. Тело существует для души, и каждьш орган имеет свою цель — обеспечивать ее - активность.

В свете физической части души, Аристотель дает следующее ее определение: «Душа необходимо есть сущность в смысле формы естественного тела, обладающего в возможности жизнью. Сущность же [как форма] есть энтелехия; стало быть, душа есть энтелехия такого тела»[322]. И далее: «Душа есть… энтелехия естественного тела, обладающего в возможности жизнью»[323]. Итак, резюмирует свои рассуждения о сущности души Стаги- рит: «Душа есть суть бытия и форма (logos)… естественного тела, которое в самом себе имеет начадо движения и покоя»[324].

Из приведенных выше определений следует, что душой обладают не все тела, а только естественные, в которых заложена возможность жизни. Осуществление (энтелехия) этой возможности и есть душа. Иными словами, душой обладают естественные одушевленные существа, отличающиеся от неодушевленных наличием жизни.

А чтобы быть живым достаточно, по Аристотелю обладать одной из следующих способностей: мыслить, ощущать и движения в смысле питания, упадка и роста. В соответствии с ними он выделяет следующие уровни организации живых существ: люди, животные и растения.

Этим трем уровням живого присущи три вида души. Самая простая, низшая душа — растительная, критерием которой является способность к питанию, росту и упадку. Такой способностью обладают все живые существа: люди, животные и растения. Второй вид души — душа животная, наделенная способностью к осязанию как минимальная способность к ощущению. Она присуща людям и животным. Л, наконец, третий, высший вид души — человеческая, которая кроме функций растительной и животной душ рбладает способностью к рассуждению и размышлению. В силу этого человеческая душа наиболее сложная, она состоит из трех частей: растительной, животной и разумной.

В отличие от первых двух, которые, будучи энтелехией тела, от него неотделимы, разумная душа — не энтелехия тела, а стало быть, ничто ей не мешает быть отделимой от тела. Если способность ощущения невозможна без тела, то «ум же, — по словам Аристотеля, — существует отдельно от него»[325]. Этот ум (разум), будучи не формой тела, а скорее формой души, вполне нематериален, он не смешивается с телом. Как чистая форма разум прост, он не возникает вместе с телом, а приходит извне, как нечто высшее, Божественное.