Кукольник - Родриго Кортес

К огромному сожалению, смысла в «промежуточных» убийствах, вроде жуткой резни в борделе, Фергюсон пока не видел, и тут снова приходилось притягивать за уши версию о роли Джудит Вашингтон, кстати, тоже принадлежащей к дому Лоуренсов… и все возвращалось на круги своя, а лейтенант Фергюсон чувствовал, что еще немного подобной бессмыслицы, и он просто-напросто свихнется.

За две недели Джонатан и Платон принесли в жертву Мбоа одиннадцать человек, в том числе двух белых — почтальона и бродячего ремесленника. И никогда еще Джонатан не ощущал себя таким сильным и целеустремленным. Он словно опять обрел яркое, красочное восприятие мира — точь-в-точь как в детстве. Но сила в нем уже бродила настоящая, мужская.

Более взрослым становилось и отношение к делу. Джонатан более не стремился любой ценой поразить воображение трех-четырех случайных прохожих. Теперь, вместо того чтобы немедленно выставлять свои жертвы на всеобщее обозрение, он аккуратно обрабатывал новых кукол, подчеркивая характерные черты каждой, а затем припрятывал их по ночам в стогах старого сена, в заброшенных сараях, в недоступном для мышей и собак месте, где-нибудь под стропилами, а то и под мостами и даже на деревьях. Он верил, что придет срок, и каждая кукла обязательно отыграет предписанную ей роль.

Но, что было самым интересным, совершенно не веря в мифического Мбоа, Джонатан остро ощущал, как с каждой новой куклой меняется и его судьба, становясь все яснее и определеннее, а давным-давно поставленные цели обретают реализм и выглядят теперь вполне достижимыми. Джонатан чувствовал, что, если не спешить и тщательно все подготовить, общество получит такой мощный урок, после которого лгать самим себе станет попросту невозможно.

Луи ждал долго. Очень долго. Но Мбоа снова как отвернулся от него. Расставленные вокруг поместья полицейские становились все опаснее и не пропускали без досмотра и допроса ни одной души — ни черной, ни белой.

Луи дождался, когда Платон и Джонатан в очередной раз вернутся в поместье, не приближаясь и на полмили, тщательно проследил за ними и вскоре все понял. Каждый божий день эти двое приносили Мбоа одну, а то и две новые жертвы, и сила их росла и крепла день ото дня, а для Луи внимания Мбоа просто не оставалось. Некоторое время он терпеливо ждал поворота судьбы, а потом понял, что дальше тянуть нельзя.

Фергюсон так увлекся распутыванием комбинации Аристотель — Фернье — Платон — Джудит, то прибавляя к ней Джонатана Лоуренса, то отнимая, что даже не сразу понял, что упускает нечто куда более существенное. И только однажды, взглянув на представленный ему список побегов черных, ахнул. В последние две недели сбежало столько же, сколько за десять предыдущих лет!

— А есть уверенность, что они именно сбежали? — спросил он доставившего бумаги сержанта.

— Нет, лейтенант, — замотал головой тот. — У моих соседей вот так вот парочка ниггеров сбежала. Она еще ничего, проворная девчонка, а парень вообще ни к чему не пригодный, такой не то что сбежать, он и до ворот без приключений добраться никогда не мог.

— И мертвыми их не находили?

Сержант пожал плечами.

— Я не слышал. И это… лейтенант… здесь еще не все. Мне специально сказали вам передать — сегодня утром еще четырнадцати штук недосчитались.

— Как так? — непонимающе мотнул головой Фергюсон. — Массовый побег, что ли?

— Ага, — кивнул сержант. — Из поместья Лоуренсов. Но вы не беспокойтесь, шериф уже охотников подключил. Скоро всех возьмут.

Фергюсон медленно достал из кармана платок и вытер взмокший лоб. Он уже чувствовал, что происходит на самом деле.

— Значит, так, сержант. Быстро к Лоуренсам! Подключи всех, кто там на дежурстве, и скажи, пусть прочешут все! Я сейчас подъеду.

— Вы что, думаете, они тоже?… — выпучил глаза сержант.

— Выполняйте! — заорал Фергюсон. — Бегом!

Фергюсон отыскал все четырнадцать трупов прямо посреди тростникового поля, и увиденная картина мгновенно напомнила ему резню в борделе. Та же торопливость, та же неряшливость и та же немыслимая жестокость.

— А куда надсмотрщики смотрели? — мрачно поинтересовался он.

— Так это… — обиженно шмыгнул носом стоящий сбоку старший надсмотрщик. — У сэра Джонатана ниггеры всегда послушными были, никто никуда… мы даже не подумали…

— Отдыхали, значит, — язвительно констатировал Фергюсон.

Надсмотрщик смущенно прокашлялся.

— А где сэр Лоуренс? — повернулся Фергюсон к старшему наряда.

— Отдыхают, господин лейтенант, — настороженно отозвался тот. — Как вчера с охоты приехали, так еще не поднимались.

— Так бегом к нему! — взорвался Фергюсон. — Живо! Вы что, так и не поняли, что он уже здесь?!

— Кто? — оторопел полицейский.

— Луи Фернье!

Слава Всевышнему, Джонатан был еще жив. Лейтенант ворвался к нему прямо в спальню и упал в первое попавшееся кресло.

— Значит, так, Лоуренс, из поместья ни ногой! Ни охоты, ни чего другого теперь не будет. Спать — с констеблем, обедать с констеблем, по нужде — с констеблем.

— Господи! Что случилось? — растерялся Джонатан.

— Вы, конечно, помните Аристотеля Дюбуа? Тот, что… вашего отца…

Джонатан вспомнил регулярно возвращающуюся на шкаф между бюстами Декарта и Цезаря голову и кивнул.

— Так вот, у него был товарищ, помоложе, почти белый мулат по имени Луи Фернье… — стал торопливо объяснять Фергюсон.

— И что? — побледнел юноша.

— Этот Луи Фернье жив, и он здесь и имеет на вас какой-то зуб.

Джонатан глотнул и осел на кровать.

— Я так и чувствовал. Кого на этот раз?

— Четырнадцать ваших негров. И я не уверен, что следующим не будете вы. Слишком уж близко он подошел.

— Черт! — только и смог сказать Джонатан. — Постойте! Куда же вы?!

— Думать! — зло отозвался Фергюсон.

Фергюсон видел, что убийства должны иметь какой-то четко очерченный смысл, но какой именно, долго не понимал. Он дотошно допросил всех надсмотрщиков, а потом переключился на этих чертовых негров и вот тут застрял. Рабы несли всякую околесицу, все время ссылались на силу всевидящего Мбоа, и только тридцатый или сороковой ниггер вдруг сказал странное:

— Мбоа отомстил им за Джудит.

— Не понял, — моргнул Фергюсон, — как это отомстил?

— Я знаю этих ниггеров, — мрачно признал раб. — Когда масса Джонатан послал Джудит в поле, в самый первый день… они все ее… с ней… на нее залезли. Смеялись еще потом, говорили, вот сейчас мы сестренку хозяйскую…

Лейтенант поперхнулся. Скупым жестом остановил негра, достал из сумки записную книгу и начал ее лихорадочно перелистывать. Бордель… сэр Артур — клиент Джудит… эти четырнадцать…