Ломоносов - Рудольф Баландин

В наше время родилась научная концепция появления материального мира из ничего, если считать таковым космический вакуум (в переводе с греческого — «ничто»). Ведь «сгустки» вакуума, который современная физика представляет в виде вселенского «океана энергии», порождают материю, имеющую массу покоя все по той же приведенной нами раньше формуле. Эту концепцию я называю Янус-космологией; она предполагает постоянные переходы энергии в материю и обратно.

Единство движения (энергии) и материи — вполне современная идея. Если не считать, что Ломоносов ее толковал на уровне науки своего времени. Хотя было бы упрощением сводить мировоззрение Ломоносова к механической картине мира.

Согласно мнению В.В. Зеньковского, H.A. Попова и некоторых других исследователей, с ним связан первый русский теоретический опыт объединения принципов науки и религии. Недавно философ Н.М. Пронина вновь повторила: Ломоносов «одним из первых в России соединил религиозную веру с научным реализмом», приведя его слова: «Неверно рассуждает математик, если хочет циркулем измерить Божью волю, но не прав и богослов, если он думает, что на Псалтыри можно научиться астрономии или химии».

Трудно в таком сопоставлении усмотреть соединение принципов науки и религии. Он их достаточно резко разделял. Вот что написано им перед приведенной Прониной фразой:

«Создатель дал роду человеческому две книги. В одной показал Свое величие, в другой — Свою волю.

Первая — видимый сей мир, им созданный, чтобы человек, смотря на огромность, красоту и стройность его зданий, признал Божественное всемогущество, по мере себе дарованного понятия.

Вторая книга — Священное Писание. В ней показано Создателево благоволение к нашему спасению. В сих пророческих и апостольских боговдохновенных книгах истолкователи и изъяснители суть великие церковные учители.

А в оной книге сложения видимого мира сего (объектов и явлений Природы. — Р. Б.) физики, математики, астрономы и прочие изъяснители Божественных в натуру влиянных действий суть таковы, каковы в оной Книге пророки, апостолы и церковные учители».

Суть очевидна: богословам — религия, ученым — наука. Первые толкуют и проповедуют Священное Писание, показывая путь к добродетельной жизни. Вторые в Природе «открывают храм Божеской силы и великолепия». Вспоминается ответ Иисуса Христа фарисеям в Евангелии от Матфея: «Отдавайте кесарю кесарево, а Божие Богу».

Еще одно высказывание Ломоносова дает повод к двойственному толкованию: «Правда и вера — суть две сестры родные, дщери одного Всевышнего Родителя, никогда между собою в распрю прийти не могут». Именно — разные сущности (сестры), но не сиамские близнецы. Обратим внимание: научное знание он называет «правдой», реальностью.

Вот недвусмысленное суждение Ломоносова из его гениальной книги «О слоях земных»: «Напрасно многие думают, что все сначала Творцом создано; будто не токмо горы, долы и воды, но и разные роды минералов произошли вместе со всем светом… Таковые рассуждения весьма вредны приращению всех наук, следовательно, и натуральному знанию шара земного, а особливо искусству рудного дела, хотя оным умникам и легко быть философами, выучась наизусть три слова: Бог так сотворил; и сие давая в ответ вместо всех причин».

Ломоносов четко размежевал научный и религиозный принципы (методы) познания. Именно это позволило ему сделать великие научные открытия. Он подчеркивал: «Природа крепко держится своих законов и всюду одинакова». Следовательно, не признавал возможность вмешательства Бога в ход природных процессов.

Такова религиозно-философская концепция деизма, где Бог предстает как Мировой Разум. Установив законы природы и придав первоначальный импульс, движение «сверхмашине Мироздания», Он устранился от управления, вмешательства в дальнейшие процессы. Человек, в котором теплится частица Разума Вселенной, имеет возможность постигать бытие главным образом на основе разума.

Был ли Ломоносов «твердокаменным» деистом? Сомнительно. Ведь он разделял идею Джордано Бруно о множественности обитаемых миров, бесконечности и вечности Вселенной. «Она не рождается… Она не уничтожается… Она в своем бытии заключает все противоположности в единстве и согласии». Так писал Бруно о Вселенной. Михаил Васильевич остерегался писать так резко и ясно, но имел в виду нечто подобное.

Можно высказать сомнение: не преувеличиваем ли мы величие научно-философских прозрений Ломоносова? Многое было высказано до него знаменитыми мыслителями начиная с Античности. Скажем, об атомах, вечности и бесконечности Вселенной писал две тысячи лет назад Лукреций Кар.

Бернар Фонтенель в «Беседах о множественности миров» и Христиан Гюйгенс, которого чтил Ломоносов, в книге «Космотерос, или Рассуждения о небесных Землях и их обитателях», век спустя после Джордано Бруно вновь вернулись к идее обитаемой Луны, других планет и звездных систем. Гюйгенс доказывал, что подобные существа должны быть похожи на людей. Вольтер в своем «Микромегасе» иронизировал над подобными идеями. Значит, они обрели немалую популярность.

…Если мы начнем искать истоки едва ли любых мудрых идей, то в близком или отдаленном прошлом отыщем их истоки. Вопрос не в том, чтобы изобрести нечто совершенно небывалое, а в том, чтобы черпать из сокровищницы мыслей человечества наилучшее.

Это подобно промывке золотоносной руды; «в грамм добыча, в годы труды», — писал о добыче радия Владимир Маяковский. Толковый, знающий человек отбирает самое лучшее, бестолковый удовлетворяется легковесными изречениями.

Ломоносов не просто высказывал идеи, что характерно для религии и в меньшей степени для философии. Он использовал научные данные, сам проводил эксперименты и, в отличие от Ньютона, избегал богословских проблем. Некоторые его ссылки на Господа формальны. Порой выводы из его идей противоречили церковным установлениям и тексту Священного Писания.

Для него познание всего сущего предполагало единство науки, религии, философии, обыденного опыта. У каждого метода познания — свои достоинства и ограничения, недостатки. Важно уметь ими пользоваться и не подменять одно другим.

Остается ли в его воззрениях место Богу? Нет, если предполагать Его пребывающим вне Природы, господствующим над ней, управляющим Мирозданием. Иначе надо признать ответственность Творца за несовершенство Им созданного мира и человека неразумного, не способного понять и принять благо жизни и быть достойным этого лучшего из миров.

Ломоносов ощущал, воспевал и стремился постичь красоту, величие и совершенство Природы. Она для него была божественной. Единство материального мира Природы (материи, энергии) и Духа Святого, пронизывающего все сущее и олицетворяющего Жизнь и Разум. (Богоматерия — по Владимиру Соловьеву.) Это — пантеизм.

Правда, таково предположение, а не утверждение. По вполне понятным причинам он вынужден был умалчивать о своем мировоззрении.

По его оригинальным подсчетам выходило, что продолжительность геологической истории может составлять миллионы лет. Тогда никто из ученых не предполагал таких сроков. В свое оправдание он писал: «Не токмо небеса, но и недра земные поведают славу Божию», а природные свидетельства глубочайшей древности Земли называл «естественными откровениями».