Клинки Порубежья. Книга 1. Окаянный груз - Владислав Русанов

– Точно! – Пан Юржик дернул себя за ус, словно проверяя: не сон ли?

– Сучье племя! – прохрипел Хмыз, побелел и осел, упираясь спиной в столб.

– Перевяжи его, студиозус, – бросил Бутля. – Кровь остановить надо. Истечет.

– Так в телеге… – развел руками Ендрек. Действительно, его сумка с полосками полотна для перевязки, корпией, кое-какими травами и даже раздобытой несколько дней назад у проезжего торговца лыковой коробочкой с барсучьим жиром, – все пропало вместе с телегой.

– Ну что ты руками водишь?! – возмущенно заорал Стадзик. – Хочешь, чтоб помер он? Хоть рубахой своей вяжи, а, чтоб…

Такого пана Клямку Ендрек еще не видел и невольно отшатнулся в испуге.

– Погоди… того-этого… – Огромная ладонь легла медикусу на плечо.

Лекса? Точно, он.

– Я… того-этого… помогу…

Шинкарь легко подхватил крепкого Хмыза на руки. Словно ребенка малолетнего. Без усилий. Встряхнул, устраивая поудобнее, и понес в дом. Ендрек виновато поплелся следом.

А Юржик и Стадзик, нагнувшись, едва не упершись лоб в лоб, разглядывали следы колес на подворье.

– У меня и полотно найдется, и… того-этого… зашить даже… – приговаривал Лекса.

Когда он успел вернуть на место опрокинутый стол? Должно быть, перед тем, как последовать за драчунами.

Шинкарь осторожно уложил раненого на широкую столешницу, расстегнул жупан.

– Раздевай его. Я это… сейчас, скоренько…

Он нырнул за стойку и, пока Ендрек возился с перевязью, жупаном и быстро промокающей, напитывающейся кровью рубахой Хмыза, притащил целый сверток заботливо разрезанного на полосы полотна, несколько пригоршней корпии, кривую иглу.

– Ого! – оценил его запасливость студиозус. – Как в полевом лазарете.

– Так… того-этого… гауты, безбожники поганые, случается, и сюда заходят. Ну… того-этого… заходили прежде. Пока пан воевода им хвосты не накрутил. У нас, под Хоровым, в каждой хате лазарет. Понимаешь?

Ендрек кивнул – чего ж тут не понять?

– Конский волос надо, ежели шить.

– Это я мигом, – не стал спорить Лекса и исчез за второй дверью, почти не различимой в полумраке шинка.

Пока медикус промывал чистой, не настоянной ни на чем, горелкой длинную рану – от правой ключицы до левого соска, – вернулись Юржик со Стадзиком.

На пана Бутлю было жалко смотреть.

– Ушли. Мироед с Квирыном, суки поросячьи. Что теперь пану Войцеку скажу?

Стадзик поднял лавку, присел, пристроив саблю между коленей, опустил подбородок на рукоять.

– У тебя кровь на брови.

– Да что моя кровь! Листиком залеплю, и довольно! Груз! Груз, будь он проклят!

– Ори не ори, казны не вернешь, – рассудительно произнес худой пан. – Седла починим. После погонимся. Далеко не уйдут.

– Мало нас, – с тоской глянул на бессознательного Хмыза и склонившегося над ним Ендрека пан Бутля. – Справимся ли?

– С Мироедом-то? – усмехнулся Стадзик.

– Мироед – тьфу и растереть. Не было бы у них сговора с Гредзиком.

– Не было, – повернулся Ендрек. – Мне пана Гредзика Квирын ненароком выдал. Я давно на его повязке зелень заприметил. А от чего – не знал.

– От чего, от чего, – сварливо проговорил Стадзик. – Может, лопухом подтерся когда?

– Так и я об этом думал. А как Квирын ляпнул, мол, предатель завелся, ветки по ходу ломит…

– А ты молодец, студиозус, – хмыкнул пан Юржик. – Не ошибся в тебе пан Шпара. Выживем – в гости ко мне приезжай. Мы, Бутли, хоть и мелкопоместные, а хлебосольные. Именье наше в двух верстах от Семецка. Знаешь, как на Ракитное из Берестянки ехать?

– Хорошо, приеду, – зарделся Ендрек. – Если выживем, я сперва к отцу, в Выгов, а после…

– После всего этого в Выгов тебе, дружок, путь заказан, – сурово сказал пан Клямка. – И так охотников до каз… – Он замолк, едва не хлопнув себя по губам, поскольку через черный ход в шинок вернулся Лекса.

– Во! – В высоко поднятой руке шинкарь держал сразу несколько длинных волосин. Не иначе, из хвостов повыдергивал. – Я про всяк случай десяток нащипал. Это…

– Спасибо! – Ендрек схватил первый волосок. Торопясь, едва-едва сумел засунуть его в ушко иглы. Склонился над раненым.

– Ему б еще горелки, – заметил Стадзик.

– Потерпит, – отрезал Юржик. – Он гусар, не чета этому ногтегрызу. Держать не надо. Помочь? – спросил он у Ендрека.

– Справлюсь, спасибо, – отвечал тот, делая первый прокол на краю раны.

– Ну и славно. Как ты говоришь, Лекса, – что баба с возу…

– …а сам не плошай, – подхватил шинкарь.

– Хорошо сказал! А дратва у тебя есть? Ну, кожи там куски, ремни старые какие?

– Найду, – просто ответил великан и уж собрался было снова исчезнуть за дверью…

– Погоди! – остановил его пан Бутля. – Сразу под навес неси – седла починим. Мы сейчас.

Оставшись один на один с Хмызом, Ендрек сосредоточился на зашиваемой ране. Стежок за стежком он стягивал по-прежнему кровоточащие края, жалея, что не научен шить мышцы. Такое знание в Руттердахской академии давали с пятого года обучения, не раньше. А некоторые и вовсе становились бакалаврами от медицины, не умея лечить резаные, колотые, рубленые раны. Зато прекрасно врачевали зубную боль, кровавый понос или почечуй.

Вот и последний стежок. Медикус отложил иглу, распределил вдоль шва целую горсть корпии, взялся за полотно. Первый виток вокруг грудной клетки, потом на правое надплечье, наискось к левой подмышке, опять поперек спины и снова наискось, только от правой подмышки к левому плечу. И так – виток за витком, виток за витком. Ендрек так увлекся, любуясь ровными полосками холста, туго стягивающими туловище Хмыза, что не обратил сперва внимания на шум во дворе.

Что такое? Звон стали?

Крики?

Ендрек нащупал саблю на боку. Поединок с паном Цецилем Вожиком показал всю его несостоятельность как фехтовальщика, но все-таки…

Дверь распахнулась так резко, что поднятый ветер взъерошил волосы на голове парня.

– Кому делать нечего?

Соскочив от удара с одной петли, дверь повисла, перекосившись и жалобно поскрипывая, а в проеме появился незнакомый человек с арбалетом, нацеленным прямо в Ендрека:

– Кидай оружие, сволочь!

Студиозус бы подчинился сразу и с радостью – еще бы не подчиниться под прицелом, – но вторым, кто заскочил в шинок, был пан Гредзик Цвик, успевший подвесить на платок подраненную левую руку.

– Влип, студиозус?!

Ничего не соображая от внезапно нахлынувшей ярости, Ендрек схватился за саблю, но успел разглядеть только стремительно приближающийся волосатый кулак.