Клинки Порубежья. Книга 1. Окаянный груз - Владислав Русанов

Гредзик побледнел, зыркнул в его сторону, но сдержался. Разговор с рошиором был важнее.

– Мазыл Тоадер! Сдается мне, кто-то тут жульничает. Я с боярином Рыгорашем за десятую часть сговаривался…

– Ну, так бери свою десятую часть и скачи, пока с коня не ссадили.

– Где ж я ее возьму!!!

– То-то и оно. Нет казны, нет и десятой части.

– Мазыл Тоадер, их пытать нужно! Они спрятали казну. Знаешь, какие зловредные? И этот, жердина с ногами, и этот, с носом облупленным, и сопляк-студиозус…

– Надо, значит, будем пытать, – не стал возражать командир рошиоров. – Только тут мои мазылы и без твоей помощи справятся.

– Мазыл Тоадер!

– Хватит! – Сталь зазвенела в голосе угорца. – Мы с братьями-мазылами эту десятую часть лучше по шинкам пропьем! За здоровье короля Настасэ Благословенного. Ну, тебе, так и быть, кинем малую толику на убожество твое.

Гредзик задохнулся от возмущения. Так и не смог ничего сказать. Махнул рукой.

– Правильно, пан Гредзик, – уголком рта усмехнулся Тоадер. – Лучше молчи. Глядишь, и отломится малость золотишка.

Цвик все так же молча кивнул. Вздохнул и отошел.

Командир рошиоров на шаг приблизился к лужичанам.

– Так где же золото, панове?

– Нехорошо поступаешь, мазыл Тоадер, – проговорил пан Юржик. – Словно разбойник с большой дороги… Господь тебя накажет.

Рошиор помолчал. Поиграл пальцами на эфесе сабли. Потом заговорил, тяжело роняя слова:

– Вы храбрые люди. Достойные шляхтичи. Только поэтому я с вами говорю после такого оскорбления. Господь накажет? Быть может. А тебя… как бишь тебя кличут?

– Пан Юржик Бутля.

– Вот-вот… Тебя, пан Бутля, не накажет Господь? Вы ведь тоже это золото украли. Или ты можешь доказать судье права на казну Прилужанского королевства?

– Мы не крали! – вскинул голову пан Клямка.

– А чем докажешь? – жестко осведомился Тоадер.

Пан Стадзик молчал, хватая ртом воздух.

– Правильно. Нет у тебя доказательств. А значит, и прав нет.

– Выходит, грабь награбленное? – криво усмехнулся Юржик, дернул щекой. – Интересная песня получается. Не всякому шпильману по зубам.

– А как ни назови.

– Да, силен ты, мазыл Тоадер, в спорах. Словно и не воин, а законник.

– Одно другому не помеха, – пожал плечами угорец. – Я тебе вот что скажу, пан Юржик. Подскарбий ваш новый, Зьмитрок…

– Он не наш подскарбий! – перебил его пан Стадзик.

– Ну, положим, пока князь Януш об отделении во всеуслышанье не объявил, ваш. И к бабке-характернице не ходи. Так вот. Не знаю я, на что Зьмитрок захочет казну лужичанскую потратить, если к рукам ее приберет…

– Не приберет! – опять выкрикнул пан Клямка.

– Не перебивай, – едва ли не устало попросил мазыл Тоадер. – А то рот зашить велю.

– Не зашьешь!

– Пан Стадзик, – зашипел Бутля. – Господом прошу!

– Думаешь, кишка тонка у рошиоров? – недобро нахмурился Тоадер. – Хочешь проверить?

Стадзик упрямо задрал подбородок, но замолчал и молча покачал головой. Нет, мол, не хочу.

– То-то же. Так вот. На что Зьмитрок Грозинецкий казну потратит, я не знаю. Может, жупанов новых накроит, кунтушей из шелков заморских. Может, коней табунами завозить из Султаната начнет. Насчет Януша я тоже не уверен. Он-то, скорее всего, на войско истратит, да к чему это приведет? К междоусобице? Вам сильно того хочется?

– Нас выговские очень сильно оскорбили, – хмуро проговорил пан Бутля. – Настоящий шляхтич такое лишь кровью смывает.

– А вы их не оскорбили? Жигомонта, великого гетмана отравили… Юстына пробовали.

– Юстына?! – вскинулся молчавший до того Ендрек. – Пускай в Сенате у колдуна Зьмитрокова, Мрыжека, спросят, как было дело и кто кого травил!

– А студиозусам слова никто не давал! – сказал как отрезал рошиор. – Я за что купил, за то продаю. На всех перекрестках, во всех застянках, в каждом городке объявлено – отравлен Юстын, король наш милостью Господней, по злоумышленному наущению уховецкого князя Януша Дробки и великого гетмана Малых Прилужан Автуха Хмары.

– Не прав…

– Молчать!!! Не с тобой говорю. Плетей захотел? – придавив взглядом понурившегося Ендрека, угорец продолжал как ни в чем не бывало. – Да только здорово я сомневаюсь, пан Юржик, что князю Янушу это золотишко достанется.

– Это еще отчего?

– Да все от того. Если бы преподобный Богумил да пан Зджислав Куфар намеревались бы в Малые Прилужаны казне доставить, с чего бы им вас по южной дороге направлять?

– По северной нельзя, – твердо отвечал пан Бутля. – Первым делом искать станут.

– Может быть, может быть… А на восток – в Бехи? А после – по морю в Заливанщин, а там и до Уховецка рукой подать. Молчишь?

– А что говорить?

– Правильно, что молчишь. Значит, засомневался.

– Да?

– А то нет? Я вот еще что скажу. Боярин Рыгораш пятнадцать лет как посланником в Выгове. Против Януша он не попер бы. Не приведи Господь такого врага. Растопчет и не заметит. А Зджислав? Тьфу, ничтожная душонка. Привык у казны греться да чужими руками жар загребать.

– А теперь Рыгораш, выходит, погреться решил?

Тоадер побледнел, на краткий миг сжал рукоять сабли. Отпустил. Выдохнул.

– Рыгораш не за себя, за все Угорское королевство радеет. Нам деньги нужны. В Отпорных горах снова великаны-людоеды расплодились. Скоро двести лет, как воевода Лупул проклятым людоедам огнем и мечом растолковал, кто на земле нашей хозяин… Да не о том речь.

– Я что-то не вразумею, мазыл Тоадер, ты меня уговариваешь, никак? – задумчиво проговорил Бутля.

– Уговариваю, пан Юржик, уговариваю. Пока что добром. И советую соглашаться на мои уговоры, пока не поздно.

– А то?

– А то – вон костер разведен. Правду дознавать мои братья-мазылы умеют. Только после пыток я никого из вас живым уже не выпущу. Знаю я вас, малолужичан. Не нужны мне такие враги.

Тоадер умолк.

Юржик тоже молчал. Не отвечал ни да, ни нет.

Ендрек разглядывал нескольких рошиоров, стоявших за спиной командира. И мальчишка-гвардеец, и крепыш с двойным подбородком смотрели на них без злобы. Улыбчивые открытые лица. Такие же парни, только родившиеся за много верст от Выгова, в далеком Угорье, зажатом между отрогами Отпорных гор и быстрой в верховьях Стрыпой. Просто не верилось, что эти люди по приказу мазыла Тоадера могут их мучить, пытать или даже убить.

– Ну и что ты решил? – прервал томительную тишину рошиор.