Тоннель - Яна Михайловна Вагнер

что? Где они, ваши друзья? Вот они, друзья ваши! — тут он вскинул сухой кулак и показал ненавистному собеседнику дулю. — Спохватились как обычно, за пять минут до пиздеца. Под землей теперь будем сидеть, как крысы.

В убежище гражданской обороны Валера был всего однажды, в 93-м. Кум возил тогда из Турции джинсы и кожаные куртки, и помещение под склад досталось ему по дешевке, потому что располагалось неудобно, в ебенях на Алтуфьевке, и забито было списанной советской рухлядью. Они едва не надорвались, вытаскивая на помойку ржавые тюремные нары, школьные парты и стулья, распухшие от сырости тумбочки и щиты из ленинского уголка. Но сначала, ясное дело, снялись на кумов новенький полароид — в рассохшихся противогазах, на фоне плаката «НЕТ ГОНКЕ ВООРУЖЕНИЙ». На плакате дядя Сэм на тощих паучьих ногах крался к земному шару, зажав под мышкой пузатую атомную бомбу.

— Это что же... — начал Валера, и во рту у него стало сухо. — Я не понял, Илья Андреич, это как же... Война, что ли?

— А ты думал что?! Дебила кусок! Думал, мы тут так просто? Всё вам разжуй, вы ж не думаете никто! Бараны! Подыхать будете, а не поймете ничего! — заорал шеф, неожиданно впадая в ярость, подскочил и замахнулся — оскаленный, желтый, с крючковатым носом. До ужаса похожий вдруг на злого дядю Сэма, спрыгнувшего со старого плаката, только без цилиндра. И Валера съежился, закрылся руками и подумал про жену, только на этот раз как следует, в самом деле подумал — и заплакал. — Ну ладно, ладно! — сказал шеф сердито, но не ударил, и голос стал у него почти человеческий. — Раньше времени-то не паникуй. Бомбу-то вряд ли сбросили, не те времена. Хотя... сработала же система. Может, биологическое что-нибудь... Все, давай, соберись, развел нюни. Спасибо скажи, что со мной, а то сидел бы сейчас в городском, там еды на два дня, а дальше всё, выходи наружу. А тут новые технологии, понял? Полтора года автономной работы, даже если тоннель затопит. Мы таких всего двенадцать успели сделать. Глубоко, под водой, понадежнее, чем в метро, — перекрыть легче. Слышишь? Валерка. Ну! Не в первый раз, повоюем еще, а? Покажем пидарасам этим.

Никаким пидарасам Валера сейчас ничего показывать не хотел, а хотелось ему вернуться в дачное свое вчерашнее воскресенье и прожить его еще раз, с утра и до вечера.

— Полтора года, — еще раз сказал шеф. — Это минимум, при полной загрузке. Техники, медики, ученые, персонал. Только надо быстро все сделать, понял? Нету времени совсем. Постараться надо.

Звучал он теперь устало, по-стариковски, как если б седой генерал обращался к солдатам перед атакой, и Валере стало неловко. Все-таки война, подумал он. Мама родная, неужели война. Он утерся рукавом и спросил:

— Я нужен?

Дед отступил на шаг, приосанился и снова повеселел, как будто этого вопроса и ожидал.

— А вот сейчас и посмотрим, — сказал он с удовольствием и смерил заплаканного Валеру взглядом. — Пригодишься ты или нет.

И Валера вдруг испугался, что не пригодится, — и мысль эта вытеснила на секунду все остальные.

— Ладно, ладно, не ссы, — засмеялся шеф и похлопал его по мокрой щеке. — Ты же в армии служил? Найдем тебе дело. Стрелять не разучился еще? Возьмешь там помповики и топай обратно, наружу. Десять штук в багажник положишь, больше не надо. Один с собой. Передашь ей, что мы внутри, и пускай сворачивается. Пора собирать группу. Ну, чего смотришь? Пошел!

Космическая дверь зашипела и распахнулась. Ничего не успев сообразить, оглушенный Валера покорно шагнул в полутемный тамбур и захлопал глазами, разыскивая стеллаж с оружием. На охоте он не был ни разу — жалел зверюшек, купленный в 90-е травмат хранил в шифоньере на даче и стрелял последний раз сорок три года назад из «калашникова» на учебном полигоне, а помповые ружья видел только в кино и даже в руках никогда не держал.

Шеф стоял в ярко освещенном проеме, маленький и желтый, как инопланетянин.

— Зарядить не забудь, вояка. И в камеру посмотри, чтоб там не было никого, — сказал он и задраил дверь изнутри, и Валера остался в тамбуре один.

Серое окошечко камеры показывало безлюдный проход, бетонную стену напротив и знакомый полированный борт Майбаха, но теперь выходить было страшно. Словно там, снаружи, что-то уже началось — пускай пока и невидимое, и караулило у самого выхода: радиация, ядовитый какой-нибудь газ или даже вода. За последний час тоннель мог запросто наполниться водой по самые своды, а зернистый черно-белый экранчик не позволил бы этого разглядеть. Может, как раз поэтому там и не было никаких людей, подумал Валера, — их вообще уже не было, и давно. И с тоской оглянулся на шеренгу скафандров со стеклянными головами. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 17:03

В кузове рефрижератора температура была плюсовая, градусов двенадцать, но после внешней жары Мите показалось, что они забрались в морозильник. Было темно, холодно, и шел пар изо рта, рядами стояли многоярусные консервные башни, затянутые пленкой. Изнутри контейнер выглядел больше, чем снаружи, где-то впереди раздавались гулкие патриотовы шаги, и нельзя было избавиться от ощущения, что это вообще не грузовик, а какой-то, к примеру, ночной склад и вот-вот сработает сигнализация или явится сторож.

Однако рыжий водитель ИВЕКО подбирал в эту минуту с асфальта свои разломанные на куски таможенные пломбы и рассовывал по карманам, а других сторожей у обреченного рефрижератора не нашлось. Даже напротив — сгущалось вокруг него почти осязаемое нетерпение, и людей собралось как минимум несколько сотен.

— Алё, ну чего там! — крикнул кто-то.

Толпа напряженно загудела.

— Как их снимать-то, — нервно сказал Кабриолет, оглядывая высоченную палету с маринованными огурцами. Банки были трехлитровые и стояли в восемь этажей, почти до потолка. — Это ж погрузчик нужен.

Выглядел он так себе и на ногах держался нетвердо.

— По одной, может? — предложил Митя и сам тут же понял, что говорит ерунду. Монструозная палета была неделима, как египетская пирамида, и выдернуть что-нибудь из середины означало обрушить ее всю, причем себе же на голову. Почему-то проблема выглядела неразрешимой, хотя огурцы были вот они — сочные, прохладные, в запотевшем стекле. Что ж мы так надрались-то, идиоты.

— Ща, погоди с огурцами, — отозвался Патриот, выныривая из тьмы и дыша перегоревшим «Абсолютом». — Я там компоты нашел какие-то, они в коробках.

— Мужики, вы там жрете, что ли? — спросили сзади. В светлом проеме появилась чья-то лохматая голова, за ней другая. — Чего так долго?

— Сейчас начнем, подождите, — сказал Митя. — Тут замотано все, неудобно выгружать.

— Так мы поможем, — сказал второй голос, и с этими словами говоривший подтянулся на руках и полез в кузов.

— Эй, куда! — гаркнул Патриот. — И так места нету, чего жопами толкаться, внизу стойте!

Однако его аргумент незваного гостя почему-то не впечатлил, и спустя мгновение тот оказался внутри и затопал по проходу между палетами, а следом карабкался уже его товарищ, здраво рассудивший, что куда поместились четверо — влезут и пятеро.

Конечно, на дальнейший ход выгрузки это вряд ли особенно бы повлияло, а может, и правда ускорило бы дело, если б только прибывшая на подмогу парочка действительно имела целью помочь. А может, так оно поначалу и было, и смутила этих двоих именно гора ничейной еды — немыслимое, невообразимое изобилие, которое просто лишило