Догадка Ферма - Жан д'Айон

— Тулуза? Черт возьми, чтобы встретиться с ним, мне пришлось бы поехать туда…

— Разумеется. Хотите, я напишу ему? Расскажу о вас и курьерской почтой получу ответ примерно через три недели.

— Я буду вам очень признателен. Скажите ему, что я могу отправиться в Тулузу даже в это время года, тяжкое для путешествий.

— Весной в Тулузе гораздо приятнее. Ваша задача не может подождать?

Луи вновь поколебался, но тут же прогнал свои опасения. Он ощущал полное доверие к молодому человеку.

— Нет. Я должен также обратиться к вам с просьбой. Мои поиски имеют строго конфиденциальный характер, речь идет о безопасности королевства. Вы понимаете, что это означает?

Помолчав, Блез решительно обещал:

— Я не скажу об этом никому, даже моему отцу. И с отцом Нисроном не буду говорить о вас, даже на исповеди. Вы, однако же, утверждали, что это чисто личное дело…

— Так и есть, но если я получу результат, оно перестанет быть только моим личным делом. Я подам рапорт в высокие инстанции.

— Быть может, какому-нибудь министру? — спросил молодой человек, преисполненный любопытства.

— Королю, мсье.

Паскаль опустил глаза, смущенный тем, что задал нескромный вопрос.

— Как только получу ответ от мсье Ферма, тут же заеду к вам и верну книгу. Вы живете здесь?

— Нет, в Мерси, это восемь лье от Парижа. Сейчас я вам объясню…

После ухода Блеза Луи не захотел вновь встречаться с сапожником Жюли. Раз уж они решили завтра вернуться в Мерси, он мог бы заглянуть к Шарлю де Брешу и купить «Галантные похождения герцога д'Оссона».

Как и накануне, Гофреди поехал вместе с ним в карете, на козлах которой сидел Никола.

И, как и в прошлый раз, они не заметили ни мальчугана, бежавшего за каретой и порой прыгающего на задок, чтобы прокатиться, ни музыканта с барабаном и флейтой, который издали следовал за ребенком. Этот музыкант вел себя довольно странно: когда экипаж останавливался из-за пробок, он начинал играть сицилийскую песенку, которую тут же прекращал, едва карета трогалась с места.

Шарль де Бреш был счастлив вновь увидеть Луи и сразу же пошел за «Галантными похождениями герцога д'Оссона», отложенными для него в задней комнате лавки.

— У вас есть труды Марена Мерсена? — спросил Луи.

— Думаю, у меня найдется его перевод «Механики» Галилея, — сказал книготорговец, указывая на одну из верхних полок. — Но должен вас предупредить, что это сочинение трудно читать. Сверх того, мое издание принадлежит к числу довольно редких.

— Я возьму его, — решил Луи. — А других трудов отца Мерсена нет?

— Сейчас посмотрю.

Бреш поднялся по лесенке, чтобы добраться до самого последнего ряда книг.

— Там я держу издания, которые меньше всего спрашивают, — сказал он извиняющимся тоном. — Или самые редкие, чтобы их не трогали попусту.

Порывшись на полке, он объявил:

— У меня и в самом деле есть «Неслыханные вопросы, или Отдохновение для ученых мужей». Хотите посмотреть?

— Да, пожалуйста, и не забудьте, что я также беру «Механику».

Шарль де Бреш спустился, держа в руках два издания ин-октаво, и протянул одно из них Луи.

Фронсак открыл его. Титульный лист выглядел следующим образом:

LES

MECHANIQVES DE GALILEE MATHEMATICIEN & Ingenieur du Due de Florence.

AVEC PLVSIEVRS ADDITIONS rares, & nouvelles, vtiles aux Architectes, Ingenieurs, Fonteniers, Philosophes, & Artisans.

Traduites de l'ltalien par L.P.M.M. A PARIS,

Chez HENRY GVENON, rue S. Iacques, pres les Iacobins, a 1'image S. Bernard.

M. DC. XXXIV. AVEC PRIVILEGE ET APPROBATION.[67]

Книготорговец объяснил Фронсаку:

— L.P.M.M — означает Le Pere Marin Mersenne, отец Марен Мерсен. Вы же знаете, францисканцы отличаются скромностью. Они ставят только свои инициалы.

— Я беру книгу, — сказал Луи. — Ваша цена?

— Как я уже говорил вам, это довольно редкое издание. Шесть ливров не много для вас?

— Пусть будет три экю вместе со второй книгой Мерсена.

— Договорились.

После того как Луи вернулся в контору, но уже поздним вечером, уличный оборвыш, который на протяжении двух дней следовал за каретой Фронсака, давал отчет Шарлю де Барбезьеру в таверне «Малыш-мавр».

Мальчик сообщил, что дворянин, за которым он следил, днем отправился к книготорговцу с площади Мобер, в лавку «Под эгидой Рима». Как и накануне, его сопровождал старый рубака с рукой на перевязи.

Ребенок не обратил никакого внимания на флейтиста, который проводил его до самой таверны, и уж тем более не заметил, что этот музыкант сложением очень схож с трубочистом, следившим за ним накануне!

На следующий вечер тот же мальчишка известил Барбезьера, брата Прекрасной Блудницы, что интересующий его дворянин покинул контору на улице Катр-Фис в большой карете. С ним уехали горничная и молодая женщина. Пожилой рубака сопровождал их верхом. Они свернули на улицу Тампль и, судя по всему, направились за пределы Парижа.

Барбезьер вручил оборвышу серебряный экю и добрый час просидел в таверне, опустошив несколько кувшинов с вином. Он был так поглощен своими мыслями, что не заметил перчаточника, усевшегося неподалеку от него, — того самого, что два дня ходил по пятам за мальчишкой в обличье флейтиста и трубочиста.

Значит, Фронсак убрался! — с досадой размышлял Барбезьер. Он предусмотрел все, кроме такого быстрого отъезда. И был вполне уверен, что раньше или позже представится новая возможность покончить с этим докучным человеком! Он уже сколотил крепкую банду разбойников, которым велел дожидаться в мерзком притоне, где собирались судейские клерки, висельники всех мастей и, главное, солдатские подстилки.[68]Подвальчик этот располагался на дороге, ведущей к холму Святой Женевьевы, в нескольких шагах от «Малыша-мавра». Если бы возникла подходящая ситуация, мальчуган мог сразу предупредить его, а он бы созвал своих людей меньше чем за час.

Но за два дня ничего так и не подвернулось, Фронсак был слишком осторожен. А теперь вообще уехал из Парижа!

В таверне было уже полно народу, когда туда вошел маленький человечек, жирный, скрюченный, горбатый и на редкость уродливый. Несмотря на столь отталкивающую внешность, никто из посетителей таверны не позволил себе отпустить какое-нибудь нелестное замечание. Ибо вновь пришедший изумлял не только своим увечьем, но и невероятно злобным выражением лица. Сверх того, он был, несомненно, очень богат, ибо из-под его роскошного вышитого плаща виднелось шелковое одеяние и выглядывала тяжелая шпага дуэлянта с серебряной рукоятью.