Агентство "Золотая шпилька". Дело вахтерши Ольги Васильевны. Сверху видно все - Ирина Меркина

— Согреемся? Где у тебя посуда?

Он не успел и рта раскрыть, как она исчезла на кухне и снова появилась с двумя полными рюмками. Подошла к нему вплотную и подтолкнула к дивану. Сева почти упал на продавленные подушки, успев подумать, как удивительно просто и быстро все происходит. Вера уже наклонилась над ним, обволакивая жарким ароматом духов, сунула ему в руку рюмку: пей!

Он сделал глоток и обнял ее.

— Пей до дна, — приказала она.

Он выпил и прижался лицом к ее душистой груди. Свет в комнате стал янтарным, а девушка все-таки была блондинкой, она всосала его в себя, и он исчез, растворился в ее теле без остатка, успев подумать, что это неправильно, ведь природой задумано как-то по-другому…

Мир рухнул в тот момент, когда казалось, что она выстроила его безупречно, идеально, без единой бреши и просчета.

То был первый экзамен, на который она ехала с дачи и опоздала, не рассчитав время. У двери уже стояла толпа народа, пришлось занимать очередь, и это раздосадовало Ирочку, которая, как все отличники, обычно шла отвечать в первых рядах.

Стоять со всеми и обсуждать самые трудные и самые плохо выученные темы ей не хотелось. Она отошла к окну и раскрыла книжку — не учебник, а роман Мэри Хиггинс Кларк в оригинале, который подсунул ей Макс, велев к весне подтянуть английский. Не иначе у них планируется поездка в какую-то англоязычную страну, сразу догадалась Ира, но допытываться, зная любовь Макса к сюрпризам, не стала.

Кто-то взял ее сзади за плечи, и от этого дружеского жеста ее словно молнией ударило. Эти руки, руки Вали Красильникова, она бы узнала не то что не глядя, а даже во сне.

— Смотри, — сказал Валька, одной рукой обнимая ее, а другой подсовывая ей под нос какую-то фотографию.

Ира для порядка дернула плечиком — мол, отстань, — и вгляделась в снимок. Она не сразу поняла, что там изображено, потом не сразу узнала, но в конце концов густая краска залила ее лицо, так что слезы выступили на глазах. Она в гневе оглянулась на Валю, но он смеялся, кретин, не над ней, а просто смеялся от хорошего настроения. Ни капли смущения не было на его простодушной наглой физиономии. Ему нравилась эта мерзость, и он предлагал ей вместе с ним полюбоваться мастерством фотографа и повеселиться над пикантной историей, которая случилась сто лет назад и оставила не тошнотворный осадок, не желание повеситься от стыда, а лишь приятные воспоминания.

Ира выхватила у него гадкую карточку и стала рвать на мелкие кусочки, одновременно отбиваясь от его руки, по-прежнему приятельски лежащей у нее на плече. Красильников опешил, но не рассердился. Иркина вспышка даже показалась ему забавной, и он с улыбкой смотрел, как она бежит в дальний конец коридора к урне, сжимая в руках клочки погубленной фотографии.

Нет, поняла Ира на ходу, выбрасывать обрывки в урну опасно, мало ли кто их найдет. Фотография была большая, примерно со стандартный лист писчей бумаги, и клочков у нее в руках оказалась целая куча. Ирина наскоро запихала их в сумку, решив сжечь где-нибудь на обочине на обратном пути. Туда им и дорога.

Экзамен она все-таки сдала, на Красильникова больше не взглянула, но краснеть не перестала даже в машине, когда уже отъехала от института. Там же с ними был тип, который все время фотографировал! Она даже вспомнила его невыразительное лицо с прищуренными глазами, у нее всегда была хорошая память на лица. Кажется, он тоже к ней полез, и Иру просто затрясло от омерзения. Сколько еще этот позор будет ее преследовать?

Хуже всего, что их сладкий сон втроем был прерван утренним появлением домработницы. Тетка, не смутившись зрелищем голых тел, встала над ними, уперев руки в боки, и высказала все, что думает о хозяйском сынке и его приятелях, но особенно о девках вроде Иры, которых этот балбес прямо из-под забора тащит в приличный дом и не боится подцепить заразу. Ире так и пришлось одеваться на глазах у этой злобной бабы и двух ухмыляющихся парней.

А гадкий тип с фотоаппаратом к тому моменту уже ушел. Наверняка он сделал тогда много снимков. Где они теперь? К кому попадут в руки?

От этих мыслей ей стало нехорошо. Она невольно ловила насмешливые взгляды проезжающих мимо водителей. Казалось, все вокруг знают про фотографию, которая лежит в ее сумочке, видят, что на ней изображено, несмотря на клочки. Надо срочно уничтожить эту пакость! Не дай бог она забудет и приедет с обрывками к Максу.

Ира остановилась, едва выехав за кольцевую дорогу. Выгребла из сумки все обрывки, для достоверности сложила их вместе на сиденье, чтобы не потерять ни один фрагмент. Невольно отметила, что лицо ее на снимке выглядит одухотворенным, как будто она собирается молиться, а не… Сжечь, сжечь! Полезла в бардачок за зажигалкой, которую возила с собой на всякий случай, потому что они с Максом любили свечи и зажигали их везде, иногда даже в машине. От ее движения пара обрывков свалилась на пол, и, наклонившись за ними, Ира увидела на обратной стороне какие-то буквы. Она подняла упавшие кусочки и снова сложила фотографию, на этот раз картинкой вниз.

С обратной стороны была прилеплена наклейка. Ира знала, что многие фотографы, в основном известные, метят свои работы «визитной карточкой», чтобы их не перепутали в больших изданиях. Значит ли это, что Красильниковский приятель уже известен и его фотографии публикуются? Час от часу не легче!

Да нет, решила Ира, известный фотограф не будет помещать на работах свой домашний адрес и телефон, он, наоборот, скрывается от лишних контактов. А этот, Всеволод Грищенко, как сообщала наклейка, просто понтуется в надежде, что кто-то позвонит по указанному телефону и закажет ему съемку. И адрес тоже для понта, для солидности.

Ира немного подумала, пошевелила губами и запомнила наизусть адрес и телефон Всеволода Грищенко. Вышла из машины, сожгла зловредные клочки дотла на обрывке картонной коробки. И поехала на дачу к жениху уже без стыда, с отвагой и решимостью в сердце. Много лет она просто плыла по течению, позволяя жизни играть с собой как заблагорассудится. Теперь она готова бороться за свое счастье.

На следующий день она сослалась на необходимость заниматься в библиотеке и снова поехала в город. Заскочила к себе, взяла кое-что необходимое, потом заняла наблюдательный пост у дома Грищенко и стала ждать. Злополучного фотографа она узнала сразу — он вышел, но вскоре вернулся с тощим белым пакетом, наверное, ходил в магазин. Ира знала номер квартиры, но заходить побоялась — вдруг Грищенко живет не один. Она караулила целый день, благо неподалеку находился Макдоналдс, где можно было перекусить и сходить в туалет. После этих отлучек Ирина набирала домашний номер фотографа, чтобы убедиться, что птичка по-прежнему в клетке.

Никакого четкого плана у нее не было. И если бы Грищенко не подставился сам, она бы еще долго выбирала момент, не зная, как к нему приблизиться. Но к вечеру он снова появился на пороге (Ира стояла уже около самого подъезда, чтобы в темноте не пропустить объект наблюдения) и неуверенными шагами направился куда-то — по счастью, не в метро, где она неминуемо бы его потеряла.