Последний самурай - Хелен Девитт

Я сказал: Как мне туда поступить? Надо много читать про эндшпили?

Сиб сказала: РД помогло.

Похоже, Сиб вовсе не рвалась помочь мне установить новый рекорд. Я долго с ней спорил, и наконец она сказала: Зачем ты мне все это говоришь? Делай что хочешь. За £ 35 пускают на любые лекции; и РАЗУМНО поступить так: заплатить £ 35 или сколько там, получить список лекций, сходить туда, где навскидку интересно, забрать списки литературы, посмотреть эти списки литературы, на основании полученных данных решить, какие лекторы относительно компетентны, на основании полученных данных решить, какие области знаний тебя интересуют + у кого интересные работы в этих областях; собрать данные в ДРУГИХ университетах (при условии, что ОНИ пускают гостей за деньги), сходив на лекции интересных людей и посмотрев, достаточно ли они компетентны, + тогда решить, куда идти, лет примерно в 16.

ШЕСТНАДЦАТЬ! сказал я.

Сиб заговорила про скучных знакомых, которые получили работу в Оксфорде, + какого-то замечательного человека, который только что поехал в Уорик.

Я не сказал УОРИК! но Сиб сухо отметила, что мне, конечно, придется тщательно взвесить преимущество обучения у замечательного человека против того обстоятельства, что про меня будут разве только говорить (если вообще припомнят столь неинтересный факт), как в 16 лет я пошел в Уорик, что, безусловно, минус.

Я чувствовал, что она в любую секунду помянет «Сугату Сансиро», и поспешно сказал, что это можно обсудить в другой раз.

Я сказал: Тебе разве не надо печатать «Современную вязальщицу»?

Леность, отвлечения, дела и удовольствия; все они по очереди препятствуют нам, сказала Сиб. Я уже добралась до 1965-го.

Я сказал: Ты же хотела на этой неделе закончить?

Пожалуй, ни одно обширное и многостороннее дело, сказала Сиб, не бывало осуществлено за время, изначально задуманное тем, кто дело это предпринял. Кто бежит наперегонки со Временем, обзаводится недругом, коему не страшны прискорбные случайности.

Сиб пошла к компьютеру, минут пять попечатала, а потом встала, села на диван и включила видео.

Камбэй взял плошку риса. Я понял, сказал он. Хватит кричать. Я не ем ваш рис даром. Возразить нечего, сказал мой отец.

Зверский на вид самурай расхаживал по улице. В дверях стояли крестьяне — изумлялись, Кацусиро — изумлялся, Камбэй скрестил руки на груди, ни капли не изумлен. Спасибо, сказал отец. Я серьезно.

Камбэй сел внутри, лицом к двери. Вручил Кацусиро тяжелую палку. Спрячься за дверью, сказал он. Приготовься. Занеси палку над головой. Ударь самурая, когда войдет, изо всех сил. Не сдерживайся! Как можно сильнее. Возразить не

Я смотрел в экран. Кацусиро стоял за дверью. Я встал и принялся расхаживать туда-сюда, а самурай вошел и отразил удар.

Я больше не слышал отцовского голоса, не видел лица; фильм продолжался, но в голове у меня стояла улица, и зверский на вид самурай на всю улицу, и на эту улицу из двери смотрит Камбэй.

В голове у меня за дверью стоял Кацусиро с палкой. Кюдзо разрубал буйную посредственность. Но настоящий самурай отразит удар.

Я подумал: Можно все-таки и Джеймса Хэттона! Или Рыжа Дьявлина. Или обоих!

Я подумал: Можно кого захочу!

Я подумал: Дебют миттельшпиль эндшпиль.

Я подумал: Настоящий самурай отразит удар.

Я подумал: Настоящий самурай отразит удар.

❖

Я глянул в газету Сиб + там говорилось, что ХК собрался идти пешком по бывшему Советскому Союзу и что идти он собирается один.

Я подумал: вот ОН мог бы драться на мечах. Вот, подумал я, кого надо вызывать на бой — человека, который знает 50 языков, сотню раз смотрел в лицо смерти, равно неуязвим для хвалы и хулы. Этот человек, впервые повстречав своего сына, НАВЕРНЯКА посоветует ему в 11 лет пойти в Оксфорд или хоть в экспедицию его возьмет.

Где он остановился, в газете не написали.

Я позвонил его издателю и спросил, не планируются ли автограф-сессии. Понадеялся, что обаяние детского голоска поможет мне добыть потребные данные, и вскоре мне продиктовали список мест, где он будет раздавать автографы.

У него планировалась автограф-сессия завтра в «Уотерстоунз» на Ноттинг-Хилл-гейт.

❖

Я доехал по Кольцевой и поднялся на улицу.

Сходил на автограф-сессию, и ХК, как я и предполагал, ушел пешком. Он был высок, как она и говорила, и двигался быстро, но я этого ожидал и прихватил скейтборд.

Дом оказался большой и белый, с белыми колоннами. Во дворе травяной квадратик с розами, в центре вымощенный плитняком круг, посреди круга птичья купальня. Скейтборд оставить негде. Я прошел десять домов по улице до таблички «Продается», спрятал скейтборд в высокой траве и вернулся.

Позвонил в дверь, и мне открыла женщина с блестящими волосами и блестящей бижутерией, вся накрашенная и в розовом платье.

Я удивленно уставился на нее. Я не знал, что он женат. Или, может, это его сестра.

Я сказал, что пришел к Хью Кэри.

Она сказала: Мне ужасно жаль, но он никого не принимает.

Я сказал извините и ушел и отступил дальше по улице. Потом женщина в розовом вышла, села в машину и уехала. Я вернулся к дому и позвонил.

Он подошел к двери и сказал Чего тебе.

Лицо морщинистое, загорелое, на щеке плохо заживший шрам. Глаза как голубые угли. Брови косматые, клочковатые усы. Волосы очень выцветшие, и в них седина.

Чего тебе? повторил он.

Мне нужно с вами поговорить, сказал я. Я знал, что, если развернусь и уйду, буду презирать себя до конца своих дней.

Он сказал, что может выкроить пару минут, и я пошел за ним в дом. Не знаю, чего я ждал, но не этих натертых деревянных полов, толстых ковров и мягких диванов. Интересную форму сослагательного не привезешь с собой трофеем, но все-таки я ждал чего-то другого.

Мы вошли в комнату с черно-белым мраморным полом и бледно-желтым диваном, и он указал на диван и снова повторил Чего тебе.

Я посмотрел в это лицо, будто вытесанное из камня, и понял, что сейчас погибну. Он мигом вычислит ложь, он будет меня презирать. Я представил, как он идет по Китаю с мальчиком: как он идет по Казахстану с маленьким отрядом; водить за нос такого человека — это низко, это недостойно. Надо сочинить предлог и уйти.

Камбэй велит Рикити позвать самурая. Сам сидит внутри, ждет. Велит Кацусиро встать за дверью с палкой. Настоящий самурай отразит удар.

Я подумал: если струшу, значит я и впрямь сын своего отца.

Я сказал: Я хотел с вами повидаться, потому что я ваш сын.

Ты мой…

Я погиб.