Великие любовницы - Эльвира Ватала

И жить бы ему до конца жизни в своем одиночестве, но, о ирония судьбы, второй брак для него намечен. Ну хоть этот альков чем-то будет отличен от первого! Ведь наследников французское королевство ждет! В 1461 году Людовик XI женится второй раз на принцессе Шарлотте Савойской. Наивная обаятельная девочка! С такой юной непосредственностью впорхнула во французский двор, но ее живо ушатом холодной воды окатили. Подбежала к надворному поэту и со всей своей непосредственностью вдруг крепко поцеловала его в губы: «Такие уста изрекают золотые слова!» Но во-первых, отучись, Шарлотта, от золота, ты его у короля-мужа не найдешь, во-вторых, от своей непосредственности. Прими облик серьезной, угрюмой, вечно озабоченной матроны, как при дворе Людовика XI пристало! Но может быть, он учел «ошибки молодости» в своем холодном алькове и не повторит их со второй женой? Давайте, дорогой читатель, заглянем потихонечку в этот альков, а? По логике там полагается сейчас нежность и понимание. Но это по логике. Действия Людовика XI никакой логике не поддаются. Здесь бушует своя стихия, злобная и разрушительная. Ей бы только ломать все на своем пути, любые проявления человеческого чувства превращать в холодный расчетливый механизм. Сломлено сердце первой жены, сломим и у второй. И вот, когда Шарлотта не оправдала надежд мужа, родив ему двух дочерей вместо желанного сына, терпению Людовика XI пришел конец. Зачем он на такую каторгу, как альков жены, ходит, когда кругом… Девки! Девок, девок, девок побольше и поразвратнее девок, кричало сердце и естество Людовика XI. Его низменные инстинкты требовали самых низменных развлечений. Почему-то это у него вполне допускалось наравне с огромной набожностью. Наверное, по принципу «грешить и каяться».

Елизавета Петровна, русская царица, в грехах и раскаянии прожила тридцать лет. Ночью грешила, поскольку ночь в день превращала, днем каялась, вознося молитвы богу. Римский император Нерон, наоборот, каялся только ночью, днем он бесчинствовал, вечером к раскаянию приготавливался, а вот ночью вовсю раскаивался в своих злодеяниях. Так что всемилостивый господь бог непременно простит маленькую слабость и тягу Людовика XI к девкам, веселым, пьяным, всех мастей! В молодости он хаживал в дома терпимости. Это ему доставляло огромное удовольствие. Угрызениями совести он не мучился. Это вам не сентиментальный Володя, герой рассказа А. П. Чехова, упавший в обморок от омерзения к самому себе после посещения борделя. Людовику XI бордель с его разнузданным сексом так вскружил голову, что обойтись без этих низменных удовольствий он уже был не в состоянии. Без этого обойтись так же трудно, как пьянице без стакана водки. Как сказал Оноре де Бальзак, деликатно называя разврат наслаждением: «Наслаждение подобно неким лечебным снадобьям. Чтобы они оказывали постоянное воздействие, надо увеличивать дозу, пока наконец не постигнет смерть или полное отупение». Диоген сказал коротко: «Распутство — это трава, приправленная медом!»

Людовик XI все требует более низких, более развращенных наслаждений, которым мешает добродетельная жена. Но не ходить же всемогущему французскому королю в зрелом возрасте в бордели? Еще чего, так себя компрометировать! И он устраивает бордель в собственном дворце, а чтобы почтенная Шарлотта не слишком мозолила глаза своим горестным видом, ей было предложено коротко и ясно: жить отдельно. Вот вам, матушка, порог, пардон, дворец, на замковую крепость смахивающий, идите и там себе живите. Брадобрей Оливье пришел к Шарлотте и с поклоном заявил: «Ваше величество, король предлагает вам жить в замке Амбуаз, а сам он будет жить в замке Плесси ле Тур».

Она, оскорбленная в своих лучших чувствах жены, бросается к королю и, поцеловав ему руку и подняв заплаканные глаза, задает наивный интимный вопрос: «А как мы спать будем?» Ведь затруднительно, по ее наивному разумению, королю каждую ночь тащиться из одного замка в другой. Король живо жену успокоил: «А видеться будем время от времени, когда естество мое сделает для меня ваше присутствие необходимым»[96].

Но естество Людовика XI не спешило заявлять о необходимости присутствия жены в королевском алькове. И растянулось оно на очень долго. На целых… пятнадцать лет! Напрасно плакала и стенала Шарлотта Савойская, пугая по ночам своими стонами немногочисленных фрейлин, которых ей оставили. Вообще ее ограничили во всем: в одежде, в общении, даже в еде. И обращались не как с королевой, а как с дамой низкого происхождения. Когда слишком долго давить на человека, унижая его, он таковым и становится — униженным и забитым, В отношении ломания характера Людовик XI был большой мастер и тонкий психолог. Он знал, как за дело приняться, чтобы из весёлой, полной надежд резвушки супруга превратилась в угрюмую мрачную матрону, которой покончить с собой самоубийством только страх перед богом не позволяет. Так и тянулись эти серые, беспросветные дни в сыром, понуром замке, и жизнь Шарлотты мало чем отличалась от тюремного заключения.

До ее слуха доходили все бесчинства, которые творил Людовик XI в своем дворце. Самые гнусные непотребные девки наводнили его. Вот вдова солдата Жигона. Баба хоть куда, ядреная, бедрами крутит, лебединой шеей манит и вечно хохочет. Однако охоча до подарков. Одной чистой любовью жить с королем не желает. Пришлось раскошеливаться бедному скупому королю. О, как бы он хотел, чтобы любили его «для него самого». «Любите меня, Бриссак, только для меня самой», — сказала Диана Пуатье своему любовнику маршалу Бриссаку, изменив королю Генриху II. Бриссак, конечно, под страхом смерти вынужден был любить Диану только для нее самой, то есть не требуя подарков.

А вот любовницы Людовика XI не захотели питаться одной только чистой к нему любовью: плату за свои услуги потребовали, что для короля — нож острый. Вот жена ювелирщика — веселая и разбитная бабенка, только и делает, что в кошелек королю заглядывает. Вот Маргарита де Сассейнаж! Красавица! Ну, с ней связь немного дольше у короля продолжалась, целых два года. Она королю детишек принесла — двух дочерей — Жанну и Марию. Одну из них король потом удочерит. Вообще, конечно, будем объективны, дорогой читатель! Метрессы Людовика XI государственную казну Франции, в отличие от разных там Помпадур и дю Бари, не тратили. Этого король Людовик XI им не позволял. Он был скупым и о королевстве пекся. Совсем немного получили казенных денежек его любовницы. И может, от злости стали предъявлять королю претензии: дескать, одевается он бедно, да и пахнет от него далеко не всегда приятно. А одна даже заявила, что «если бы от ее приказчика так разило потом, то она бы его выгнала».

Ну, это она напрасно. Многие короли и позднейшего времени считали, что женщин привлекает «мужской запах» — запах пота. Им гордился Генрих IV, скромно заявляя: «Это у меня от отца». Как самое чудесное благовоние вдыхал Генрих III запах потной рубашки Марии Клевской, да и вообще многие женщины обожают запах мужского пота.

Тем более королевские дворцы того времени особой гигиеной не отличались, и к этим «грубым» запахам королей дамы были привычны.

В королевских дворцах чем только не пахло. Конечно, сверху лепные потолки, позолота и прочая роскошь, а туалета, извините, нету. Так и испражнялись в изящные серебряные или даже золотые ночные горшочки. Фарфоровые появились позднее, и тут уж короли могли свою фантазию натешить. Французский король Людовик XVI отомстил первому министру Франклину тем, что приказал на дне своего ночного горшка «выжечь» его портрет и каждый день таким особливым способом тому свое презрение выражал. Ну знаете, по примеру того французского патриота-официанта, который, ежедневно подавая гестаповцу суп, не забывал плюнуть в тарелку.