Песок и пепел - Игер Кау

— Да уж… Вряд ли долго… Но что мне делать?

— Если тебе так неймется и ты не хочешь отдохнуть здесь пару недель, пока барон не подлечится, вспомни какое-нибудь совсем глухое место, о котором никто не знает, особенно в Порт-Меларе, забейся туда, как крот в свою нору, и не высовывайся с месяц хотя бы. А то и два, или даже три. А лучше оставайся.

— Да как-то слишком беспокойно с вами…

— Не спорю. Но мы хотя бы не пытаемся тебя убить.

— Ладно… Остаюсь. Пойду скажу Стигену, что мой отъезд отменяется и повозку готовить не надо.

Честно говоря, чем глубже я закапываюсь в ситуацию, тем меньше она мне нравится. Пойманный во дворе Грипен подтверждает диагноз Мораса — барону в ближайшие две-три недели никакой режим, кроме постельного, не светит. Если, конечно, он хочет оставить здесь всю ту заразу, что насобирал его организм после незапланированного купания в море. А не оставить ее себя на память до конца жизни, который к тому же в случае спешки настанет заметно раньше.

Ладно, Меналена хотя бы можно было убедить не спешить с отъездом. А вот завтра или послезавтра Каменную Розу покинут Астирен, Дигус и Нокис, которых никак нельзя задержать до выздоровления барона — потому что если они здесь застрянут, вопросов к ним будет куда больше, а доверия к их словам — меньше. И так неизвестно, чем увенчается их возвращение в родной Меленгур. Хорошо, если их капитан подошьет рапорта в архив и распихает написателей согласно распорядку — кого в отпуск, кого еще куда. А если их рапорта привлекут внимание тех, кто стоит за Мархеном, Сиденом и этим, как его… Ранкеном? Даже если мы успеем удрать, проблемы могут быть у Линденира.

Конечно, если нашу троицу просто закопать за оградой, они сюда точно никого не приведут. Но одно дело — ставить смертоносные ловушки в ожидании тех, кого считаешь врагами, и совсем другое — убивать таких вот ничего не знающих исполнителей. Которые лично мне ничего не сделали… Хотя, наверное, сделали бы, знай они, кто ставил растяжки на ложном складе. Или хотя бы попытались… Нет, все равно должен быть другой путь.

Если б можно было слегка подправить им воспоминания… Неужели заставить пулю выйти из раны, а разорванные сосуды срастись — задача более простая? Нет, дело не в этом. Наверное, переписать воспоминания можно, но вот как это сделать, чтобы никто не учуял следов магического воздействия, я не знаю. Лучше пусть все останется как есть. Жаль, конечно, что мужики вряд ли узнают Сидена на портрете, который им могут показать столичные проверятели, если таковые все же приедут разбираться, куда подевался капитан Мархен. Но главное не это. Главное, чтобы моей физиономии у них в архиве не нашлось хотя в ближайшие недели. Ведь Урмарен делал на меня запросы, пусть и в местные управления, а главное, меня видели рядом с ним и бароном. Если очень приспичит, быстро выяснят, кто я. Точнее, кем я был до того, как заменил неизвестно кого в роли Сидена. Ладно, со мной вроде бы разобрались. Барон? Раненый с замотанной бинтами головой выглядит подозрительно — но и только. Разглядеть в нем Фогерена довольно сложно даже знающему его человеку. Женщин меленгурцы толком не разглядели. Носилки с Ольтой в фуру поднимали Менален и Дигус, на ночевках раненых из фуры не выносили, а в поместье их выгружали местные слуги. Маркиза, следуя моей инструкции, с меленгурцами не разговаривала, платок, скрывающий волосы и половину лица, при них не снимала. Легенда о том, что женщины ехали с нами так долго, потому что решили сразу вернуться домой, а не к родственникам одной из них, будто бы живущим в Белом Углу, откуда они так неудачно сходили за ягодами, не вызвала у меленгурцев никаких эмоций. Мол, и не такое бывает, как философски изрек Нокис за ужином. Более-менее они могли разглядеть разве что Мораса, но ему достаточно будет сбрить бороду, чтобы стать почти невидимым. К тому он тоже с ними особо не общался. Значит, только я могу послужить той ниточкой, которая выведет погоню на наш след…

С помощью Стигена забираюсь в отведенную для нас кладовку, нахожу среди трофеев удостоверение Сидена. Живого я его разглядеть не успел, посмотрим, что у него за портрет вделан в документе. Открываю книжечку… М-да, это определенно не мой брат-близнец. Но… Некоторое сходство все же есть. Признать в человеке на этом портрете меня большого труда не составит. Особенно, если вы общались со мной всего три дня, причем не все время и не особенно присматриваясь, живого Сидена, как и мертвого, никогда не видели, а портрет вам покажут в мое отсутствие, причем далеко не сразу. Уфф, ладно, пусть едут. И чего я в панику впадал, в чужих мозгах ковыряться собирался? В своих надо было кое-что подправить.

Обхожу пока еще свое войско. Дигус, пользуясь случаем, спит. Кимер тоже. Нокис с кем-то из местных возится с фурой, выясняя, не будет ли с ней проблем на оставшейся части пути до Меленгура. Меналена не видно. Я сам его попросил не маячить перед уезжающими. Они уже знают, что дальше поедут втроем. Так, а вот и лейтенант Астирен прогуливается вокруг господского дома. Голова еще забинтована, и рука на перевязи, но выглядит он заметно бодрее. Хорошо. Значит, поездку должен перенести без осложнений.

— Как вы, лейтенант?

— Спасибо, гораздо лучше. Этот Грипен, наверное, и мертвого бы поднял. Что уж про меня говорить.

— Это да, но надеюсь, ваше начальство все же предоставит вам отпуск для окончательного выздоровления.

— Для этого до начальства надо еще добраться. Впрочем, думаю, за два дня ничего не случится.

— Два дня?

— Ну да, отсюда до Меленгура своим ходом нам два дня добираться. Даже если выехать завтра на рассвете, а так мы и поступим, без ночевки в пути не обойдется.

— А почему своим ходом, а не поездом?

— А поездом не на много быстрее. Нет, сама поездка действительно займет меньше времени, это верно, коням за паровозом не угнаться. Но! Подумайте сами — у нас особый груз, включающий, к тому же, еще и оружие. Значит, сначала будет куча бумаг, подписей, печатей, глядишь, искать кого-то придется — станция ведь не столичная… Потом пока фуру на платформу закатят, пока лошадей в вагон заведут, пока мы разместимся — это ж все заранее делается, чтобы проходящий поезд не задерживать. Не успели подготовить вагоны до его прибытия — следующий ждать придется, а он может и завтрашним оказаться. А есть дни, когда на этой станции ни один поезд не останавливается. И вдобавок по всей линии будет известно, что я везу. Я ведь всего лишь лейтенант из охранной роты, а не начальник управления, который припугнуть может. Так что лучше мы своим ходом, тихо и не спеша, без нервов. Даже, наверное, телеграмму давать со станции не стану. А то мало ли… С такими приключениями и суеверным стать недолго.

— Это да… — охотно соглашаюсь с Астиреном. То, что он не хочет давать телеграмму в Меленгур, это замечательно. Нам дополнительные два дня на подготовку возможного спешного бегства не повредят. С другой стороны, его я тоже понимаю. Пусть даже телеграмма служебная, с грифом секретно, что в ней писать? Всю правду никакая телеграмма не выдержит. А часть правды может напугать начальство сильнее, чем сама правда. Кроме того, уничтожить — в случае чего — зарегистрированную телеграмму будет сложно, если вообще возможно. Так что и правда, лучше доехать тихонько, с глазу на глаз рассказать своему капитану все, как видел, а потом вместе с ним рапорт сочинить — безупречного содержания. Молодец лейтенант, такой ты мне сейчас и нужен.