Песок и пепел - Игер Кау

Из-за угла дома появляется Грипен, зовет Астирена к себе. Видимо, будет инструктировать насчет продолжения лечения. Тоже правильно, не утром же перед выездом это делать.

Собственно, весь день проходит в хлопотах по подготовке их завтрашнего отъезда. До обеда мы с Кимером помогаем Дигусу привести в порядок оружие и снаряжение меленгурцев, после обеда бойцы возятся в конюшне — верховых лошадей я, поразмыслив, решил себе не оставлять. Зачем они мне здесь, если ближайшие недели мы из Каменной Розы никуда не двинемся? Тем более, что Терона по-прежнему остается нашей целью, а туда лучше добираться поездом, до станции же — когда понадобится — нас доставят люди нера Линденира. А лошади — казенные, зачем мне чужое имущество, которое еще нужно кормить и обихаживать? Больше вернем, начальники Астирена меньше будут трепыхаться. Хорошо хоть, не пришлось переживать по поводу вскрытых нами ящиков с оружием и прочим имуществом — лейтенанту было приказано менять ящики один к одному, чтобы не нарушать структуры закладки, а из-за потери второй фуры изрядная часть хранимого оставалось ждать замены до следующего раза. А главное, все старые ящики перед вывозом полагалось вскрыть, проверить содержимое и опломбировать заново. Так что если где чего и не хватало, то было восполнено там же. То, что в закладке некоторые ящики остались неопечатанными и не совсем полными, всплывет не скоро, а за это время много чего в тех диких местах может случиться.

Когда позвали ужинать, я вдруг понял, что Мораса не видел с самого утра — за обедом мы как-то не пересеклись, а в остальное время мне было не до него. Но пока я думал, чем занят наш капитан, сюрприз мне преподнес Кимер. Правда, я еще за ужином почувствовал неладное — очень уж он какой-то задумчивый сидел. Наконец подходит ко мне и выдает. Мол, долго думал, и решил все-таки ехать в Меленгур с остальными. Их ведь всего трое, да и лейтенанта всерьез как бойца пока принимать трудно. А тут фура, явно груженая, да еще лошади — неужели никто не соблазнится? На фуре же не написано, что это собственность Серой Стражи. А когда нападут, отступать поздно будет.

Мда, а сержант-то прав. А вот лейтенант в своем нежелании поднимать шум, а главное — возиться сумажками, пожалуй, что и нет.

— Знаешь, — говорю, — неволить не буду. Будь по-твоему. Поезжай. И попробуй уговорить лейтенанта все-таки по железке добираться. Он тут сказал — мол, слух пойдет по всей линии, шум ненужный… Так пусть и пойдет, на вас тогда точно никто не покусится.

Он кивает, соглашаясь, и не то что бы веселеет, но печалиться явно перестает. Ага, значит, не проникся по-настоящему теми перспективами, что я ему рисовал. Что ж, силой за собой тащить не буду. Баба с возу, кобыле легче.

— Еще один вопрос, сержант. Ты ведь срок служишь?

— Да, господин лейтенант. Второй уже. Договор на пять лет, обычный.

— Когда заканчивается?

— Да уже скоро, следующей весной.

— Думаешь оставаться или как?

— Да вот не знаю… Хотел остаться. Но… Отец часто болеть стал. Мать зовет домой, мол, хватит, послужил. Одни они сейчас живут. Братья семьями обзавелись, сестра в прошлом году замуж вышла. Один брат в Тероне сейчас, другой аж в Гинзуре, сестра в Норосе. К родителям хорошо, если раз в год заедут. Где Сентера, а где Ахтура…

— Где тебя найти, если службу оставишь? Так-то в полку сам отыщу.

— Да у родителей, думаю. Я вам адрес дам. А зачем вам?

— Пока и сам не знаю. Но если найду, то не волнуйся — скажу.

Меленгурцы и Кимер уходят спать чуть ли не сразу после ужина. Ну да, им же вставать чуть свет. Я же наконец нахожу Мораса.

— Ну что, собрал их в дорогу? — хитро усмехается моряк.

— Собрал. Пусть едут.

— Не боишься, что лишнего сбрехнут? Или опять все предусмотрел?

— Может и не все. Но задерживать их — себе дороже. Сам подумай. Им или возвращаться сейчас, или не возвращаться вовсе.

— Верно говоришь, — соглашается он.

— Как там господин барон? Видел его?

— Видел. Не переживай. Получше ему. Дня через три, пожалуй, начнет по дому ходить.

— Госпожа маркиза с ним?

— Маркиза? — он задумывается, потом крутит головой. — Нет, заходила только, несколько раз. Подолгу, правда, оставалась. Но она все больше с Ольтой.

— А барон, что, в одиночестве скучает? Не все ж время Грипен при нем.

— А? Нет, конечно. В смысле, Грипен там не все время, да. Но и барон в одиночестве не остается. Грипен ему сиделку определил, из местной прислуги. Не волнуйся за него. Хотя можешь прямо сейчас зайти проведать.

— Можно?

— Конечно. Ты, главное, не засиживайся. Как увидишь, что засыпает…

— Я понял, долго не буду.

Барону действительно стало лучше. С лица ушла смертельная бледность. Увидев меня, он расплывается в улыбке и просит сиделку — добродушную тетку лет пятидесяти — ненадолго нас покинуть, и едва за ней закрывается дверь, ошарашивает меня вопросом:

— Ну, Таннер, и кем вы станете, когда мы до столицы доберемся?

А вопрос и в самом деле интересный.

Знать бы еще ответ.

— А у вас, господин барон, есть какие-то идеи на этот счет?

— Нет, но мне очень интересно, что еще может случиться, если я не найду чем вас занять. Стоило мне поймать пулю и выпасть из игры — и вы стали лейтенантом Серой Стражи.

Пожимаю плечами.

— Выбор был невелик, господин барон.

— Выбор? Любопытно… Из чего же вы выбирали?

— Еще я мог им не стать.

Фогерен смеется. Потом спрашивает:

— Но вы же знали, что документы на имя Сидена — фальшивые. Тем более, что вы их с собой даже не взяли. Почему рискнули назваться этим именем?

— Именно потому, что они фальшивые.

— Прошу прощения?

— Как вы сами сказали, у меня их с собой не было. Потому увидеть, что они фальшивые, никто не мог. Почему именно лейтенант? Потому что мне нужно было разговорить офицеров. Почему назвался именно Сиденом, а не взял любое другое имя? Я хотел понять, с кем имею дело, кто передо мной. Люди, которых используют втемную, доведя до них лишь часть задачи? Привезти, заменить, вернуться. Либо это сообщники наших преследователей, которые должны знать хотя бы имя Сидена — на случай возможной встречи в мертвом городе или рядом с ним. Кроме того, само словосочетание «лейтенант Торан Сиден» уже отложилось в памяти, с ним я меньше рисковал сбиться.

— Но ведь…

— Да, был риск, что я нарвусь на того, кто знает фальшивого Сидена в лицо и, может быть, знает его настоящее имя. Или на человека, который видел настоящего Сидена — если тот когда-либо существовал. Или просто знает, что, например, тот умер, скажем, пару лет назад. Но мне повезло.