Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения - Джеймс Амбуэлл

принято ядерное оружие. Разработка других типов оружия приостановлена, излишки передаются в ведение объединённого комитета по расходу боеприпасов под председательством адмирала Пойндекстера. Полковник Норт был переведён в этот комитет приказом командования Корпуса морской пехоты США при полном ведении Белого Дома…

Дверь открывается. Конгрессмен сердито оборачивается.

— Я же сказал, чтобы нас не беспокоили?

— Сэр, — неуверенно произносит стоящий в дверях помощник, — произошло, э-э, серьёзное нарушение режима безопасности, и нам требуется эвакуироваться…

— Куда? Что случилось? — настаивает конгрессмен. Роджера одолевает щемящее чувство; помощник смотрит не на членов комитета, а за ним стоит человек из президентской охранки.

— Басра. Нападение, сэр. — Помощник украдкой смотрит на Роджера, и тот замирает, отказываясь верить. — Пожалуйста, пройдёмте со мной…

Бомбардировка начнётся через пятнадцать минут

Пригнуть голову, и вперёд по коридору, где носятся с бумагами чиновники конгресса. Слышны требовательные голоса. К Роджеру присоединяется группа людей из службы охраны в тёмных пиджаках, и они вместе поторапливаются в кильватере конгрессменов. Словно звон в ушах, голову наполняет вой сирены. На вопрос «Что происходит?», никто не отвечает.

Вниз, на цокольный этаж. Ещё коридор, два морпеха охраняют проход с оружием наизготовку. Люди из службы охраны обмениваются краткими докладами по рации. Членов комитета поспешно уводят по узкому служебному тоннелю, а Роджера задерживают на входе.

— Что происходит? — спрашивает он своего «опекуна».

— Минутку, сэр.

Они вслушиваются, принимают приказы, наклонив головы, словно хищные птицы в поисках жертвы.

— Это Дельта-четыре, приём. Разрешаю идти по тоннелю, сэр. Сюда, пожалуйста.

— Что происходит? — продолжает требовать Роджер, но позволяет вести себя по коридору до конца и за угол. От потрясения немеют конечности, он заставляет себя переставлять ноги. Шаг, ещё один.

— Уровень готовности вооружённых сил повышен до максимального, сэр. Вы в особом списке персонала дома. Следующая дверь налево, сэр.

Очередь в слабо освещённом служебном помещении движется быстро; охранники в белых перчатках ставят галочки в списках, и мужчины и женщины проходят по за толстую стальную дверь. Роджер в замешательстве оглядывается. Вот знакомое лицо.

— Фоун? Что происходит?

— Не знаю, Роджер. — Секретарь полковника выглядит удивлённой. — Я думала, ты сегодня даёшь показания.

— Я тоже так думал. — Они уже у двери. — Что ещё?

— Ронни сегодня выступал с речью в Хельсинки; полковник поручил мне её записывать у него в кабинете. Что-то про то, чтобы не мириться с существованием империи зла. Отпустил какую-то шутку про то, что начинаем бомбить через пятнадцать минут, а потом это…

Вот и дверь. За ней — обшитый сталью шлюз. Морпех-охранник забирает именные бэджики и пропускает их за дверь. С ними заходят ещё два штатских чиновника и бригадный генерал средних лет. Дверь захлопывается, фоновый шум стихает, в ушах у Роджера щёлкает, а потом открывается другая дверь. Очередной охранник делает им знак проходить в приёмную.

— Где это мы? — озираясь, спрашивает секретарь с пышной причёской.

— Добро пожаловать в XK-Масаду, — отвечает Роджер. Страхи его детства настигают его, и он уходит искать туалет, чтобы не блевать у всех на виду.

Вернись к нам

Следующую неделю Роджер проводит в состоянии оцепенения. Его квартирка выглядит как номер в отеле — есть охрана, кондиционер, но окна выходят на внутренний двор. Но он почти не обращает внимания на то, что его окружает. Всё равно у него больше нет дома, куда можно вернуться.

Роджер больше не бреется. Не меняет носки. Не смотрит в зеркало и не расчёсывает волосы. Он много курит, заказывает в пищеблоке дешёвый бурбон и каждый вечер напивается до потери памяти. Если честно, он в полном раздрае. Разрушает сам себя. Всё, что у него было, развалилось в единый миг — работа, уважаемые им люди, семья, сама его жизнь. Но одна вещь никак не идёт у него из головы — лицо Гормана, стоящего перед подводной лодкой, сжигаемого изнутри лучевой болезнью. Мёртвого, но ещё не знающего об этом. Поэтому он больше не смотрит в зеркала.

На четвёртый день он валяется в кресле, смотрит по телеку старые серии «Я люблю Люси», в записи. Дверь в его номер тихо открывается, кто-то заходит. Роджер не смотрит на посетителя, пока полковник не подходит к телевизору и не выключает его из розетки, а потом садится рядом. Под глазами у полковника тёмные мешки; форма помята, воротник расстёгнут.

— Завязывай, Роджер, — тихо произносит он. — Выглядишь как говно.

— Ну, да. Вы тоже.

Полковник передаёт ему тонкую папку жёлтого картона. Роджер инстинктивно извлекает оттуда единственный лист бумаги.

— Они, значит.

— Ага. — Недолгая пауза. — А знаешь, мы, по сути, ещё не проиграли. Может быть, удастся вытащить твою жену и сына. Или вернуться домой.

— И вашу семью, наверное. — Роджера трогает сострадание полковника, надежда на то, что Андреа и Джейсон будут в порядке, пробирает даже через сковавшую его броню отчаяния. Он понимает, что в стакане пусто, но не наливает новую порцию, а ставит его на ковёр, рядом с ногами. — Почему?

Полковник вынимает лист из его занемевших пальцев.

— Наверное, кто-то засёк тебя в «Царе Давиде», и отследил до нас. У Мухабарат везде агенты, а если они с КГБ работали… — Он пожимает плечами. — Потом президент отпустил шуточку по микрофону, который оказался не отключённым… Ты на этой неделе за сводками следил?

— А надо? — смотрит на него Роджер пустыми глазами.

— О, событий по-прежнему полно. — Полковник откидывается на спинку дивана, вытягивает ноги. — Насколько мы знаем, на той стороне ещё кто-то жив. Лигачёв по правительственной связи рвёт и мечет, обвиняет нас в геноциде, но хотя бы пока не молчит. В Европе хаос, а что творится на Ближнем Востоке, никто не знает. Оттуда даже SR-71 не возвращаются.

— То, что в Тикрите.

— Да. Плохие новости, Роджер. Вернись к нам.

— Плохие?

— Хуже некуда. — Полковник зажимает ладони коленями, смотрит в пол, как пристыжённый ребёнок. — Саддам Хуссейн аль-Тикрити много лет пытался заполучить технологию древних. Похоже, ему наконец удалось стабилизировать врата в Сотот. Исчезли целые деревни, в низинах восточной части Ирака исчезли низинные арабы. Говорят о жёлтом дожде, от которого плоть сходит с костей. Иранцы всполошились и нанесли-таки ядерный удар. Дело в том, что нанесли за два часа до той речи. Какой-то козёл в Плотске запустил половину SS-20 Уральского кольца — они ещё восемь месяцев назад перешли на повышенную готовность к запуску — правда, выжег он, слава Богу, юг. О Ближнем Востоке можешь забыть раз и навсегда. Всё от Нила до Хайберского прохода превратилось в пепел. Вестей из Москвы всё ещё ждём, но стратегическое командование ВВС подняло