Сатанель. Источник зла - Хуан Марторель

Особенное впечатление на Гаспара произвел Хулиан Эрнандес, более известный как Хулианильо. В отличие от остальных реформистов Хулиан не был образованным человеком. Зато он был бесконечно предан своим убеждениям. Это был маленький горбатый человечек, с большим трудом изъяснявшийся по-испански. Он жил и работал в Нидерландах и на протяжении многих лет тайно привозил в Севилью запрещенные Церковью книги для членов местной лютеранской общины. Он лично привозил их из Германии, Швейцарии или Нидерландов, пряча в бочонках для вина или под видом товаров, навьюченных на спины лошадей. В Севилье он выгружал их в доме Понсе де Леона или отвозил в монастырь Сан-Исидро, приор которого обратил в протестантизм всех своих монахов.

Когда тот самый приор по имени Гарсия Ариас поднялся на помост, на площади воцарилась тишина, как и в момент появления Хуана Понсе де Леона. Приор — человек аскетической наружности с белыми от рождения волосами и бровями — был также известен как Белый Падре. Он продемонстрировал презрение к самому судилищу и тем, кто его чинил, и без малейших колебаний предложил поскорее покончить «со всем этим».

— Я не знаю, ценят ли свое время ваши милости, но мое время представляет для меня определенную ценность, — заявил он.

Во время короткого перерыва в аутодафе Гаспару де Осуне и остальным осужденным предложили чашку воды, кусок хлеба и нечто, что могло сойти за колбасу.

В три часа судьи вернулись на помост, и аутодафе возобновилось. Ювелир понял, что скоро дойдет очередь и до него. Большинство тех, кто его окружал, а именно члены храма Нового Света, уже побывали на помосте.

Последним из них стал брат Хуан де Леон, также монах из Сан-Исидро. На возвышение его занесли на руках, потому что сам он на ногах не держался. В тюрьме Гаспар слышал о том, что его задержали в Нидерландах, откуда он собирался бежать в Англию. Его подвергли пыткам и привезли в Испанию, предварительно надев на него кляп, который так ни разу и не сняли за долгую дорогу. В Севилье его бросили в подземелье дворца Трианы и снова пытали. От других заключенных Гаспар узнал, что бедняга таки ускользнул от инквизиции — он сошел с ума.

Кого он за весь день так ни разу и не увидел, так это Диего Рамиреса, и объяснения этому странному факту он не находил. Входя утром на площадь, он не сомневался в том, что доминиканец никому не уступит место главного действующего лица на этой жуткой литургии. Тем не менее, его там не оказалось. Инквизиторы по очереди зачитывали обвинительные заключения и объявляли приговоры. В наиболее важных случаях слово брал великий инквизитор Фернандо де Вальдес, но Диего Рамирес так и не появился. Гаспар де Осуна успел узнать этого человека, и теперь не сомневался, что его отсутствие может объясняться только из ряда вон выходящими причинами.

Ювелир ждал аутодафе в камере. О нем, казалось, забыли, и он успел усомниться в том, что предстало его взгляду, когда он лежал на пыточной скамье. Была ли происшедшая на его глазах трансформация реальной или стала плодом воображения его затуманенного страданием мозга? Тем не менее в его ушах продолжали звучать слова Диего Рамиреса.

— Пора тебе узнать, с кем ты имеешь дело, — произнес он.

И тут его уши удлинились, лицо покрылось жесткими волосами, ноздри расширились, а губы раздвинулись в зловещей ухмылке, обнажив острые клыки.

Но хуже всего были его глаза. Они налились кровью, радужная оболочка окрасилась в ярко-желтый цвет, а зрачки обрели форму черных миндалин…

Сидя на жесткой скамье в ожидании приговора, Гаспар де Осуна снова вспомнил этот момент и усомнился в реальности увиденного. Разум твердил, что это невозможно, но сердце подсказывало, что страшное зрелище было правдой.

В отличие от Рамиреса второй участвовавший в пытке доминиканский монах, брат Альвар, на площади был. Он занял одно из мест, отведенных для членов инквизиции, и за все время так ни разу его и не покинул. Рядом с ним громоздилась кипа папок с досье, которые он откладывал в сторону, когда очередной преступник поднимался на помост. В его обязанности также входило соблюдение всех формальностей, предшествующих оглашению приговора. В результате такой активности брат Альвар выделялся среди остальных инквизиторов, и Гаспар даже предположил, что на него возложат чтение дел, расследованных его отсутствующим коллегой.

Он обратил внимание на то, что в стопке нерассмотренных дел папок осталось совсем мало. Было ясно, что где-то среди них находится досье, заведенное на него, Гаспара де Осуну.

Рядом с Альваром Пересом де Лебрихой сидел великий инквизитор. Время от времени они перебрасывались какими-то фразами. Фернандо де Вальдес обладал патрицианской внешностью, а его архиепископские одежды лишь подчеркивали элегантность и утонченность. Время от времени великий инквизитор вмешивался в ход аутодафе, и Гаспар был вынужден признать, что священник производит поистине величественное впечатление.

Тут Лебриха взял очередную папку и передал ее Вальдесу. Тот перелистал ее и обернулся к соседу. Склонив головы друг к другу, они о чем-то шептались.

Выслушав Вальдеса, брат Альвар поднял голову и обвел взглядом площадку с заключенными. Наконец доминиканец встретился глазами с ювелиром, и на его лице отразилось удивление. Видимо, он не ожидал, что Гаспар за ним наблюдает.

Не отводя глаз от Осуны, Лебриха осторожно коснулся локтя соседа и что-то пробормотал, указывая пальцем в сторону Гаспара. Вскоре взгляд великого инквизитора также устремился на ювелира. Темные глаза Вальдеса несколько минут пристально изучали заключенного из-под задумчиво сдвинутых к переносице бровей. Затем, как будто утратив к нему интерес, он погрузился в чтение дела, которое ему протянул доминиканец.

«… обвиняется в следовании иудаизму. Посему трибунал святейшей инквизиции приговаривает его к сожжению». Под документом стояли имя и подпись Диего Рамиреса. Более в материалах следствия, лежащих перед Фернандо де Вальдесом, ничего не было. В течение трех предшествующих аутодафе дней он вместе с севильскими инквизиторами изучал досье всех преступников, которые сегодня предстанут перед трибуналом. Его внимание еще тогда привлекло дело ювелира Гаспара де Осуны.

Фернандо де Вальдес был очень взыскательным и скрупулезным человеком. Он был свято убежден в том, что инквизиция является орудием, которое Господь вложил в руки людей для борьбы с теми, кто отходит от истинной веры. Он неукоснительно преследовал все, что хотя бы отдаленно отдавало ересью, вселяя страх как во врагов, так и в друзей.

В высшей степени он был тщеславен и самонадеян, а следовательно, совершенно не склонен выслушивать доводы оппонентов. Но никто не смог бы сказать о нем, что он приговорил человека, заведомо зная, что тот невиновен.

Три дня назад в Севилью пришло известие о смерти Диего Рамиреса, и Вальдесом овладело смешанное чувство утраты близкого человека и облегчения, в котором он даже самому себе не смел признаться.

Невозможно отрицать, что в качестве главы севильской инквизиции Рамирес был ему весьма полезен. Доминиканец был его верной легавой в охоте на еретиков. Он был всегда готов ринуться по следу, имел железные челюсти, вырваться из которых угодившему в них человеку было почти невозможно. Как истинный верный пес, он довольствовался малым и не создавал проблем. Все, о чем он просил, — чтобы ему не мешали выполнять его работу.