Сатанель. Источник зла - Хуан Марторель

Перед ним пронеслась череда образов, быстро сменяя друг друга. Это были в высшей степени обыденные ситуации, воспоминание о которых пробудило светлую грусть. Вдруг он осознал, что может вернуть все это, что он сам себя обманывал, считая смерть желанным исходом. Гаспару де Осуне страстно хотелось жить.

— Покайся! — раздался крик из толпы где-то у него за спиной.

— Вот именно! Покайся! Клянись Богом! — поддержали его другие голоса.

Он снова поднял голову и встретился взглядом с Фернандо де Вальдесом, который смотрел на него выжидающе.

— Я желаю покаяться, ваше сиятельство, — произнес он. — Я желаю этого всем сердцем. Я заявляю, что не существует другой истинной церкви, кроме католической.

Великий инквизитор продолжал стоять с простертыми к ювелиру руками, и его губы раздвинулись в широкой улыбке.

— Прекрасно, сын мой! Я вижу, что Святой Дух помазал тебя своей милостью. И да охранит он тебя в твоей вере от искушений и соблазнов.

Архиепископ с упоением наслаждался одной из главных ролей в этом напряженном действе, разыгранном перед толпой.

— А теперь опустись на колени и повторяй за мной слова, которые очистят твою душу, — продолжал он.

Напряжение момента достигло апогея, и Гаспар почувствовал, что ему трудно дышать.

Он принял твердое решение довести это представление до конца: поднялся со скамьи и стал на колени перед инквизитором. За его спиной раздался какой-то шорох, он разносился все громче и громче. Ему стоило больших усилий не оглянуться. Впрочем, он и так знал — большинство собравшихся на площади Сан-Фернандо вслед за ним опускаются на колени.

Голос Фернандо де Вальдеса, великого инквизитора и архиепископа Севильского, взметнулся к величественным стенам собора.

— Повторяй: я, Гаспар де Осуна…

Париж, 2000 год

— Все идет по плану. В настоящий момент женщина возвращается домой.

— Надеюсь, без спутника?

— Само собой. Архитектор успешно нейтрализован.

— Отлично! Грядет время решительных действий. Мы можем поздравить друг друга с тем, что все складывается как нельзя более удачно. Я уверен, что когда Он вернется, то согласится с нами.

— Осталось несколько часов… Чего я не понимаю, так это позиции Иных. Их как будто не существует.

— Мы не оставили им выбора. У них нет доступа к трем фрагментам, а мы не допустили ни единого промаха. Им досталась роль пассивных наблюдателей.

Париж, 30 июня 2000 года

Этим утром Николь встала с постели с чувством безмятежного спокойствия. Ей ничего не приснилось, во всяком случае, она не запомнила своих снов. Ставшая уже привычной мигрень исчезла. Казалось, ее сознание парит в облаках, а команды телу подает иная часть ее Я, о которой девушка до сих пор ничего не знала.

Она машинально оделась, рассеянно и равнодушно взглянула на свое отражение в зеркале. Она позавтракала, не ощущая вкуса еды, и даже не выглянула в окно, чтобы узнать, какая сегодня погода, хотя обычно делала это каждое утро.

Готовая выйти из дома, Николь вдруг взглянула на часы и пошла вверх по лестнице, направляясь в свою квартиру. В спальне она открыла ящик комода, в котором хранился черный предмет, привезенный ею из Египта, достала его из шкатулки и переложила в свою сумку. Она не заметила исходящей от предмета вибрации — не обратила на это внимания. Николь не отдавала себе отчета в том, что держит его в руках.

Выйдя из дома, она подумала о Жане. Он должен был стоять рядом со своим красным автомобилем и мило улыбаться ей в предвкушении приятной совместной поездки в столицу. Однако накануне вечером он свалился с высокой температурой и был вынужден остаться в Париже.

— Я уверен, что завтра буду в полном порядке, — сказал он ей по телефону, — но сегодня я чувствую себя так, как будто по мне потопталось стадо слонов.

Образ архитектора исчез, как воспоминание о сне, и девушка зашагала в сторону станции. Было раннее утро, но хмурое небо и жара предвещали душный и пасмурный день.

— Нас никто не Должен беспокоить, — сообщил Пьер де Лайне своим секретаршам, беря Николь под руку и увлекая ее к своему кабинету. — И «никто» означает «совершенно никто».

Он попытался смягчить ледяной тон своих слов кривой улыбкой.

Утром, как только Николь пришла в музей, ей позвонила Сюзанна и сказала, что директор желает ее видеть, и немедленно.

— Мадемуазель Паскаль, — обратился к ней уже сам директор. — Я вас ожидал. В это трудно поверить, но сегодня я совершенно свободен и хотел бы вместе с вами ознакомиться с тем, как продвигается каталогизация коллекции Гарнье. Разумеется, если вы не возражаете, — натянуто улыбаясь, добавил он.

Николь полдня провела в кабинете шефа, но если бы кто-нибудь спросил ее, чем они все это время занимались, она затруднилась бы с ответом.

— Отдохнем немного, — предложил Лайне, когда подошло время перерыва. — Если позволите, я приглашаю вас пообедать. — Николь согласилась, почти не отдавая себе в этом отчета. — Полагаю, что наш кафетерий успел вам надоесть не меньше, чем мне. Тут поблизости есть один очень милый ресторанчик. Заодно и прогуляемся.

Они вернулись в музей около половины четвертого, и директор тут же повел Николь в хранилище, где они и провели остаток дня, разглядывая различные экспонаты из коллекции Гарнье. Николь даже не заметила, как шеф закрыл дверь изнутри на ключ.

Когда они вышли, было уже около восьми вечера. Николь ни за что не смогла бы объяснить, что именно они там делали, но ей показалось, что они занимались какой-то незначительной ерундой. В коридорах и кабинетах было пусто, и Николь догадалась, что уже очень поздно. Ей стало не по себе, когда она подумала, что за целый день ни разу не поговорила с Жаном. И даже не поинтересовалась, как он себя чувствует! Через мгновение она встретилась взглядом с Пьером де Лайне, и эта мысль улетучилась из ее сознания.

По пути к кабинету директора они прошли через библиотеку и комнату, которую занимали Сюзанна и Агнес. Де Лайне шел впереди, включая свет. Нигде не было ни души.

В своем кабинете директор расположился за столом и жестом пригласил Николь сесть на стул напротив.

— Ну что ж, Николь, — заговорил он; при этом его глаза как магнит притягивали к себе ее взгляд. — Приближается момент, для которого вы и были избраны. Вы этого не знали, но, насколько я понимаю, начинаете догадываться. Вам предстоит достать для нас один предмет. Он всегда нам принадлежал, но некие силы мешали нам получить к нему доступ. Им это не удалось, и начиная с завтрашнего дня они вынуждены будут признать, что мы сильнее. Что касается вас, то с этого момента вы будете выполнять распоряжения, которые будут поступать в ваш мозг. И приготовьтесь стать свидетелем уникального события. Вы единственная из смертных увидите это. И убедитесь, что мы умеем быть благодарными. Мы не забудем о вашей помощи, пусть и против вашей воли, но со временем вы станете одной из нас. — Пьер де Лайне взглянул на часы. — Пойдемте, — произнес он, вставая. — Нам пора в путь.