Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика - Варвара Корсарова

— Обвиняете меня в дезертирстве? — поинтересовался он с легкой улыбкой, от которой мороз продрал по коже.

— Нет, — замотала я головой. — Вовсе нет! От врагов вы не убегаете. И везде мигом заводите новых. Но тогда почему бы вам вместо этого не…

Я прикусила язык, потому что увидела, что Август рассердился. Его подбородок выдвинулся вперед, взор заледенел. Полковник не любил, когда ему перечили. Но и во мне взыграло упрямство. Я шагнула на ступень лестницы, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Он все равно был выше, но теперь, привстав на цыпочки, я могла заглянуть ему в глаза.

— Да перестаньте вы смотреть на меня сверху вниз этим своим офицерским взглядом! — сказала я в сердцах. — Я вам не новобранец, чтобы меня запугивать.

Полковник опешил на миг. Я ожидала, что он вспылит, но он лишь быстро улыбнулся, не размыкая губ.

— Вы хотите продать земли и уехать, — я ткнула ему в грудь указательным пальцем. — Даже не попытаетесь пустить здесь корни. Август, прошу, просто попробуйте. У вас получится. Нам нужен такой хозяин, как вы. Вы сможете здесь жить. Прошу, откажитесь от идеи продать земли. И отговорите князя. Он живет в столице и в ус не дует — что тут у него творится и как надо вести дела.

— А вы, выходит, знаете, как вести дела? Вы многого не понимаете. Вы еще очень юная.

— Почему люди постоянно говорят эти слова таким тоном, как будто обвиняют меня в страшном грехе? — я сжала кулаки и досадливо покачала головой.

Неожиданно Август ухватил прядь, которая упала на щеку, и заправил ее за мое ухо, коснувшись пальцами кожи. Я вздрогнула. Оказывается, на шее за ухом расположено удивительное чувствительное место.

— Мне хотелось бы увидеть, какой вы станете лет через десять, — сказал он серьезно. — Сколько вам сейчас, Майя? Восемнадцать?

— Двадцать два!

— Вот как? — удивился он. — Вы выглядите моложе.

— Оставьте этот снисходительный тон. Вы старше меня всего на двенадцать лет.

— На двенадцать лет и на целую жизнь, Майя.

— Да что это за жизнь! Разная у нас с вами была жизнь, разный опыт и разное понимание. Что-то я понимаю лучше вас. Вы теперь не на войне. Вы помещик, землевладелец, а не захватчик во главе армии. Вам нужен дом. Который вы будете беречь. Нужны люди, которые будут вас любить. Стоит просто попытаться быть гибче. Мягче. Более понимающим. И все изменится. И люди вокруг вас изменятся.

— Поразительная наивность! Ваших земляков можно изменить только поркой. Или устроить им хорошую встряску. Что скоро и произойдет. Вы умная девушка, Майя. Но как не видите того, что делается вокруг?

Он говорил добродушно, будто посмеиваясь, но за его спокойным тоном угадывался гнев. Я видела, что он изо всех сил старался не дать ему волю. Было бы разумным замолчать, но во мне проснулись разные бурные чувства, которым я не могла найти названия.

— Я-то все вижу! А вы… бездушный голем с железным сердцем! — выпалила я и осеклась.

Выражение его лица моментально переменилось. Глаза полыхнули, губы плотно сжались.

Я опасливо смотрела на полковника, опешив от собственных слов. Но тут он запрокинул голову и рассмеялся рокочущим смехом.

— Вы прелесть, Майя, — сказал он, продолжая посмеиваться. А потом шагнул ближе и навис надо мной, и я тотчас угадала его намерения — неужели опять собирается поцеловать меня в макушку или в лоб, как уже делал раньше? Ну уж нет, больше не позволю ему подобной вольности!

Я резко вскинула голову, но это оказалось ошибкой. Полковник и правда хотел поцеловать меня в макушку, но промахнулся: его губы мазнули по щеке, и поцелуй — неожиданно интимный — пришелся в уголок рта.

В первый миг я так опешила, что замерла, не дыша. Меня словно пронзила раскаленная молния.

Август выпрямился, я встрепенулась и хотела отступить, забыв, что стою на лестнице. Взмахнула руками, потеряла равновесие и упала бы, не придержи он меня за плечи.

Мы оба были смущены. Я медленно вдохнула и выдохнула, Август нахмурился. Но руки с моих плеч не убрал.

— Простите.

— Простите, — сказали мы одновременно.

— Это вышло случайно, — торопливо добавила я, чтобы он не решил, что я специально подставила ему губы для поцелуя.

Август молчал. Он внимательно смотрел на меня, прищурившись.

— Да, — сказал он. — Это вышло случайно. Ошибка. Надо ее исправить.

Его пальцы дотронулись до моего подбородка, и он помедлил секунду — словно давая мне возможность уйти. Но я не сдвинулась с места и не отвернулась.

Прикосновение было мягким, но вот глаза Августа стали темными и какими-то неистовыми, и от этого по моему телу прошла жаркая волна.

Опомнившись, я положила ладони ему на грудь — оттолкнуть его, пока не поздно! — но когда пальцы ощутили гладкую ткань рубашки и упругие мышцы под ней, руки перестали повиноваться и сами скользнули выше, трогая и изучая.

И вдруг его лицо оказалось опасно близко. Август наклонился — его высокая фигура словно заполнила небо — и вновь поцеловал меня.

И теперь уж точно никакой ошибки не было. Было намерение, которое он осуществил обдуманно и расчетливо.

Сначала он старался быть деликатным, но уже через миг поцелуй стал глубже и настойчивее.

Его ладонь твердо легла на мой затылок, его грудь и плечи казались каменными. Он был большой и крепкий мужчина; рядом с ним я чувствовала себя совсем тонкой и хрупкой, и это привело меня в восторг.

Кровь в висках стучала все громче, а кожу словно опалило огненным вихрем. Я крепко зажмурилась и обняла полковника за шею, а потом привстала на цыпочки, чтобы прижаться к нему теснее. Осмелев, приоткрыла рот, чтобы полнее ощутить свежий и оченьмужской вкус его губ с ароматом мускуса и спелых яблок.

Удары механического сердца участились, я ощущала их силу каждой клеткой кожи. От этого мощного ритма у меня холодел позвоночник, а мое собственное сердце сходило с ума.

Он целовал меня в губы, и в щеки, и в подбородок, атаковал, брал в плен и отрезал все пути к отступлению — впрочем, я их и не искала. Это было восхитительно, и очень, очень неправильно. Но остановиться было невозможно. Я словно открыла новые грани жизни, о которой не имела ни малейшего понятия, но которую очень хотела исследовать и осознать до конца.

Наконец, Август медленно отстранился. Я быстро задышала — надо же, я совсем не дышала эти несколько минут — или часов?

Пришлось сделать усилие, чтобы убрать руки с его плеч. Кругом было прохладно и сумеречно. Тень, поняла я с трудом. До нас дотянулась тень замка.

В мире почему-то все идет как прежде. Солнце движется на горизонте, и щебечут птицы, и Кербер ловит пастью бабочек, смешно лязгая зубами.

Словно и не случилось ничего невозможного. Словно я и не испытала самое сильное потрясение в моей жизни.