Десять поцелуев, чтобы влюбиться - Мила Любимая

И этот укол пронзил меня до основания. Выпотрошил все внутренности, вынул душу и растоптал её прямо на моих глазах.

Я думала, что все эти стеклянные преувеличенные любовные страдашки – удел глупых женских романов, но нет. Так бывает на самом деле. Это моя новая реальность. Пост-апокалипсис, утопия, новый мир со своими скелетами и призраками. Главное умертвие там я – пустые глаза, машинальные движения, от меня веет пеплом, кровью и обреченностью.

На людях притворялась, что со мной всё нормально. Перед лучшей подругой, перед мамой и Виктором, перед однокурсниками, а самое главное – перед ним. Парнем, который уничтожил меня. Это он – мой Ад.

А, знаете, как время проходит в загробном мире?

Оно ползет со скоростью улитки и каждый день кажется бесконечным, а потом повторяется вновь. Как будто застреваешь в пространстве, но и шагу в сторону сделать не можешь! Не выпутаться из липкой паутины страха и отчаяния.

В его коллекции сотни разбитых сердец. Через какие-то он просто перешагивает, другие выбрасывает на помойку, третьи беспощадно топчет. К какому же виду относится сердце Маши Савельевой?

Я говорила, что не стану его трофеем – жестоко ошибалась.

Подсознательно знала, чем закончатся наши отношения, к чему приведет эта неправильная и извращенная порочная страсть. Но даже, готовя себя к самому страшному, оказалась сбита с ног.

Мир качнулся, провернулся против своей оси на триста шестьдесят градусов и сбросил меня вниз. В бездонную яму, откуда не было никакого выхода.

Чтобы выбраться, нужно приложить немало усилий. Стирая кожу в кровь и ломая ногти, цепляться за любые выступы, подтягивать тело вверх, несмотря на адскую боль.

Несмотря на то, что, кажется, словно ты больше не можешь это выносить.

Вынесу.

Я обязательно это выдержу.

Полоса не может постоянно быть чёрной. В конце концов, цвета всегда меняются.

Обыкновенная физика.

Дышать станет легче, жизнь заиграет яркими красками и взгляд синих, сапфировых глаз больше не будет вызывать пьяных, будоражащих мурашек.

Вдох – выдох.

Помни про карму, Сотня. Она беспощадная сука. Подкрадется незаметно и вцепится острыми когтями прямо в глотку.

Но сейчас у Димы явно всё было лучше всех.

В его квартире очередная громкая тусовка. Если верить общественности, то там собралась верхушка элиты нашего универа.

Мира тоже там.

Натянула маску конченной стервы, чтобы проехаться бульдозером по одному очень плохому мальчику. Увы и ах, но Тарасов это заслужил. Сполна. Вспомнить хотя бы его слова на том видео… такие парни, как он, должны вариться в Преисподней в отдельном котле. В холодном кипятке.

Мирославе приходится ещё тяжелее, чем мне.

Каково быть жалким пари для парня дважды? Дать ему шанс, полюбить его снова, а потом смотреть на то, как твое бедное глупое сердце превращается в битый хрусталь?

Паршиво. Всё, что я могу сказать по этому поводу.

Я не знаю, как она держится, как говорит, как смотрит в его лживые глаза. Моя подруга раздавлена безжалостным мажором.

Всмятку.

Моё сердце разрывалось за нас обеих.

Особенно, когда я нашла Миру в состоянии, близком к нервному срыву. Мы устроили совместную ночевку, затеяли генеральную уборку в квартире Князевой. Смотрели сериалы, возились с Лютиком и лопали мороженое. Обсуждали всё на свете, кроме гребаного спора ненавистных мажоров.

У меня в тот момент просто не повернулся язык рассказать ей всю правду про нас с Сотниковым. В конце концов, кто-то должен быть сильным. А я не уверена в том, что, если открою душу хоть кому-то, пусть и лучшей подруге, то смогу вынырнуть из этого омута живой и невредимой.

Невредимой?

Да, детка, ты по-прежнему смотришь на этот мир сквозь розовые очки. Они, конечно, вещь хорошая, помогают отгородиться от суровой реальности, однако давайте не забывать про их главное свойство – розовые очки разбиваются и всегда стеклами вовнутрь.

Раздался стук в дверь, отвлекая меня от ядовитых размышлений.

Мирослава.

Глаза красные, носом шмыгает, по щекам текут слезы. Косметика размазалась, губы искусаны в кровь. Не верьте дурацким ванильным постам в социальных сетях, утверждавшим, что, когда девушки плачут, они очень красивы. Наглая ложь. Нас украшают исключительно счастливые улыбки и хорошие, заботливые парни, влюбленные до безумия, готовые на всё.

–Я его люблю!– всхлипывает Мира и падает на кровать рядом со мной.– Мозгами понимаю, что сволочь и козел, но…

Дальше слов уже не разобрать, потому что подруга ревёт в голос, уткнувшись в моё плечо. Глажу её по спине, стараюсь успокоить и разбиваюсь на мельчайшие осколки вместе с ней. Ладно Сотников, но Тарасов тупой идиот. Кем надо быть, чтобы поступить так с девушкой, которая тебя любит до безумия? Подходящего слова нет ни в одном словаре.

–Мир, ну ты чего? Не плачь. Всё хорошо будет. Главное, ты ему сдачи дала сполна. Узнает, каково это находиться с другой стороны улицы.

–Я ему всю себя отдала,– вытирает глаза рукой и снова болезненно всхлипывает.– Забыть не могу и ненавидеть так сильно, как надо, не получается. Маш, я дура, да?

–Нет,– отрицательно покачала головой.– Дурак – это Никита. Увидишь, он локти кусать будет. Нет, сожрет их до мяса!

–Угу.

Обе понимаем, что это мы – две идиотки. Поверили им, не смогли устоять перед очарованием и сдались на милость победителей. А они? Им смешно, по приколу. Махнули рукой, перешагнули через нас и продолжили свою жестокую игру, но уже с другими наивными курицами.

Долго сидим в тишине, думая каждая о своем, пока в комнату не заглядывает мама, чтобы предложить яблочного пирога.

Спасибо родительнице, и виду не подала, что в курсе наших проблем с парнями. Вернее, с бывшими парнями. Но мне и Мире сейчас очень нужно побыть одним. По крайней мере, до того момента, пока Князева хотя бы частично в себя не придет. Потому из-за всех сил машу руками, сигнализируя матушке.

Впрочем, миссия невыполнима. Учитывай тот факт, что в квартире сверху становится всё веселее и громче.

Я зачем-то представляю в своей больной фантазии Диму. Воссоздаю его образ и накачиваю себя им под завязку. Это отравляет меня. Подсознание подсовывает отвратительные картинки – как ему хорошо без меня, как он развлекается с какой-нибудь а-ля Региной Филатовой. Целует её, обнимает и, может быть, даже…

Господи! Хватит! Это невыносимо!

Идём пить чай с пирогом, долго сидим на кухне в компании мамы и болтаем. Она старается нас расшевелить, шутит, то и дело подкладывает десерт, чтобы занять нас. Хотя со стороны мы с Мирой напоминаем двух древних мумий, которых зачем-то вытащили из саркофагов.