Краем глаза - Дин Кунц

Наклонившись вперед (седые волосы сверкнули, как крылья херувима), Обадья провел искалеченной рукой над картами, не приближаясь к ним ближе чем на десять дюймов.

— А теперь, пожалуйста, разложи карты веером, рубашками вверх.

Эдом разложил, в красной череде рубашек сверкнул белый уголок: одна карта каким-то образом перевернулась и легла картинкой вверх.

— Может, посмотришь? — предложил Обадья.

Вытащив карту, Эдом увидел, что это бубновый туз, одна из тех карт, что в пятницу, гадая Бартоломью, открыла Мария Гонзалез. Еще больше его удивило имя, написанное черными чернилами поперек карты: «БАРТОЛОМЬЮ».

Агнес ахнула, и Эдому пришлось перевести взгляд с карты на сестру. Она побледнела, как полотно, в ее глазах застыл ужас.

Грипп и разнообразные простуды набросились в тот понедельник на Брайт-Бич, так что в «Аптеке Дамаска» работа кипела.

Покупатели пребывали в прескверном настроении. Большинство выражало недовольство лекарствами, остальные ругали скверную погоду, мальчишек на скейтбордах, которых на тротуарах становилось все больше, недавнее повышение налогов, «Нью-Йорк джетс», плативших Джо Намату фантастическую сумму 427 ООО долларов в год за игру в футбол. В последнем видели свидетельство того, что страна безумеет от денег и катится в ад.

Пол Дамаск без устали заполнял рецепты, но в половине третьего решил, что пора прерваться на ленч.

Обычно он ел один в своем кабинете. Комната эта размером не превосходила кабину лифта, но, разумеется, не ездила ни вверх, ни вниз. Правда, расширялась в стороны, в том смысле, что позволяла Полу переноситься в удивительные места, где имели место быть самые разные приключения.

На книжных полках, занимавших одну стену от пола до потолка, стояли дешевые журналы, которые в несметном количестве публиковались в 20-х, 30-х и 40-х годах, до того, как их начали вытеснять книги в обложке. «Всевозможные истории», «Альманах приключений», «Все вестерны», «Черная маска», «Еженедельник детективных историй», «Преступления с перчинкой», «Страшные истории», «Загадочные истории», «Удивительные истории», «Тень», «Док Сэвидж и его боевые друзья», «Таинственный By Фанг»…

В кабинете находилась лишь малая часть коллекции Пола. Тысячи других журналов хранились у него дома.

Особенно ему нравились обложки журналов, яркие, будоражащие, полные насилия, необычности, завуалированной сексуальности. Обычно он съедал две половинки яблока, груши или персика, составляющие его ленч, читая какой-нибудь рассказ, но иногда просто смотрел на обложку, погрузившись в грезы о дальних краях и захватывающих приключениях.

Действительно, одного вида такого журнала, пожелтевшего от времени, хватало, чтобы у него разыгралась фантазия.

Необычное сочетание средиземноморской смуглости и рыжих волос, симпатичная физиономия, хорошая фигура придавали Полу сходство с героями, живущими на страницах этих дешевых журналов. Особенно ему нравилось отождествлять себя с братом Дока Сэвиджа.

Сам Док был одним из его фаворитов. Экстраординарный борец с преступностью. Человек-из-Бронзы.

В тот понедельник ему очень хотелось хоть на полчаса окунуться в мир приключений. Но он решил, что должен наконец заняться письмом, написать которое собирался как минимум дней десять.

Поэтому, разрезав яблоко пополам и очистив его от косточек, Пол достал чистый лист бумаги и снял колпачок с перьевой ручки. Он всегда гордился своим чуть ли не каллиграфическим почерком. «Дорогой преподобный Уайт…»

Ручка зависла над бумагой. Пол не знал, с чего начать. Он не привык писать письма совершенно незнакомым ему людям. Но не оставалось ничего другого, как продолжить:

«Приветствую вас в этот знаменательный день. Я пишу вам об удивительной женщине, Агнес Лампион, жизни которой вы, не зная того, коснулись и чья история может заинтересовать вас…»

Если другие могли видеть в окружающем мире магию, Эдома завораживало только одно: природа, эта чудовищная машина уничтожения, перемалывающая все в пыль. Однако он изумился, увидев туза с написанным на нем именем племянника.

Барти заснул, пока Эдом тасовал карты, проснулся вновь, когда последний вытащил открытого бубнового туза, возможно, потому, что его головка лежала на груди матери и его встревожило ее участившееся сердцебиение.

— Как это делается? — спросила Агнес Обадью.

Лицо старого негра стало очень серьезным, в этот момент он напоминал сфинкса, хранящего древние секреты.

— Если я скажу вам, дорогая леди, волшебство пропадет бесследно. Останется только трюк.

— Но вы не понимаете. — И она рассказала о гадании Марии в пятницу вечером, когда на стол один за другим легли восемь тузов.

Лицо сфинкса осветила улыбка, Обадья повернул голову, нацелив белую бородку на Эдома.

— Ага… так давно это было, — он словно говорил сам с собой. — Так давно… но теперь я вспоминаю, — и он подмигнул Эдому.

Подмигивание поставило Эдома в тупик. Он ничего не понимал. И почему-то подумал о загадочном, вырванном из телесной оболочки, никогда не мигающем глазе из плавающей вершины пирамиды, изображенной на обратной стороне однодолларовой купюры.

Рассказывая фокуснику о гадании, Агнес не упомянула о четырех пиковых валетах, только о червовых и бубновых тузах. Она никогда не делилась с другими людьми своими тяготами, и, хотя отшутилась, открыв четвертого пикового валета, Эдом знал, сестра не на шутку обеспокоена.

То ли Обадья почувствовал ее страх, то ли его тронула доброта Агнес, но он пошел ей навстречу.

— К сожалению, должен признаться, что это даже не фокус. Чистый обман. Я выбрал бубнового туза именно потому, что в гаданиях на картах он символизирует богатство, то есть на него люди всегда реагируют положительно. Туза с именем вашего мальчика я приготовил заранее, потом положил картинкой вверх в самый низ колоды, чтобы он не вскрылся, когда колоду делили пополам.

— Но до нашего приезда вы не знали имени моего Барти.

— Конечно же, знал. Преподобный Коллинс рассказал мне и о вас, и о Бартоломью. И при встрече, спросив, как зовут вашего малыша, я уже знал ответ и просто хотел удивить вас этим маленьким трюком.

Агнес улыбнулась.

— Очень ловко.

— Не ловко, — со вздохом возразил Обадья. — Грубо. Вот когда у меня были нормальные руки, я бы действительно мог вас удивить.

В молодости он выступал в ночных клубах, посещаемых неграми, и театрах, вроде гарлемского «Аполло». Во время Второй мировой войны в составе выездных бригад ОООВС[36]поднимал боевой дух солдат на Тихом океане, в Северной Африке, а после Дня высадки[37]— в Европе.