Нефритовые четки - Борис Акунин

Трасса шла через плавные холмы, сплошь покрытые травой, иказалось, что поезд покачивает на неспешных волнах океана. Потом, на самомгоризонте, степь вздыбилась зелёными морщинами гор, будто навстречу двигалосьгигантское цунами. Где-то там, у подножия, и располагался Круктаун.

Перед тем как усесться за чтение прессы, Эраст Петровичзаглянул в ванную комнату – посмотреть, как дела у Масы.

У Масы всё было прекрасно. Через поднятые окна задувалсвежий ветерок, стюард подливал ароматный чай, а японец блаженствовал,развалившись в ванне, и орал свою любимую песню про пьяницу-самурая из кланаКурода.

В диванной Фандорин на минутку задержался перед зеркалом.Решительно, белый костюм стоил своих денег. У мистера Ланцетти, портного сКембридж-стрит, было большое будущее.

На первой странице «Нью-Йорк таймc» писали об ужасном пожарев штате Миннесота. В этой стране всё было гигантское, превосходящеевоображение. Эраст Петрович попытался представить себе огненный смерч в 4 миливысотой и 20 миль шириной, несущийся вперёд со скоростью ветра. Пять городоввыгорели дотла. В местечке Хинкли погибли все, кто не догадался забраться в колодецили в реку. Доблестный машинист, рискуя сгореть заживо, въехал на поезде впылающий Сканк-Лейк и вывез прямо из пекла 300 человек.

На странице иностранной хроники много писали о России – какобычно, неприятное.

В польских губерниях бушует эпидемия холеры.

Император умирает в Ливадии, больше месяца не протянет. Емунаследует «кронпринц» Николай, про которого все говорят, что он слишком молод инеопытен. Царь обещал, что к тридцати годам обучит сына, как быть государем,так что Николай – недоучка, ему только двадцать шесть.

Русский анархист Унгерн-Штернберг, которого разыскиваетполиция нескольких европейских стран за динамитные взрывы в людных местах, насамом деле не революционер, а провокатор и агент русской тайной полиции. Егоцель – вызвать на континенте антиреволюционную истерию, чтобы державы выдавалироссийской прокуратуре эмигрантов по упрощённой процедуре.

А больше всего расстроила новость с Дальнего Востока. Россиярешила вмешаться в японо-китайский конфликт и высылает в Порт-Артур два броненосца,чтобы не пустить в этот стратегически важный пункт воинов микадо. Ах, наломаютдров петербургские умники! Они плохо понимают, во что ввязываются…

Раздался громкий звук, будто лопнула банка или бутылка.

На газету, на колени Фандорину посыпалась стеклянная крошка.

Грохот, треск, истошный вопль паровозного гудка – и все этоодновременно.

Эраст Петрович поднял глаза и увидел в окне, прямопосерёдке, дырку, от которой лучиками расходились трещины.

Рядом немедленно появилась вторая, третья, и стекло со звономвылетело из рамы на пол.

Выстрелов было не слышно – все звуки заглушал рёв паровоза.

Вскочив, Фандорин метнулся к окну.

Увидел, что параллельно ходу поезда скачут какие-то всадникив шляпах, с чёрными лицами, и стреляют по вагону из ружей.

По щеке словно мазнуло огненным пальцем – пуля пролетела вкаком-нибудь полудюйме, и Эраст Петрович бросился на ковёр.

В голове стремительно проносились обрывки мыслей.

Что за чертовщина! Кто это такие? Что им надо? Если индейцы,то почему в шляпах? И потом, индейцы краснокожие, а у всадников лица чёрные!Негры, что ли?

Он перекатился по полу к соседнему окну, ещё целому,выглянул.

Никакие это не негры. Просто нижняя половина лиц закрытачёрными платками.

Железнодорожные налётчики, вот кто это. Про них часто пишутв газетах. Останавливают состав, грабят пассажиров, подрывают динамитомпочтовый вагон и потом уходят в прерию – ищи ветра в поле.

Конные – их было не меньше дюжины – уже поровнялись свагоном. Они скакали быстрее поезда, а треклятый паровоз некстати началсбавлять ход.

Впереди, обогнав остальных, нёсся человек на рослом беломконе. Увидев в окне пассажира, разбойник выстрелил из винтовки – Фандорин елеуспел отшатнуться.

Пули крушили всё вокруг: звонко разлетались зеркала, настолике лопнула китайская ваза, жалобно пискнула диванная пружина.

Двигаясь то перебежками, то ползком, Эраст Петровичпереместился в столовую. Там неистовствовала какая-то вакханалия разрушения.Прямо у ног бухнулась сбитая с гвоздя картина. Стол был засыпан осколкамипосуды, из простреленного чайника, фыркая паром, вытекала вода.

Ещё бросок, и Фандорин оказался в ванной, откуда неслисьстранные звуки, несколько похожие на колокольный благовест: беннь! беннь!

На полу, раскинув руки, лежал недвижный стюард. Его крахмальнаяманишка алела россыпью кровавых пятен.

Японца видно не было.

– Маса! – отчаянно закричал Фандорин. – Тыжив?

– Я здесь, господин.

Из-за бортика ванны высунулась стриженная ёжиком голова итут же снова спряталась, потому что о бронзу ударила очередная пуля: беннь!

– Куда ты засунул саквояж? Там мой револьвер!

Но что проку от «герсталя» в подобном положении? Далековатодля прицельной стрельбы, да и разве прицелишься, когда так трясёт?

А поезд, вместо того чтоб подбавить пара и оторваться отпреследователей, ехал все медленней.

Передний всадник угрожающе помахал машинисту кулаком, вответ паровоз пугливо скрежетнул тормозами.

– Так дело не пойдёт, – пробормотал Фандорин,морщась при визге пули, отрикошетившей от ванной. – Маса, добудь настоящееоружие! В пассажирском есть винтовки.

Японец легко выпрыгнул из бронзовой купели, обрызгавгосподина водой, и зашлёпал через столовую, круглый и упругий, как мяч.

Фандорин же кинулся в противоположном направлении, кпаровозу.

На выходе из вагона в шею Эрасту Петровичу впилась щепкакрасного дерева, отлетевшая от продырявленной двери. Выдернув занозу и сдосадой потрогав запачканный кровью воротничок, Фандорин прикинул расстояние докабины машиниста.

Нужно было преодолеть засыпанный углём тендер – всего-тодесяток ярдов. Но в костюме Ланцетти по углю!

Конец колебаниям положила очередная пуля, вдребезгирасколотившая фонарь над головой у щёголя. Всадник на белом коне палил в негоиз «винчестера», несясь быстрой рысью прямо под насыпью.

Эраст Петрович рыбкой нырнул в угольную крошку. Железныеборта тендера служили отличным укрытием.