Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов - Коллектив авторов

class="p1">Сегодня последний день старого года, а новый встречать нечем. Только и слышно: увезли бы нас из Ленинграда, хоть бы раз поесть вдоволь хлеба и картошки или чего-нибудь. Вырваться бы из Ленинграда и уже больше сюда не приезжать [Б. К-в].

31 декабря 1941 года

Несколько дней не брал тетрадь. Все хочется кушать, а писать только об этом неудобно как-то! Однако за эти несколько дней произошло много нового.

Во-первых, 25 числа неожиданно прибавили норму хлеба. Это было громадной радостью. Клейкого тяжелого хлеба, с примесью жмыха и соломы, вместо 250 г стало 350 г, а для служащих и иждивенцев вместо 150 стало 200 г.

Кто не знает жизни ленинградцев в эти дни, кто не знал голода, тот не поймет радости и ликования, которым были объяты люди по этому случаю.

25 декабря запомнится на всю жизнь!

Люди поздравляли друг друга с прибавлением этого комочка хлеба и с нетерпением стали ждать новой прибавки, приурочивая ее к Новому году.

Во-вторых, немцев начали теснить. Их выбили из Тихвина, Керчи и Феодосии и из ряда городов в районе Москвы. Это вселяет надежду, что скоро прорвут блокаду и нас спасут от голодной смерти [А. А.].

В декабре противник совершил на город 9 налетов. В них приняли участие 59 самолетов. Сброшено 260 фугасных и 1850 зажигательных бомб. Возникло 20 пожаров. 91 очаг поражения ликвидирован бойцами МПВО.

Для ведения контрбатарейной борьбы командование 42-й армии образовало артиллерийскую группу дальнего действия в составе 41-го корпусного артполка и дивизиона железнодорожных батарей. В течение месяца огнем нашей артиллерии согласно отчету было подавлено 14 батарей и 7 отдельных орудий. Одна из батарей находилась на Средней Рогатке. В декабре в городе умерло около 53 тысяч человек.

1942. Все силы на поддержку Красной армии

«Миновал 1941 год, вторая половина которого прошла в обстановке борьбы с немецкими империалистами, и поучительно подвести первые итоги работы ленинградской индустрии за этот период.

Подавляющее большинство предприятий города Ленина сумело перестроиться на военный лад и целиком перестроиться для обслуживания нужд Красной армии и Военно-морского флота. <…>

Усилия ленинградцев, направленные на оказание максимальной помощи фронту, принесли весьма ощутимые результаты. Во второй половине 1941 года ленинградская промышленность дала Красной Армии сотни новых танков, десятки бронепоездов и бронеплощадок, тысячи пушек, пулеметов, минометов, миллионы снарядов, мин, гранат. <…>

Наши заводы изготовили за это время большое количество средств связи, инженерного имущества и другого военного снаряжения. И все это — в обстановке нараставших трудностей, связанных с приближением линии фронта к городу, в обстановке четырехмесячной блокады. <…>

Трудящиеся Ленинграда проявили себя настоящими советскими патриотами, беззаветно преданными родине и большевистской партии. Коллективы предприятий – и заводов-гигантов, и маленьких артелей – показали, на что они способны, какие громадные источники энергии таятся в них. <…>

Выполняя указания товарища Сталина, призвавшего всех рабочих и служащих, мужчин и женщин работать не покладая рук, давать фронту все больше оружия и боеприпасов, трудящиеся Ленинграда, руководимые товарищем Ждановым, в 1942 году несомненно покажут новые образцы трудового героизма, отдадут все свои силы на поддержку родной Красной Армии.

Я. Капустин, секретарь Ленинградского городского комитета ВКП (б)».

«Ленинградская правда». 1 января 1942 года

1 января 1942 года

<…> Вчера шел пешком на Гороховую. В районе Фонтанки начался артиллерийский обстрел. Немцы поздравляли с Новым годом. Снаряды свистели и рвались в Фонтанке и на набережной. Я видел пострашнее вещи, но тут мне стало страшно. Редкие пешеходы, попадавшиеся навстречу, и я, периодически ныряя в подворотни, двигались вперед, так как стоять нельзя было, трещал мороз.

Новый год все-таки встретили. На карточку дали пол-литра портвейна, я сварил суп из пяти черных (из отрубей) макаронин, полученных на паек (500 г на троих на декаду), и двух маленьких мороженых брюквин.

Кроме того, принес свой хлеб за два дня (специально копил его и не ел, приберегая для встречи Нового года), жмыховых лепешек с примесью шелухи от мороженых брюквин, которую Тоня достала в числе прочих 6 кг мороженых овощей, единственный раз за эту часть зимы, к нашей великой радости.

Были тосты и все как полагается. И даже были пьяны, так как с нашими истощенными организмами пол-литра красного вина сделали то, что в нормальных условиях не сделали и три-четыре литра! <…>

Я был пьян и даже не удержал в руках лампу и разбил стекло [А. А.].

Сегодня наступил новый год. Что он несет – тайна, покрытая мраком. Впервые мы так встречали новый год – даже не было крошки черного хлеба, и вместо того чтобы веселиться вокруг елки, мы спали, так как нечего было есть. Когда вчера вечером я сказал, что уходит старый год, то мне ответили: «К черту с этим годом, провалиться бы ему сквозь землю!»

И действительно, я того же мнения и 41-й год никогда не забуду. А новый год принес еще меньше радости. Хлеба не добавили, продуктов в магазинах нет, сахару, конфет и жиров еще за третью декаду не давали. Опять я едва таскаю ноги, дыхание спирает, и жизнь уже не мила. Не видать бы мне тебя, Ленинград, никогда. На улице все так же падают люди от голода. У нас в доме померло несколько человек, и сегодня из нашей комнаты просили мужчин помочь вынести покойника. В столовой ничего, кроме жидкого плохого супа из дуранды, нет. А этот суп хуже воды, но голод не тетка, и мы тратим талоны на такую бурду. В комнате только и слышно, что об еде. Люди все жалуются и плачут. Что-то с нами будет? Выживу ли я в этом году? [Б. К-в]

… Новый год встречала с мужем у его сестры М. Соколовой. В гости пошли со своим пайком хлеба, но Маня нас угостила тушеной капустой с хлебом, а А. И. Соколов принес вина, и мы пили кагор. Сначала сидели с коптилкой, а к 12 часам дали электричество.

У Мани живет жена ее брата Василия с двумя детьми. Они беженцы из Гатчины. Сам Василий на фронте и от него нет вестей уже пятый месяц. Жена не запрашивает о нем, т. к. боится, что если он погиб, то ее лишат пособия, но, по-моему, напрасно, так как в этом случае она могла бы оформить пенсию на детей.

Ребята голодают и выглядят плохо. У них нет почти никакого имущества: ни кастрюли, ни ложки, ни чашки, нет ни у кого галош…

Мы остались ночевать у Мани.