Магда Нахман. Художник в изгнании - Лина Бернштейн

все же как она по-прежнему далека, и услышала, что моя хозяйка была в родстве с Ли Готами и что одна из гостей ходила в школу с ее племянницей и может меня с нею познакомить. Рошан Купер, племянница Готами, жила в Пуне, куда я собиралась через несколько дней в поисках еще одной картины Магды.

Об этой картине в Пуне я узнала от коллеги, который рассказал мне о работе Магды в собрании музея Бароды. Он слышал о портрете миссис Вуд, чей сын, кажется, жил в Пуне. Интернетный поиск европейского имени Вуд в Пуне сразу выдал имя философа Ананды Вуда и адрес его электронной почты. Я написала ему и получила любезный ответ – это было еще до моей поездки в Индию. Ананда был сыном Камалы и Эвелина Вуд. Камал была преподавателем английского языка и литературы и директором колледжа Эльфинстоун в Бомбее. Она была замужем за Эвелином Вудом, английским антропологом. Ананда сказал мне, что имя Магды Нахман он знал с детства, потому что вырос с двумя портретами своих родителей, написанными ею. Другой портрет работы Магды Нахман, о котором он знал и писал мне, – изображение покойного индийского художника Джехангира Сабавалы, мужа его тети Ширин, находился в Мумбаи. Ананда посоветовал мне позвонить Ширин Сабавала, когда я буду в Мумбаи (именно так я и познакомилась с Ширин).

Наконец я добралась до Пуны и позвонила Ананде, чтобы договориться о встрече с ним и с племянницей Ли Готами – Рошан Купер. Еще раньше Ананда сообщил мне, что портрет их матери хранится у его сестры Лилы в Анн-Арборе, в Мичигане. Я безрезультатно пыталась связаться с Лилой и по телефону, и по электронной почте. На момент моего посещения Пуны она преподавала историю искусств в школе Сахьядри (основанной Джидду Кришнамурти) в Западных Гатах, недалеко от Пуны. Познакомившись с Анандой в Пуне и узнав, что у него нет никаких картин Магды, я решила просто поехать к Лиле в школу, но она неожиданно позвонила сама, и мы прекрасно поговорили. Она также с раннего детства помнила портреты своих родителей и то, что все ими восхищались. Действительно, портрет матери хранился у нее. (Ширин Сабавала утверждала, что этот портрет ее сестры, Камал Вуд, был одной из лучших работ Магды.) Портрет ее отца, Эвелина Вуда, распался от времени, и она выбросила его, даже не сфотографировав, о чем теперь сожалела. (Я знала, как картины Магды могут рассыпаться под пальцами, если за ними специально не ухаживать – то же происходило с некоторыми из них в архиве Хильды Хольгер в Лондоне. Магда рисовала на самой дешевой бумаге, возможно, из-за нехватки денег или потому, что в военные годы была доступна только такая бумага.) Лила сказала, что она скоро вернется в Анн-Арбор, позвонит мне и отправит скан портрета. Это был наш первый и последний разговор. Ни на письма, ни на звонки она больше не отвечала.

Камал Вуд и ее сестра Ширин Сабавала, чьи портреты написала Магда, принадлежали к высшему слою бомбейского общества. Как могла нищая и еще никому не известная художница получать заказы от таких людей сразу после прибытия в Индию? Кроме того, она сразу стала членом Бомбейского художественного общества. Мумбайский историк доктор Наваз Моди, работающая над биографией мадам Камы, видной деятельницы индийского освободительного движения, предположила, что мадам Кама дала Ачарии рекомендательные письма. Мадам Кама происходила из известной бомбейской семьи парсов. Она, как и Ачария, боролась за свободу Индии, жила в Париже и стала преданным другом Ачарии во время его пребывания в Европе. Перед отъездом в Бомбей Магда и Ачария виделись с мадам Камой в Париже.

В Бомбее Ачария и Магда познакомились и подружились с Ли Готами и ее мужем, ламой Анагарикой Говиндой. Подобно им, Ли Готами и лама Анагарика Говинда были парой «смешанной расы». Ли Готами (1906–1988), настоящее имя которой – Рутти Петит, родилась в богатой семье парсов. Она была художником, писателем, фотографом и путешественником. Еще будучи молодой женщиной, она стала называть себя Рати и часто подписывала свои работы этим именем. Я видела картины с такой подписью в каталогах Бомбейского художественного общества вместе с картинами Магды, не подозревая, что Рати и есть Ли. Теперь я увидела оригиналы ее картин в доме Рошан. Ли тщательно задокументировала экспедицию в Тибет. Ее заметки, газетные вырезки (экспедиционные репортажи публиковались в «Times of India», «Illustrated Weekly of India»), а также вся корреспонденция, связанная с поездкой, были тщательно сохранены. К сожалению, никакие другие документы не попали в аккуратно переплетенные альбомы, которые Рошан мне показала. Коллекция фотографий и зарисовок, которую я видела в тибетском зале, была подарена музею Рошан и ее сестрой.

Рати Петит получила воспитание, традиционное для девушки из высшего класса. Она окончила женскую школу Хитфилд в Лондоне, а затем поступила в колледж Св. Ксавьера в Бомбее. Не доучившись в колледже, она кинулась в бурную светскую жизнь Бомбея, вышла замуж, развелась и, вопреки желанию своих родителей, поступила в Сантиникетан – международный университет, основанный Рабиндранатом Тагором близ Калькутты, где провела двенадцать лет, с 1934 по 1946 год. В 1942-м она стала последней ученицей художника Абаниндраната Тагора, племянника Рабиндраната, который в 1920-е возглавил индийскую ретроспективную художественную школу.

Я склонна думать, что Рати и Магда ощущали родство душ и, несмотря на различия в характере и большую разницу в возрасте, им не приходилось ничего объяснять друг другу – в их прошлом было много общего. У них было схожее воспитание и художественное восприятие. Учеба Магды в одной из лучших гимназий Санкт-Петербурга и художественные вкусы, полученные от Бакста, напоминали образовательный опыт Рати. Учителя оказали большое влияние на их развитие как художников репрезентативного направления, которые чурались беспредметности и «измов». Обе благодарили своих учителей за дар нового видения мира.

Рати познакомилась с Магдой во время своего визита из Сантиникетана в Бомбей, где ей должны были вручить награду Бомбейского художественного общества. В некрологе Магды Рати вспоминает, что, услышав от своей сестры о художнице Магде Нахман и о ее желании познакомиться с ней, она ответила:

Как странно, ведь я с нетерпением жду встречи с Магдой Нахман с тех пор, как увидела ее картины бог знает сколько лет тому назад <…> С годами наша дружба становилась все теплее и теплее, и я не думаю, что у меня был другой друг, настолько дорогой и близкий сердцу как Магда. Хотя разница в возрасте между нами была значительной, мы ощущали