Яд для королевы - Жюльетта Бенцони

— Но вот чего я не понимаю...

— Чего же? — поинтересовалась мадемуазель Леони.

— Ведь вы приходились кузиной и мадам де Брекур, раз она была сестрой месье Юбера де Фонтенака, а ее доброта не уступала щедрости и благородству. Так почему же вы не попросили пристанища у нее? Ваша жизнь была бы гораздо более приятной.

— Если говорить по чести, то я ни у кого ничего не просила. Юбер, узнав о смерти своей тети, сам написал мне и предложил переехать к нему. Он уже понимал, что его супруга — никудышная мать и хотел, чтобы кто-нибудь занялся маленькой Шарлоттой, до которой ей и дела не было.

— Думаю, ваше присутствие в доме не слишком порадовало хозяйку?

— Она извлекла из этого немало выгод. Во-первых, я избавила ее от необходимости нанимать гувернантку, во-вторых, она всегда поручала мне множество самых разных домашних работ. К тому же я не из тех, от кого можно ждать неприятностей. Словом, я была ей полезна, и она тогда вовсе не хотела со мной расставаться. Но когда я заболела, она не стала со мной церемониться.

Альбан набил трубку табаком, зажег ее угольком из камина и, выпустив клубы дыма, поудобнее устроился в кресле.

— А ваша болезнь не внушила вам никаких подозрений?

— Нет, никаких. У меня слабые бронхи, а я насквозь промокла под дождем...

— Но... она могла помешать вам выздороветь. Это ведь несложно.

— Зачем ей это было нужно? Думаю, она догадывалась о подозрениях мадам де Брекур. Моя смерть могла вызвать нежелательные толки и дать новую пищу для подозрений сестры господина де Фонтенака. К тому же «Дело об отравлениях» было в полном разгаре. Она предпочла, чтобы я выздоровела, и вскоре после этого выставила меня за дверь. А для того, чтобы как-то обосновать свое решение, она затеяла ссору, пришла в страшную ярость и объявила, что я ее оскорбила. После этого она выгнала меня на улицу.

— Неужели никто за вас не заступился?

— Кто же мог это сделать? Слуги? Она избавилась от всех старых надежных слуг, которые были преданы Юберу. Ла Пивардьер нашел им замену. Вот только, где он сумел отыскать этих негодяев, я не знаю. Возможно, среди тех, кто сумел спастись от бдительного ока месье де ла Рейни, когда тот разгонял Двор чудес[64]. По виду они настоящие разбойники, и, я полагаю, не только по виду.

После этого разговора Альбан, получив разрешение у своего начальника, на несколько дней исчез из Парижа. Завершать «Дело об отравлениях» предстояло его знаменитому коллеге Дегре, который был старше его по возрасту и был объявлен «лучшей ищейкой Франции» после того, как сумел арестовать печально знаменитую Бренвилье. Работа суда на неопределенное время прекратилась, так что Альбан Делаланд в ближайшее время мог ловить разве что мелких мошенников на парижских улицах. Воспользовавшись неожиданной передышкой, он поддался соблазну и решил посмотреть, что делается в особняке де Фонтенаков. Чтобы попасть туда, он решил выдать себя за сына пикардийского дворянина, который близко познакомился с покойным месье де Фонтенаком во время одного из своих странствий по Индии. Дворянин решил отправить сына в путешествие по Европе, чтобы тот набрался ума-разума, и посоветовал навестить давнего друга, передав ему поклон, самые теплые воспоминания и письмо. Рассказы Леони, которой Фонтенак поведал немало интересных подробностей о своей жизни, в то время как его жена ездила по гостям или на свидания к любовникам, заронили в голову Альбана мысль об этой хитроумной проделке.

В начале октября, ближе к вечеру, у постоялого двора «Славный король Генрих», что находился в Сен-Жермене прямо напротив Старого дворца, с породистого коня спешился хорошо одетый молодой человек, путешествующий в сопровождении слуги, тоже весьма прилично одетого. Молодой человек назвался виконтом Жераром де Воксбрюном из Абевиля и попросил лучшие апартаменты для себя и для слуги Жакмена. Роль слуги исполнял молодой помощник Альбана, который не счел нужным даже изменить своего имени, поскольку оно было чрезвычайно редким. Огромный парик, усы и небольшая бородка совершенно изменили внешность Альбана Делаланда. Хозяин трактира Франсуа Грелье с большим почтением принял молодого сеньора столь благородной внешности, поместил согласно его желанию в лучших комнатах, а после ужина даже пришел осведомиться, остался ли сеньор доволен его стряпней. Хозяин так явно желал завязать разговор с новым постояльцем, что Альбан предложил ему присесть. Уговаривать Грелье не пришлось, он охотно принял приглашение, отлучившись лишь на несколько минут за бутылочкой сливовой водки, которой он непременно хотел попотчевать знатного гостя. Хозяин не опасался своей любезностью вызвать ревность и недовольство других жильцов — в этот вечер мнимый виконт был единственным гостем на постоялом дворе.

Альбан только порадовался этому обстоятельству: завязка для разговора, который мог многое сообщить ему, была как нельзя более естественной. Он сразу же выразил удивление по поводу отсутствия жильцов на постоялом дворе с такой хорошей репутацией, что даже он, человек нездешний, о нем наслышан. Время-то ведь осеннее, когда дворяне съезжаются на охоту, а в лесу по соседству непременно должна быть великолепная дичь.

— Этот лес принадлежит королю, сударь, и, когда Его величества нет в Сен-Жермене, там никому не дозволено охотиться. А сейчас Его величества в городе нет, поэтому и у меня пусто. Король должен бы давно уже вернуться, да вот задержался в проклятом Версале, который всех нас скоро разорит.

— Но король пока еще не объявил Версаль местом пребывания своего двора, так я слышал. Или это ложные слухи?

— Да, пока не объявил, но сегодня-завтра это случится. Это бы уже давно произошло, если бы не постоянные усовершенствования, которые Его величество производит в Версале. Уже четыре года назад было известно, что Версаль станет королевской резиденцией.

— А пока Его величество проводит зиму по-прежнему в Сен-Жермене? Ну, раз так, то скоро он уже приедет. Вам, во всяком случае, печалиться нечего, многие знатные семьи полюбили Сен-Жермен и будут вашими постояльцами.

— Полюбили, скажете тоже! Да сколько этих знатных семейств приезжает теперь в Сен-Жермен: одно-два и обчелся. Теперь все строят себе дворцы и особняки в Версале. Кого ни возьми — министра, чиновника — все там! И чем им этот Версаль приглянулся, никак не пойму. Места там куда беднее наших. Я специально поехал посмотреть: местность плоская, болотистая, унылая, тоска за душу берет, хотя дворец, конечно, построили знатный. Про дворец я ничего плохого не скажу.