Безымянная Колючка - Айя Субботина

его веселит. Еще бы, в таком виде меня впору сажать за стекло в формалин и показывать на ярмарках за деньги. Меня так и подмывает вторгнуться своим безобразием в их идиллию и со всем ехидством, на которое только способна, поведать красотке, что не более чем полчаса назад он пообещал мне себя.

Но я сдерживаюсь. Хоть, Взошедшие мне свидетели, это абсолютно непросто. Приходится напомнить себе о долге и выудить из памяти данное мертвецам обещание. Но самым отрезвляющим оказывается свежее воспоминание о кинжале в глотке Демоса и о россыпи мозгов его убийцы.

В голове мгновенно проясняется. Ничто так убедительно не вправляет мозги, как картинки трупов своих врагов и мысль: «А ведь на их месте могла бы быть я».

На всякий случай я делаю еще один круг по залу и, убедившись, что Роры действительно нигде нет, перехожу ко второй части своего плана на этот вечер – разыскать Нэсса. К моему огромному облегчению, Веланга куда-то запропастилась, а гости уже порядком выпили, чтобы не обращать внимания на снующее между ними и грохочущее гранитными сапогами чучело. Интересно, если я попрошу Ашеса воспользоваться своим положением племянника ректора и избавить меня хотя бы от этого унизительного аксессуара, это будет милой прихотью или большой наглостью?

Но и Нэсса нигде не видно. Что ж, похоже, он давно покинул праздник. У молодого скарта есть дела поважнее, чем коротать вечер в компании снобов в ожидании одной Безымянной. В конце концов, наша старая дружба не обязывает его ни к проявлению терпения, ни к снисходительности к моему теперешнему положению.

Несмотря на приятное открытие и на его еще более приятные последствия (это я про Ашеса), я с унынием осознаю, что сегодня провалила ровно все свои замыслы. Я-то рассчитывала узнать хотя бы ту часть истории заговора, в которую меня не посвятили. И не сомневалась, что отыщу там полезную информацию. Но и это было не самым главным. Мне следовало во что бы то ни стало выяснить, кто занял мой дом, кому принадлежат земли моей семьи. Я должна была знать это хотя бы для того, чтобы узнать имя человека, ради благополучия которого моих родителей подвергли позорной пытке.

Через полчаса бесплодных блужданий по залу, опасаясь каждого громкого смешка и шарахаясь от любого резкого жеста, я вынуждена смириться с мыслью, что встретиться с Нэссом сегодня уже не представляется возможным. Несколько раз натыкаюсь на взгляд Ашеса и всякий раз подавляю в себе желание скорчить злую гримасу блондинке, повисшей на нем, словно мерзкая кровососущая тварь.

Однако, оказывается, я рано сложила руки. Помнится, в какой-то хронологии мне попадалось забавное жизнеописание одного ученого мужа, которого служители решили предать позорной казни за его религиозные убеждения. Весть о помиловании пришла как раз, когда палач привязывал руки приговоренного к столбу. Ученый муж сошел с плахи, смеясь и потешаясь над толпой, которой вместо кровавого зрелища чужих мук досталось лицезрение триумфа его веры. Бедняга так увлекся, что оступился, свалился со ступенек и, падая, свернул шею. Хороший урок для тех, кто вылезает из дерьма и чирикает вместо того, чтобы улетать, пока судьба и удача не передумали.

Сегодня, сейчас, обе эти ветреные дамы на моей стороне, хоть я успеваю помянуть обеих словами, не приличествующими не то, что наследнице Старшей крови, но и Безымянной рабыне тоже.

Долговязую нескладную фигуру Нэсса замечаю как раз в тот момент, когда он выходит и направляется в сторону арки, за которой находится коридор прямиком к выходу из академии. За ним следом идет один из ряженных в черное студентов. Сначала я решаю, что эти двое порознь, но Нэсс останавливается, жестом приказывает «черному» наклонится поближе к его лицу. Тот нехотя, но покоряется. Нэсс что-то говорит, «черный» резко дергает головой, словно схлопотал пощечину. Нэсс скалится, и блеск его желтоватых клыков заставляет меня поежиться от неприятного холодка. Пожалуй, в этот момент я начинаю понимать, отчего кронпринц так нелестно отзывался о человеке, которого я считала самым несчастным и безобидным среди всех себе подобных.

Распорядитель праздника объявляет какой-то по счету тур танцев. И я вместо того, чтобы сократить путь через зал, как воришка протискиваюсь следом за неуловимым Нэссом вдоль стены. Когда оба скрываются в арке, я ускоряюсь, и в результате едва не опрокидываю бокал какой-то пышнотелой дамы ей же за лиф платья. Она возмущенно визжит – и я припускаю со всех ног. О том, как нелепо при этом выгляжу и сколько внимания привлекаю, стараюсь просто не думать.

Увы, удача все-таки щелкает меня поносу и в этот раз. К тому времени как я, запыхавшись, прибегаю к арке, эти двое уже в конце коридора. Останавливаюсь, чтобы перевести дух и выкрикнуть имя Нэсса, но привратники уже распахивают для него дверь – и он растворяется в снежном занавесе, словно какой-то неуловимый призрак. Мне остается только мысленно выругаться и так же мысленно лягнуть себя под мягкое место за собственную нерасторопность. Если бы я не потратила столько времени, вешаясь на шею кронпринцу, то…

Мое внимание привлекает обезличенный костюмом спутник Нэсса. Потому что где-то между моими попытками взвалить на себя вину за все неприятности сегодняшней ночи и попыткой же от них откреститься, он успевает стащить с лица маску, тряхнуть волосами – и посмотреть в мою сторону.

Рэн?!

Несмотря на полумрак и приличное расстояние между нами, я вижу, что он смотрит прямо на меня и недовольно хмурится. А потом с досадой комкает в кулаке маску. Как будто пытается сорваться на ней за собственную неосторожность.

Я уверенно иду прямо на него, хотя прекрасно вижу, что Рэн шарит взглядом по коридору, пытаясь отыскать пути для бегства.

Для бегства.

Рэн, который никогда и ни от кого не бегает, а как раз наоборот – по поводу и без нарывается на драку, да так часто, что я успела стать чуть ли не первоклассным алхимиком, готовя для него целебные отвары. Я буду не я, если не узнаю, в чем причина такой метаморфозы. А заодно разведаю, откуда он знаком с Нэссом.

Поняв, что столкновения со своей помощницей ему никак не избежать, Рэн заканчивает дергаться, а вместо этого запихивает маску за пазуху камзола и даже снимает строгий черный плащ. Что же, если бы не чудесное возрождение Ашеса, у меня не было бы шанса отвертеться от осознания того, что он идеально, почти что невозможно красив. Но на фоне Ашеса все прочие мужчины меркнут и превращаются в жалкие подобия