Стерх: Убийство неизбежно: Роман - Николай Басов

– Она просто неожиданно появилась, – объяснил Жемал. – Я ее не видел.

– Тогда, – Стерх повернулся в Марине, – иди. И жди.

Марина кивнула, потом осторожно, не спуская глаз с Жемала, обошла его, вышла в коридор, заскочила за угол. Стерх на миг удивился, потом понял, что она ищет свою сумочку. Она действительно спустя миг появилась в коридоре, уже с сумочкой через плечо, как-то необычно посмотрела на Стерха, кивнула. Открыла дверь и ушла.

Стерх успокоился, сел за стол, взглянул на часы. Жемал попробовал встать. Стерх закурил, вытащил еще одну сигарету.

– Курить будешь? – спросил он, думая о том, что ему теперь делать с этим головорезом.

– Я не курю, – ответил Жемал. – Ты же знаешь.

– Ну да, здоровье – прежде всего. В камере это очень важно.

– Почему так? – спросил Жемал. На чуть подгибающихся ногах он дотащился до кресла для гостей и плюхнулся в него, потряс головой, стараясь быстрее прийти в себя.

– За двойное убийство вашу компанию по головке не погладят.

– Ты сначала докажи, что это я убил, а потом издевайся.

– И доказывать не буду, – решил Стерх. – Просто передам тебя и твоих друзей Линдбергу, а потом… Потом как следует отмечу все это поганое дело. Девушку с обрыва Митяша спихнул?

– Девку действительно затемнил сынок… – согласился Жемал, и вдруг его глаза стали тверже, он явно приходил в себя. – Да, купил ты меня. Но это все, начальник, больше от меня ничего не добьешься.

– Да ну? А может, еще на один вопрос ответишь? Кто из ваших убил Халюзина? – Жемал молчал. – Может, со стороны кого нанимали, ведь слежка на протяжении нескольких дней – дело непростое? – Жемал молчал, лишь пальцем пытался выяснить, все ли зубы целы. Скорее всего, все, потому что удар пришелся ниже. Вот если бы по зубам, было бы у него, скорее всего, сейчас штуки на три меньше. – Значит, Витунов кому-то заплатил? Или все-таки, тобой обошелся?

– Ты докажи сначала, что это я, – Жемал был уже почти в норме.

Стерх посмотрел на часы, прошло минут десять. Скорее всего, Марина – или Елена – уже нашла частника и укатила от дома Стерха. Все-таки, Большая Академическая была вполне деловой улицей, тут от гула машин не становилось тихо даже по ночам. Конечно, лучше бы выйти на балкон и посмотреть, но оставлять Жемала одного было невозможно. А вырубать его еще раз Стерх не хотел, он всегда был следователем, его дело было не кулаками или дубинкой махать, а думать.

– Ну, что ты сидишь? – вдруг окрысился Жемал. – Вызывай ментуру. Или я… – он встал, – или я пойду.

Стерх улыбнулся. Он не хотел быть слишком мягким, но этот парень со своими замашками дешевого жулика – или все-таки убийцы? – был не намного глупее, чем Стерх.

– Сиди.

– Нет, – вздохнул Жемал и окончательно выпрямился. – Ты всего лишь частник, мелкая сошка, тихарь на лицензии… Ты даже задержать меня не можешь, понял? – Он вгляделся в лицо Стерха. – Так что или стреляй, или я ухожу.

Он сделал несколько шагов к двери. Он не ошибался. Стерх не имел права его задерживать. Он должен был или вызвать милицию и людей Линдберга, или отпустить его. Это было законно. Даже самые крутые охранно-детективные агентства в России, в стране, где больше заботились о том, чтобы не принимать заявления от граждан, чем этих граждан действительно защищать, при задержании каких-нибудь рэкетиров-вымогателей брали хотя бы одного мента. Лучше нескольких, потому что тогда вся слава доставалась целому подразделению в красных погонах. А вот самостоятельно захватывать бандита было нежелательно – в некоторых случаях это был весомый предлог, чтобы не доводить дело до суда.

– Пистолет я оставлю себе, – пояснил Стерх. – Он у тебя слишком легко может выстрелить.

– Все равно ничего не докажешь, – зло бросил Жемал. – На рукоятке и стволе твои отпечатки. А внутренние, которые при чистке оружия остаются, я еще в школе научился стирать, понял?

– Скажи пожалуйста, какие мы грамотные, – снова усмехнулся Стерх. – А на патронах тоже стираешь?

– Все стираю, – быстро проговорил Жемал и боком двинулся к двери. Сначала неуверенно, потом все быстрее. Наконец, он дошел до двери, еще раз посмотрел на Стерха, зло бросил: – Ну, покеда, сыч поганый…

Дверь за ним закрылась. Стерх сидел, обмякнув. Словно где-то в его мозгу разом повернули какой-то рычажок, и ток перестал питать его тело. Нужно было обыскать этого субчика, подумал он. Вдруг у него есть еще какое-нибудь оружие… А, это было уже неважно. Он с отвращением бросил «Парабеллум» на стол. Ему хотелось выпить, хотелось залезть в горячую ванну и долго-долго не вылезать.

Вот этим он и решил заняться, тем более, что париться в ванной и думать можно было одновременно. А ему обязательно нужно было подумать. Он не был уверен, что правильно поступил, отпустив Жемала. Он не был уверен, что разобрался в Марине, в ее мотивах и поступках. Да, прежде чем он позвонит Линдбергу, он должен был как следует подумать.

С этим решением он и запер дверь на ключ. Чтобы нежелательных гостей больше не было. Вдохнул полной грудью, подышал, словно в присутствии Елены-Марины и Жемала забывал делать это регулярно. А может, так и было. Пошел в ванную и открыл воду, разделся в спальне.

Вода, горячая вода, какое это иногда незаметное, забытое в свое значимости благо… Впрочем, почему же забытое? По телевизору то и дело показывали, что администраторы в своем рвении украсть побольше забывали к зиме не то что горячую воду «сообразить», но даже отопление наладить, и это называлось ельцинскими мерзавцами «созданием новых экономических условий всеобщего благосостояния»… Стерх оборвал себя, заводиться не стоило, у него были другие проблемы.

Он залез в воду, и стал думать о том, правильно ли поступил, отпустив Жемала. Все-таки, если бы он пригласил Линдберга, тот приехал бы и попробовал получить хоть какие-то сведенья из этого «голубя»… Вот только сам тип был тертый, умел ждать, терпеть и выкручиваться. А значит, ничего бы существенного они не получили. Могло не выйти даже у Линдберга, очень уж немногое удавалось пока доказать из того, что имелось сейчас на шайку Витунова, пусть даже Стерх и выложил бы свои карты на стол с показаниями Марины…

Вот именно – эта девушка и была главной причиной неуверенности Стерха. Он ей верил, вернее, полагал, что она настроена серьезно, узнав об убийстве сестры – именно сестры, в этом Стерх был уверен. Но сомневался в том, как она поведет себя потом, когда начались бы бесконечные следственные разбирательства, допросы под протокол и без протокола, когда станут закреплять имеющиеся сведенья и реконструировать событий для суда. А повести она могла себя как угодно, вплоть до смены показаний за необходимую сумму в зеленой «капусте». Уж очень она была меркантильной, слишком серьезно относилась к деньгам, и верила в них, как в решение всех проблем.

Да и сестру практически не знала. А стыд, совесть и ответственность даже за родных, за близких по крови людей для нее могли в какой-то момент значить не очень много. Кроме того, ее было жалко, и для этого следовало чуть подтасовать показания и факты, главным образом, избавиться от этого идиотского браунинга… Так что поступил он неформально, но правильно. Потому что ситуация должна была теперь усложняться, как говорят шахматисты. Хотя, интересно, до каких пределов?.. Что-то подсказывало Стерху, что уже не очень – слишком много они знали о Витуновых, а значит, «прихватить» их, как говорили старые следователи, было уже несложно, и возможно в любой момент. Только бы… не было других жертв и крови, новых преступлений.