Сила слова (сборник) - Наталья Горская

– Послушайте меня, дети мои, – сказала Анна Ивановна, когда Андрюшка и Сашка выпустили пар. – Надо не механически послушно копировать взрослую речь без раздумий и критики, а самым пытливым образом исследовать тот материал, который предлагают вам взрослые. Усваивайте чью-то речь не только путём тупого подражания, но и противоборствуя ей. Вы имеете полное право не только впитывать слова взрослых, но и требовать, чтобы в них была безупречная логика, сурово выбраковывая выражения даже с малейшим нарушением этой логики. Помните, что именно дети стоят на страже правильности и чистоты речи, требуя, чтобы речь соответствовала подлинным фактам реальной действительности. Ведь дети иногда просто-таки ополчаются на искусственную имитацию взрослыми детской речи в виде сюсюканья, которое взрослые почему-то считают удачной пародией младенческой речи. Даже ещё не умеющие говорить малыши заявляют протест против сбивчивости и неясности взрослых речей. Эта детская критика вызвана искренним непониманием «взрослого» отношения к слову. Взрослые ему кажутся законодателями, нарушающими свои же уставы. Кстати, отсюда берёт начало и сама ложь, когда родители потом недоумевают: «Откуда это у него? Мы же его никогда не учили лгать и сами никогда не обманываем в его присутствии!». А это и не обязательно. Ребёнок бессознательно анализирует языковой материал, который дают ему взрослые и любое несоответствие с ранее усвоенными нормами речи воспринимает как ложь, фальшь. Дети – самые беспощадные цензоры взрослой расхлябанности в речах и поступках.

Крабов устал всех шокировать своей ужасной судьбой и рассказал такой анекдот:

Стоят два человека и любуются на звёздное небо:

– Как много звездов! – восклицает один.

– Не звездов, а звездей, – «поправляет» второй.

– Нет, звездов!

– Звездей!

Мимо идёт человек, и они его спрашивают:

– Товарищ, как надо правильно говорить: много звездов или звездей?

– Я ваще таких словов не знаю! Словов не знаешь – не выражовывайся.

Учительница поставила ему за анекдот «пятёрку», чем так стимулировала к дальнейшей учёбе, что он на следующем уроке написал диктант без единой ошибки. Анна Ивановна была из породы старой советской интеллигенции. Им на смену никто не пришёл. Кто могли бы прийти им на смену, подались в имиджмейкеры и рекламщики. Они умеют торговать словами, знают котировки тех или иных словосочетаний и их воздействие на потенциального потребителя и покупателя, но не чувствуют их музыку, не понимают, по какому поводу рождается то или иное слово, во имя чего существует.

А наша «Анна Ванна» развивала в нас «чисто мышечное ощущение слова».

– Вы только вслушайтесь, – говорила она нам, – насколько точно передаёт человеческая речь характер той или иной вещи. Например, обратите внимание, как в слове «блюдце» тонко звенит это «дце», похожее на звук «дзинь». Или вот слово «гравий». Слышите этот потрескивающий звук, этот хруст, какой бывает, когда по гравию едут машины?

– Ага! – зачарованно отвечали мы.

– Чувствуете запах колотых камней, каменной пыли?

– Угу!

– А вот слово «листопад». Слышите в нём шелест падающих листьев, или шорох тех, которые уже упали и успели подсохнуть на земле? Постарайтесь сохранить в себе это умение слышать и чувствовать свою речь. Не превращайте её в набор ничего не значащих звуков или слов без образа, без смысла. Любому нормальному человеку важно, чтобы в самом звуке был смысл. Он не потерпит, чтобы в его языке звучали неживые слова, корня которых он не может понять и прочувствовать.

Оказалось, что ещё как потерпит. Тогда никто не мог себе представить, что мы скоро станем как дети, которых оторвали от стихии родной речи. Наша речь станет мертвой и бессмысленной.

– Словарный запас хранится в памяти очень долго, но нуждается в активизации: каждое новое употребление препятствует забыванию. Это похоже на ржавый плуг, который ржавеет без работы где-нибудь в сарае. Не позволяйте так же заржаветь вашей речи, – призывала она нас. – Постоянно активизируйте свой словарный запас, стремитесь к преобладанию активного словаря над пассивным!

В конце урока она нам привела слова Толстого о первых годах жизни: «Разве не тогда я приобретал всё то, чем я теперь живу, и приобретал так много, так быстро, что во всю остальную жизнь я не приобрёл и одной сотой того? От пятилетнего ребёнка до меня только шаг. А от новорожденного до пятилетнего – огромное расстояние».

Такие вот бесценные уроки. Жаль, что они не входили в программу обучения русскому языку, а были личной инициативой нашей замечательной Анны Ивановны. Может быть, благодаря им мы бы сумели сейчас сохранить свой язык, когда перлы «клёво», «круто», «типа», «как бы» вперемешку с матом, блатом и перекорёженными на «расейский» лад англицизмами заменили нам речь, отчего, к сожалению, очень многие русские люди превратились в жлобов, у которых всё «конкретно» и «по понятиям».

Эти бесценные уроки мы получали совершенно бесплатно. Наши учителя в этом отношении были похожи на истинных учителей мудрости, какие ещё остались на Востоке, которые учат учеников не за деньги, а за их избранность. Мы даже не подозревали, что скоро обучение станет платным и более низкого качества, чем было в годы нашей юности. Это теперь мы ратуем с пеной у рта за сохранение русского языка в бывших союзных республиках в качестве государственного и воспринимаем как личное оскорбление отказ преподавать его в школах Туркмении или Киргизии. В самой России очень многие им давно не владеют в должной мере. Большинство балакает на какой-то непонятной смеси с артиклями «короче», «в натуре», «блин», «мля», «науй», «ёпфоё» и многими другими, по количеству которых мы давно оставили позади все европейские языки вместе взятые.

Вот, к примеру, артикль «мля». Он произошёл в результате сокращения известного ругательства на букву «бэ» – того самого, которое некоторые защитники мата называют «оберегом для женщин». Так у англичан артикль «the» произошёл от сокращения указательного местоимения «that». Для удобства – чего на озвучивание лишних-то букв тратиться? Само слово на букву «бэ» нынче можно найти в любом словаре русского языка, но я, как человек трохи закомплексованный, не стану его здесь выводить – и так понятно, об чём речь. А артикль «науй» (именно так, с ударением на первом слоге) возник из-за выпадения звука «х» по середине от частоты употребления по тому же принципу, как в европейских языках буква «h» в большинстве случаев не читается. Или вот ещё перл современной разговорной русской речи – «ёпфоё». Изначально он представлял собой фразу из трёх слов с упоминанием «твоей матери», но от частоты употребления также сократился до своего нынешнего вида. Вроде это как уже ничего не значащая вставка между словами, а с другой стороны – оскорбление, которое нельзя оставлять безнаказанным. Ещё более странно звучит сия фраза, когда её используют сами матери в разговоре со своими детьми. По соседству жила женщина, вполне образованная, но весь дом терялся, когда она по вечерам кричала десятилетнему сыну, отчётливо чеканя слова: