В кругу семьи. Смерть Иезавели - Кристианна Брэнд

Перпетуя, немного успокоенная телефонным разговором с Коки, подошла к двери квартиры и выглянула за дверь.

– Миссис Солли! У меня была ужасная ночь, и я собираюсь немного поспать. Не присмотрите ли за моей дверью, чтобы никто не звонил?

Уборщица весело ответила, что если вы устали, то отдых – лучшее дело, и, сама всю ночь провозившись с одним больным ребенком, не говоря уже о кашляющем втором и ужасном несварении желудка у Альфреда, из-за которого у него в животе словно свинцовый булыжник, продолжила с неослабевающим рвением полировать, скрести и тереть. Перпетуя взглянула на придверный коврик: газета и конверт – вероятно, всего лишь счет. Она оставила и то и другое на коврике и вернулась в постель.

В полдень ей позвонил детектив-инспектор Чарлзворт. Он ехал на квартиру Эрла Андерсона и приглашал поехать с ним. Она лучше, чем кто-либо, знает обстановку и сможет сказать, если что-нибудь пропало или лежит не на месте… Перпетуя, хотя провела в квартире Эрла гораздо меньше времени, чем многие думали, согласилась. Чарлзворт пообещал перезвонить через полчаса. Нет, к сожалению, вестей от мистера Андерсона пока не получали.

Она завернулась в шелковое кимоно и выглянула на лестницу. Газета и конверт все еще лежали на коврике, но к ним добавился маленький круглый букет и сложенная записка. Записка, подписанная просто «Б», гласила: «Перпетуя, инспектор Кокрилл подтверждает, что я не мог заманить вас в ту комнату. Когда это происходило, я сидел на лошади в задней комнате, а запасной доспех, насколько я знаю, все еще висел на стене. Пожалуйста, поверьте. И зачем бы я хотел вам навредить? Не бойтесь, мы все позаботимся о вас». Внизу Коки приписал неразборчивым, но хорошо знакомым ей почерком: «Дорогая Перпетуя, этому молодому человеку ты можешь вполне доверять».

Она окликнула миссис Солли:

– Кто принес цветы?

Уборщица ответила, что приходил очаровательный молодой джентльмен, несомненно, иностранец – потому что в такой жаркий день он надел макинтош и черную шляпу, как у мистера Идена. Джентльмен вбежал в подъезд, поднялся к ее двери и спросил у миссис Солли: «Она еще не вставала? Газета до сих пор на коврике». Затем сунул цветы ей в руку, попросил: «Передайте, что я вернусь», – и снова умчался.

– Куда этот джентльмен торопился, мисс?

– Право, не знаю, – сказала Пеппи. Она слегка улыбнулась, представив себе, как Двойной Брайан влетает в подъезд, оставляет букет на ее пороге и убегает, словно цветы были бомбой, и надо спешить, прежде чем они взорвутся. – Он просто… у него всегда такой вид, будто он торопится.

И он, конечно, действительно не мог напасть на нее в той маленькой комнате. По какой-то неясной причине она почувствовала себя гораздо спокойнее. «Не бойтесь, мы все позаботимся о вас». Это было очень любезно со стороны Двойного Брайана.

Вернувшись в квартиру, она положила на стол записку и цветы и вскрыла конверт. На штампе стояло вчерашнее число, однако внутри оказался не счет. Маленький листок содержал послание, отпечатанное на машинке: «Перпетуя Кирк, ты – следующая»…

Чарлзворт заехал за ней в одиннадцать. Узнав о записке, он посочувствовал, при этом не скрывая искренней радости:

– Мы вычислим его по шрифту печатной машинки! Не так уж много машинок, к которым могут иметь доступ подозреваемые!

Он отправил листок в Скотленд-Ярд, а сам поехал с Перпетуей и сержантом Беддом на квартиру Эрла Андерсона.

– Инспектор, у меня еще есть записка от инспектора Кокрилла. Он пишет, что Брайан Бриан свободен от подозрений, и я могу ему доверять.

– Неужели?

– Мистер Бриан принес мне цветы. Правда, мило с его стороны?

– Божественно, – сказал Чарлзворт. И отметил, что в тихой девочке, вчера вечером казавшейся бесцветной и невесомой, словно паутина, неожиданно затеплилась жизнь.

Первый этаж дома Эрла Андерсона, некогда служивший конюшней, занимали гаражи. Шофер мыл древний «Роллс-Ройс».

– Доброе утро, мисс, – поздоровался он с Перпетуей.

А она прямо похорошела – похоже, ей на пользу пошло, что ее полюбовник сделал ноги. Актер, скажите пожалуйста! Эрл Андерсон оповещал мир о своей профессии, не без оснований полагая, что она делает его особенным, и по этой причине уверенно ожидал от обитателей дома проявлений восторженного интереса. Однако он не был Стюартом Грейнджером или Джеймсом Мейсоном, не выступал на «Радио Таймс», и соседи попросту не верили, что он актер, – но поскольку к нему часто захаживали разные женщины, интерес все равно проявляли. Шофер с готовностью повторил все то, что уже рассказал посланниками Чарлзворта. Примерно около одиннадцати вечера мистер Андерсон спустился к телефонной будке на углу, довольно скоро вернулся, взял машину и снова уехал. Через некоторое время их разбудил шум автомобиля. Кажется, позже шофер слышал, как кто-то выходит из конюшни, но он уже задремал и не может поручиться, что это был не сон. Оговорку насчет сна шофер повторил неохотно: признание вырвал у него сержант Бедд во время беседы чуть ранее, однако про себя шофер не сомневался, что слышал шаги наяву. Сдвинув фуражку на затылок, он многозначительно отдувался, как бы намекая, что разговоры с полицией под палящим солнцем вызывают сильную жажду. Чарлзворт предоставил ему самому удовлетворять эту потребность. Вместе с Перпетуей они вошли в гараж, миновали маленькую красную машину Эрла и поднялись в квартиру.

– Когда вы в последний раз его видели или получали от него известия? – спросил на ходу инспектор.

Перпетуя, в красивом цветастом платье, шагала по узким ступенькам за ним следом.

– Вечером перед спектаклем. Обычно, если днем мы не виделись, он звонил мне по вечерам. В тот вечер Изабель позвонила мне около десяти, сказала, что собирается ему позвонить, но, конечно, его линия была недоступна, потому что он не оплатил счет, и она решила позвонить Сладкому Папочке… простите, я имею в виду – мистеру Порту. Не знаю, позвонила ли.

Чарлзворт быстро повернулся к сержанту Бедду:

– Уточните в пансионе Порта. – Он обвел жестом маленькую квартирку: – Чего-нибудь не хватает?

Полиция провела весьма тщательный обыск, однако теперь здесь все привели в порядок. Перпетуя осмотрела вешалку в прихожей, заглянула в спальню и ванную комнату.

– Нет его шляпы и плаща. Прошлой ночью, кажется, слегка моросило? Его халат и тапочки лежали обычно вот здесь… И на подушке нет пижамы. И бритвенных принадлежностей, зубной щетки, полотенца и прочего. – Девушка замолчала, удивленно глядя на ванну. – Но зачем он забрал штору?

– Какую штору?

– Здесь висела штора из промасленного шелка. Прозрачная, с чайками… Эрл говорил, что чайки похожи на истребители, и вешал ее вверх ногами. Зачем было ее забирать? И куда он мог уйти?

В голосе Перпетуи прозвучало отчаяние, однако выражение лица было скорее озадаченным, чем встревоженным. Если она и встревожилась, подумал Чарлзворт, то скорее из простого человеколюбия, нежели из-за того, что парень много для нее значит.