Пламя и шелк - Петра Шир

– Д’Армон.

– Да, точно. Письмо, которое он доставил, я положила тебе на стол. А потом еще приходила Мадлен и хотела с тобой поговорить. Хоть она этого и не сказала, но, кажется, у нее было что-то срочное.

– Мадлен была здесь? – Лукас с удивлением повернулся, стоя уже в двери. – Когда?

– Сразу после посыльного, около часа назад. Я предложила ей подождать тебя здесь, но она не захотела. – Мать бросила на сына пристальный взгляд. – Она была очень бледной, бедная девочка, и не такой жизнерадостной, как обычно. Я знаю, это не мое дело, но, что бы ни случилось между вами, – ты должен разобраться в ваших отношениях.

Лукас зашел в свою контору, снял китель, повесил его на крючок, сел за стол.

– Я боюсь, что это уже не от меня зависит.

– Ты сдался. – Его мать проследовала за ним и остановилась у самого стола.

– Нет. – Он бессознательно потер подбородок, а затем взял в руки письмо от д’Армона. – Я просто считаю, что Мадлен сама должна принять это решение.

– И как ты надеешься, что она выберет тебя, если постоянно избегаешь ее?

– А разве она не избегает меня? – Он одним движением сорвал печать на письме, развернул его и пробежал глазами содержание.

– Как дети! – От возмущения мать затрясла головой. – То, что Мадлен сегодня была здесь, разве не говорит тебе о том, что она пришла к какому-то решению? И если так, то это далось ей нелегко. Поверь мне, девочка выглядела так, как будто она не спала много ночей или даже недель. – Она смотрела на сына оценивающе. – Это совсем не свойственно тебе, сын. Кроме того… – Она чуть склонила голову на бок. – Она знает, какие чувства ты к ней испытываешь?

Лукас потянулся головой назад, меж плечи. Этот разговор начинал раздражать его.

– Я не могу себе представить, чтобы она, как минимум, не догадывалась об этом.

– Ты до сих пор не сказал ей, что любишь ее? – Голос матери срывался на крик. – Господи боже мой, вы, мужчины, совсем ничего не понимаете в нас, женщинах.

Лукас нахмурился и оторвал глаза от письма, которое не содержало каких-либо значимых новостей.

– И что, по-вашему, я должен делать?

Качая головой, мать пошла к двери, потом снова повернулась.

– Поговори с ней. Скажи, что ты чувствуешь к ней, даже если тебе тяжело сделать это. Конечно, она опасается, что у тебя все это несерьезно. – Глаза матери стали строгими. – В чем, кстати, я ее совсем не обвиняю, если вспомнить твою беспутную юность. – Она вернулась на шаг в комнату. – А для тебя это серьезно?

Смесь паники и решимости слилась в животе Лукаса в горячий клубок.

– Впервые в моей жизни – да.

– Так чего же ты до сих пор сидишь здесь и думаешь? Будь мужчиной и завоевывай женщину, которую любишь. – Она мгновенье помолчала и продолжила: – Я прямо сейчас уезжаю к твоей тетке Йоханне в Дрес. Смешно и глупо звучит, но на нее наступила корова. Она едва в состоянии двигаться. Тони и Лотти поедут со мной. Мы останемся там на два-три дня, пока Йоханна немного не поправится. – Глянув на сына так, что ее взгляд прожег его насквозь, она снова развернулась и на этот раз уже покинула контору. Практически сразу он услышал, как мать шутит и смеется на кухне с Лотти.

Какое-то время Лукас слушал такие родные звуки дома и пытался бороться с внутренним сопротивлением, которое вызвали в нем слова матери. Поняв, что попытки неудачны, он резко встал, надел китель и отправился к дому Тыненов.

Уже было довольно поздно, когда Мадлен с родителями, сестрами и братом возвращались домой после ужина в гостях у семейства Ляйненов. Петер тоже был приглашен, как и жених Эмилии, однако извинился и вежливо отказался, поскольку его ожидала важная встреча с управителем Шаллем фон Беллем. Зная, что тот по-прежнему намерен предложить фон Вердту должность, к отсутствию Петера отнеслись с пониманием.

Мадлен и вовсе почувствовала облегчение – этим вечером ей не нужно было вести себя так, словно между нею и женихом ничего не случилось. Ей даже удалось свести разговоры за столом к теме обсуждения свадьбы Эмилии.

Когда они вошли в дом, из слуг не спала только Йоната. Она как раз раскладывала горячие кирпичи по хозяйским кроватям, чтобы немного согреть их. В последние несколько дней в Райнбахе установилась холодная, иногда даже морозная, свойственная второй половине осени погода. В то же время было ясно и безветренно. В связи с полнолунием стоило ожидать, что потеплеет чуть позже. Во всяком случае, так считал Кристоф Ляйнен, ссылаясь на один из народных прогнозов, которые он черпал из своего собрания крестьянских мудростей.

Повариха собрала все пальто, чтобы затем развесить их как положено, рассказывая при этом о двух точильщиках ножей и ножниц, появившихся на их улице в конце дня.

– Я взяла на себя смелость и велела поточить наши кухонные ножи, госпожа Тынен. Надеюсь, вы не против. Вы ведь давно уже жаловались, что они затупились. Ох, вот еще что: приходил капитан Кученхайм и спрашивал вас, Мадлен. – Йоната поправила гору пальто в своих руках, чтобы те не повалились на пол. – Я ему подсказала, что он может найти вас у Ляйненов, но он ответил, что зайдет в другой раз. Я сейчас все здесь быстренько уберу и пойду спать, если вы не возражаете. – Она вопросительно глянула на мать Мадлен.

– Да, естественно, можешь идти. Уже очень поздно, нам всем пора ложиться.

– Подожди. – Мадлен придержала Йонату за локоть. – Когда точно приходил Лукас?

– Ой, не помню, где-то час спустя после вашего ухода. Сразу после него точильщики были у ворот. Ох, я должна была ему что-то передать и забыла?

– Нет-нет. Все в порядке. – Мадлен попыталась изобразить безразличие. – Это не важно.

– Ну да, скорей всего, не важно. Иначе он бы пошел к Ляйненам, чтобы там поговорить с вами. – Йоната пожала плечами и исчезла вместе со всеми пальто.

– Или, возможно, то, о чем он хотел поговорить, было не для чужих ушей, – шепнул дочери отец, медленно проходя мимо.

Вздрогнув, Мадлен смотрела ему вслед, пока он шел к родительской спальне. Его костыли слегка задели дверную раму.

– Спокойной ночи, девочки. – Анна-Мария поцеловала каждую из дочерей в щеку и потащила маленького Маттиса за собой вверх по ступенькам. Мальчик уже засыпал на ходу и немного капризничал, когда мать укладывала его в кроватку.

– А я так надеюсь, что и у меня когда-нибудь будет такой милый и мужественный жених, как у Эмилии. – Мария толкала Янни перед собой вверх по ступенькам. – А еще так интересно, что ему пришлось выкупать невесту фактически дважды, потому что он не местный и поэтому должен был перед майскими торгами сначала заплатить выкуп за невесту обществу холостяков. Мне бы тоже такое понравилось.

– Георг Ляйнен и так целый вечер строил тебе глазки, – отвечала, хихикая, младшая сестра. – Ни на минуту не упускал тебя из виду.