Пламя и шелк - Петра Шир

– Мой вопрос был не об этом.

В поисках понимания Мадлен положила ладонь на его скрещенные руки, но тут же отдернула, поймав холодный безразличный взгляд.

– Я не знаю, что тебе ответить, Петер.

– Правду.

– Я… – Она в отчаянии оглядывалась по сторонам. Ответ, которого он ждал, испугал ее.

Когда она не ответила, Петер прошел мимо нее к выходу из конюшни, затем остановился в воротах, разглядывая двор. Его высоко поднятые напряженные плечи выдавали неимоверное волнение. Через какое-то время он развернулся к ней.

– Ты должна определиться, Мадлен, чего ты хочешь. В данных обстоятельствах заключение брака для меня невозможно.

– Петер! – Она с тревогой уставилась на него.

– Я не хочу спрашивать себя всю жизнь, не был ли я вторым номером в твоей табели о рангах. Ты бы хотела такого, будь на моем месте?

Пытаясь совладать с собой, она опустила голову.

Мадлен услышала, как Петер громко выдохнул, а затем подошел к ней и слегка коснулся ее плеча.

– Я не буду официально разрывать помолвку. Я хочу избавить наши семьи от такого скандала. Мы должны пока оставить все как есть. Но, Мадлен… Ты должна принять решение. И чем скорее, тем лучше. – Последние слова прозвучали холодно и отстраненно. – А сейчас мне нужно идти. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – До скорой встречи.

Не в состоянии ответить, Мадлен смотрела вслед своему жениху, пока тот, размашисто шагая, покидал пределы усадьбы. От страха, отчаяния и боли у нее перехватило горло. Слезы так и норовили брызнуть из глаз, но она усилием воли сдержала их. Как в тумане прошла она в сад, где Бридлин увлеченно беседовала с одним из слуг, приводивших в порядок грядки.

Горничная мгновенно отреагировала на кивок Мадлен, и они вдвоем отправились домой. За весь обратный путь Мадлен не проронила ни слова, да и весь остаток дня она молчала, отвечая только на конкретно заданные ей вопросы. Она просто была не в состоянии разговаривать с кем-либо, даже если это была ее семья.

Ночью она лежала без сна, глядя в темноту. И задавалась вопросом, не будет ли она до конца своих дней чувствовать себя такой.

Такой растерзанной.

Кобленц, 9 мая 1668 года Пятью годами ранее…

– Должно быть, это здесь. – Герлах Тынен остановил лошадь перед узким двухэтажным фахверковым домом в переулке с названием Энтепфуль. – Надеюсь, она дома.

– Хотелось бы застать ее, – мрачно поддакнул Генрих Аверданк, неуклюже сползая со своего коня. – Поиски и так заняли чертовски много времени. И к чему была такая спешка?

– А вот здесь все претензии к вашему племяннику, Аверданк. Он не должен был сбегать. Это проклятое юношеское нетерпение. – Герлах тоже спешился и поправил пальто. – Не то чтобы я не мог его понять, но он должен был осознавать, что побег привлечет внимание наместника. А тот миндальничать не станет. – Увидев, как в это мгновение открылась передняя дверь, Герлах расправил плечи, сделал суровое лицо и повернулся к женщине в двери.

– Здравствуй, Вероника.

Молодая женщина была одета в светло-серое платье, которое не могло скрывать ее уже довольно большой живот. Ее черные волосы были спрятаны под простым белым платком. Увидев двоих мужчин, она смертельно побледнела. Прежде чем один из них попытался заговорить, она заплакала, резко развернулась и убежала в дом.

Герлах и Аверданк недоуменно переглянулись. Герлах прикрыл за собой входную дверь и проследовал за своим спутником в гостиную, откуда отчетливо доносились всхлипы Вероники. Она сидела на стуле за прямоугольным обеденным столом, закрыв лицо руками. Герлах остановился прямо перед ней.

– Вероника Клецген. Вернее, Хаффемайстер. Поздравляю вас со вступлением в брак.

Рыдания стали громче.

Герлах уничижительно смотрел на несчастную.

– Возьми себя в руки, девочка.

– Извините, господин Тынен. Я не виновата, правда, не виновата. Он меня заставил. Он заставил меня сделать это. Он меня… заставил.

– Кто тебя заставил? – вмешался Аверданк. – Лукас?

Вздрогнув, Вероника опустила руки.

– Что? Нет. Муж… Мужчина. Я должна была подчиниться, в противном случае он обещал, что весь город узнает об этом и что отец потеряет свою мастерскую, и мы будем жить опозоренными.

Нахмурившись, Герлах глянул на своего напарника, затем опять на молодую женщину.

– А теперь еще раз медленно и под запись. Кто вас принуждал и к чему, и чем вам угрожали?

Вероника продолжала рыдать, размазывая слезы по щекам.

– Мужчина, которого они прислали.

– Кто его прислал? – допытывался Аверданк.

Вероника сделала глубокий вдох и покачала головой.

– Если я назову его, он меня убьет. Или мою семью. Или моего… – Она замолчала и непроизвольно погладила свой живот.

– Ты беременна, – констатировал Герлах. – Я предполагаю, что отец твоего ребенка не Грегор Хаффемайстер.

Она покачала головой.

– Кто тогда?

Вероника молчала.

– Кто тогда? – Аверданк повторил вопрос Герлаха немного громче.

– Мы уедем отсюда. Уже очень скоро. – Вероника указала на ящики и коробки, которые стояли в задней части комнаты, явно собранные к отъезду. – Мы уедем далеко, и тогда они уже ничего не смогут мне сделать. Я не скажу больше ни слова.

– Это мы еще посмотрим! – заорал на нее Аверданк. – Говори немедленно все, что ты знаешь!

– Подождите! – Герлах успокаивающе коснулся плеча Аверданка.

– Госпожа, с вами все в порядке? – Тощий слуга появился в комнате, с беспокойством глядя на нее. – Кто эти господа?

Вероника тяжело сглотнула.

– Петер, беги и позови моего мужа. Я не знаю, где он сейчас может быть. Поищи его в таверне.

– Я пришлю Неле к вам. – Подозрительность сквозила в каждом слове слуги.

– Нет. – Вероника покачала головой. – Все в порядке. А теперь беги, поторопись. – Она измученно терла глаза. Слезы больше не текли. Когда слуга исчез, она подняла глаза. – Пожалуйста, теперь уходите. Я больше ничего не скажу, даже если вы будете меня пытать. Мне надо думать о моем ребенке. – Она снова погладила живот.

В этот раз Герлах сдержал Аверданка прежде, чем тот успел взорваться, и повернулся к Веронике.

– Так вы же ложно обвинили Лукаса Кученхайма в изнасиловании.

Она скрестила руки на животе.

– У меня не было другого выбора.

Герлах немного подумал, прежде чем продолжить.

– Отец ребенка вас изнасиловал?

Она поколебалась, затем кивнула. Слезы снова заблестели в ее бледно-серых глазах.