Графиня берет выходной - Екатерина Павлова

— Ди, а приходила-то зачем? — недоуменно спрашивает она.

— Услышала шум за стеной, хотела узнать, все ли с тобой в порядке. Вижу, что все хорошо, даже в мой комбинезон успела нарядиться! В общем, желаю тебе жаркого вечера, — Она вновь краснеет, а я добавляю, — Синоптики обещали повышение температуры.

— А-а-а, ясно, спасибо, — бормочет Элджи, закрывая за мной дверь.

А я возвращаюсь в свой номер и позвякиваю ключами перед носом Генриха:

— Не благодари!

Морщинки на лбу Генриха сначала разглаживаются, а потом вновь собираются над переносицей.

— Это откуда? — скептически смотрит на меня, — Ты обчистила чьи-то карманы? У моей драгоценной супруги есть еще какие-то скрытые таланты, о которых мне следует знать?

— Всего лишь ошеломительная интуиция и непревзойденное логическое мышление, — хвастаюсь я, — У Ника взяла. Не спрашивай подробностей, — прикладываю указательный палец к его губам, а он ловко его целует.

— Я тебе говорил, что ты у меня чудо? — усмехается он.

Молчу. О чуде и прочих нежностях мы поговорим позже, тогда и решим, его я чудо или нет.

На поиски машины уходит некоторое время, но мы довольно быстро обнаруживаем ее на третьем этаже подземной парковки, воспользовавшись соответствующей кнопкой сигнализации на ключе.

— Красная? — хмыкает Генрих, удивляясь цветовому предпочтению моего брата, — Ничего ярче не было?

— Триста лошадей? — провожу ладошкой по капоту, недоумевая ни меньше Генриха, — Мой брат может удивить, когда захочет.

Вижу, что Генрих направляется к водительской двери, но я опережаю его и преграждаю путь, прижимаясь спиной к машине.

— Ди?

— Поведу я, — бескомпромиссно заявляю и одновременно с мольбой заглядываю Генриху в глаза. Никогда ни о чем подобном не просила. Почти всегда нас с мужем возит Барберри, и только в редких случаях Генри садится за руль самостоятельно. Предрассудки общества, но они есть.

— Вечером расплатишься, — дыханием гладит мои губы, а потом впивается в них поцелуем.

Я говорила, что сильно напряжена из-за предстоящей встречи и переговоров с шейхом? Считаю, что могу себе позволить немного расслабиться и сбросить лишнее напряжение в крепких объятиях Генриха Истербука, поэтому отдаюсь в волю его поцелуя со всем пылом и страстью.

Мне кажется, что целоваться с мужем я могу целую вечность, но прием у эмира никто не отменял. Во дворец мы приезжаем на пятнадцать минут раньше необходимого. Въезжаем за массивную ограду на охраняемую территорию и оставляем машину на стоянке для гостей. Паркую ее самолично, не желаю отдавать ключи в чужие руки — банальные меры предосторожности. А благодаря последней инновационной технологии сигнализация не только срабатывает при проникновении угонщиков внутрь салона, но также фиксирует все внешние прикосновения к корпусу машины, даже самые незначительные. Нет, она не взорвется оглушительным воем в случае дождя, но занесет всю информацию в бортовой компьютер, в который можно заглянуть при необходимости. Другими словами, не стоит волноваться из-за того, что люди эмира приклеят на автомобиль какую-нибудь следилку. Со всеми этими играми в шпионов я сама себе кажусь излишне подозрительной, но, тем не менее, лучше перестраховаться и быть начеку, чем постоянно терзаться в сомнениях.

— Твой брат не так безнадежен, как кажется, — смеется Генрих, а я хмурюсь, — Прости, дорогая.

Ник тот еще раздолбай, но мне хочется верить, что он исправится. Я люблю своего брата таким, какой он есть.

В обеденную залу к эмиру нас провожают люди из его охраны, разумеется, предварительно обыскав на входе и не один раз. Сам же Великий и Ужасный восседает в одиночестве во главе стола и ленивым взглядом порхает по распахнутой в его руках газете. На нем надет расшитый золотыми нитями домашний халат на восточный манер, а на лицо небрежно наброшено скучающее выражение, в точности такое же, какое принято носить у нас в высшем свете аристократии.

— Лорд! Леди Истербрук, как я вам рад, проходите! — вспыхивают как звезды в ночном небе его глаза при виде нас. И эмир, точно радушный хозяин, жестом приглашает нас присоединиться к нему за столом, — Если вы желаете, графиня, то можете снять ненужную иллюзию. Здесь безопасно.

— Благодарю, но я предпочитаю оставаться в маске Донны Хендрикс, великий эмир, — пожимаю плечами и присаживаюсь на стул, предварительно отодвинутый Генрихом, а следом садится и он сам.

На обед подают изысканные восточные блюда, вкусовые достоинства которых эмир расписывает с неподдельным восторгом. В какой-то момент мне даже кажется, что под иллюзией привлекательного молодого мужчины прячется пухлый милый толстячок почтенного возраста. Но это всего лишь мои догадки, к делу никак не относящиеся.

Когда пустеет посуда на столе, тогда и гастрономические разговоры сходят на нет, и мы проходим в малую гостиную залу, опять-таки выполненную в восточном стиле. На полу мягкий ковер и многочисленные расписные вазы, приглушенный свет и огромный полукруглый диван, усыпанный подушками. Все так и располагает к отдыху.

Эмир откидывается на спинку дивана, забрасывает ногу на ногу, устраиваясь поудобнее, и предлагает нам следовать его примеру.

— Сейчас вы попробуете самый вкусный, самый горький и самый горячий кофе на Востоке, — мужчина хлопает в ладоши, и в помещение выкатывают небольшой столик с высокими бортами и золотым песком по центру, — Сайфеттин ибн Хабиб лучший в мире бариста, ему нет равных в приготовлении кофе.

Под столом в специально обустроенном для очага месте лучший в мире бариста разводит небольшой огонь на заранее подготовленных углях. После чего засыпает молотый кофе в медную джезву, заливает его водой и ставит на песок в самый центр стола.

— Я вчера присутствовал на квалификации, мисс Хендрикс, вы великолепно выступили, — воркует эмир, развалившись на мягких подушках.

— Благодарю вас, но считаю, что могла бы и лучше, — скромно опускаю глаза и рассматриваю мысок своей туфельки.

— Диане не успели заменить камни в двигателе, — поясняет Генрих, — Но к завтрашнему заеду должны исправить это недоразумение.

— То есть завтра я могу смело делать ставку на то, что вы пройдете в десятку? — вскидывает густую смоляную бровь эмир, а в кофейнике поднимается пышная коричневая пена, которая так и норовит вот-вот убежать из него прямо на раскаленный песок, но кофевар плавным движением руки отводит джезву к краю стола.

— Боюсь, что это будет ошибкой, великий эмир, — честно отвечаю я.

— Зато будет очень интересно, — смакует он каждое слово, не отводя от меня пронзительного взгляда черных глаз, — После знакомства с вами, мои дорогие Лорд и Леди Истербрук, я наконец распробовал острый вкус азарта, — Юсуф улыбается, и глаза его блестят точно ониксы на солнце. Значит, он только что определился со своей ставкой и его уже не отговорить. Что ж, эмир не обеднеет, на то он и эмир.