Десять тысяч дверей - Аликс Е. Харроу

Джейн скрылась в низкой влажной расщелине. Я с любопытством заглянула внутрь, но Джейн тут же вылезла обратно, вытаскивая за собой конструкцию из досок и гнилых веревок. Она тяжело вздохнула.

– Что ж, наверное, глупо было надеяться, что плот благополучно переживет такую погоду. Но, возможно, этого хватит, чтобы дотащить припасы. – С этими словами она начала деловито и без малейшего стыда снимать с себя одежду.

– Джейн, что ты… Где Дверь?

Не ответив, она показала на море.

Я проследила за ее пальцем и увидела серое пятнышко на горизонте. Голые скалы серебрились в свете звезд.

– На острове? Но мы же не можем… Мы же не станем добираться вплавь?

– Труднодоступный. Негостеприимный. Как я и говорила, если не ошибаюсь. – Ее голос звучал сухо. Она уже вошла в воду. Ее исподнее сияло белизной, а темные ноги и руки сливались с ночным мраком. Бад радостно кинулся в воду вслед за ней.

Я повернулась к Сэмюэлю, ища поддержки, и обнаружила, что он уже расстегивает рубашку.

– Спорю на последний ломоть хлеба, что смогу тебя обогнать, – пробормотал он, как будто мы снова были детьми, играющими на озере, а не усталыми отчаявшимися взрослыми, которые прибыли на берег холодного моря в попытке убежать бог знает от чего. Я беспомощно рассмеялась.

Я успела поймать краешек ответной улыбки и бросить взгляд на его бледную грудь, прежде чем он вошел в воду вслед за Джейн и Бадом. Мне ничего не оставалось, кроме как пойти за ним.

Наверное, я не должна была удивляться тому, что вода холодная, – пускай сейчас стоял август, лето в Мэне скоротечно и напоминает осторожного зверька, который мгновенно прячется с заходом солнца, – но, как мне кажется, невозможно войти в настолько холодную воду и не удивиться. Плыть в такой воде – все равно что пробираться через рой жалящих насекомых. Замерзшими пальцами мы вцепились в доски, оставшиеся от плота, волоча за собой пожитки и тяжело дыша. Даже Бад держал голову как можно выше над водой, как будто стремился парить вместо того, чтобы плыть. Соль пропитала мои повязки, въедаясь в слова, вырезанные на руке. Если бы я могла повернуть назад, бросить все и смиренно приползти к розоватым каминам особняка Локка, я бы так и поступила. Но я не могла. Поэтому продолжала загребать холодную черную воду горящими руками, с каждым движением приближаясь к серому пятну острова.

А потом мои колени задели каменистое дно, а Джейн принялась затаскивать плот на берег. Рядом со мной хрипло дышал Сэмюэль. Он выбрался на сушу в нескольких футах от меня и рухнул, весь покрытый гусиной кожей, лицом в гальку.

– Мне больше, – выдохнул он, – совсем… Не нравится… Холод.

Я вспомнила пронизывающее ледяное прикосновение Хавермайера и болезненно бледное лицо Сэмюэля. Испугавшись, я кинулась к нему, гладя его по спине онемевшими пальцами.

– Ты как, в порядке?

Он приподнялся, опираясь на локоть, и запрокинул голову, смаргивая соленую воду. Его взгляд неожиданно стал до странного пустым. Я вдруг вспомнила, что океан превратил мое исподнее из бесформенных хлопковых мешков в облегающую вторую кожу, которая липла к телу и просвечивала. Мы оба застыли. Я пребывала в оцепенении, околдованная его чернильно-янтарными глазами, пока Бад не остановился рядом с нами и не принялся отряхиваться, брызгая на нас ледяной соленой водой.

Сэмюэль закрыл глаза и снова уткнулся лбом в гальку.

– Да, в порядке, – вздохнул он, а потом с трудом поднялся на ноги и доковылял до плота. Он вернулся со своей рубашкой, которая почти не промокла, и накинул ее мне на плечи, не касаясь меня. Ткань пахла мукой и потом.

– Мы почти добрались. Наверное, лучше пройти через дверь, прежде чем разбивать лагерь. – Даже в голосе Джейн уже слышалась усталость.

Мы побрели за ней по берегу и вскарабкались на невысокий утес на дрожащих ногах. Ветер обсушил нас. На моей коже осталась белая соленая корочка.

На дальнем конце острова стояли, словно скелет древнего сторожа, руины маяка. Башня осела и накренилась, а покрывавшая ее краска, некогда красно-белая, облезла и стала такой же серой, как камни у нас под ногами. Там, где должна была находиться дверь, остался только проем, похожий на разинутый рот. Джейн вошла в него первой, пробираясь через обвалившиеся перекрытия и перешагивая недостающие половицы, а мы с Бадом вошли следом.

Изнутри маяк напоминал гниющую грудную клетку морского чудовища, темную, увешанную водорослями. Один-единственный луч лунного света проникал в разбитое окно, освещая дверь в дальней стене, в том месте, где снаружи никакой двери не было. Сердце затрепетало у меня в груди.

С виду Дверь, слепленная из выброшенной морем древесины и костяных фрагментов, показалась мне старой, древнее рассыпающегося вокруг нее маяка. Через просветы внутрь маяка проникал слабый ветерок, принося с собой жаркий сухой аромат сенокоса под августовским солнцем.

Джейн потянула за ручку из китового уса. Дверь плавно открылась, хорошо смазанная и не скрипучая. Джейн оглянулась на нас, улыбнулась, сверкнув щелью между зубами, и шагнула в черноту.

Я положила руку на голову Бада и, повинуясь порыву, протянула вторую Сэмюэлю.

– Не бойся и не отпускай меня.

Тот взглянул мне в глаза.

– Не отпущу, – ответил он, и его пальцы крепко сжали мои.

Мы вместе перешагнули Порог. Небытие показалось мне таким же пугающим, таким же пустым и удушающим, как и в прошлый раз, но теперь, когда рядом были Бад и Сэмюэль, оно не казалось таким безграничным. Мы поплыли сквозь тьму, как три кометы, как многоногое созвездие, кружащее в ночном небе, а потом у нас под ногами зашуршала сухая трава.

Мы стояли в непривычных оранжевых сумерках чужого мира. За всего одну долгую секунду я успела увидеть бескрайнюю золотую равнину и небо, такое широкое, что казалось, будто над головой раскинулся океан, – а потом откуда-то раздался грубый голос:

– Господи Иисусе, да это целый чертов парад. Ладно, ребята, сейчас вы остановитесь, где стоите, и медленно-медленно обернетесь. А потом расскажете мне, с чем пожаловали и как, черт вас подери, вы нашли дверь.

Когда ты, продрогший, ослабевший и полураздетый, только-только шагнул в чужой мир, ты согласен сделать все, что тебе скажут. Мы обернулись.

Перед нами стоял худой, побитый жизнью старик, очень похожий на пугало, если не считать клочковатой белой бороды и копья в руках. Он был одет в серое пальто сродни шинели и сандалии из веревок и резины, а в спутанных белых волосах торчало яркое перышко. Он крякнул, направив на меня кончик копья.

Я подняла дрожащие руки.

– Прошу вас, сэр, мы просто пытаемся… – начала я. Мне даже не пришлось притворяться – голос и так звучал жалобно и испуганно. Впрочем, впечатление было несколько испорчено, когда Бад ощетинился и начал глухо рычать, как мотор на холостом ходу, а Джейн достала револьвер мистера Локка и прицелилась прямо в грудь старика.