Обречённый на одиночество. Том 1 - Усман Абдулкеримович Юсупов

самого тяжкого жребия есть светлые стороны, так же и в счастливой жизни полно горьких дней. По-моему, я начинаю кое-что понимать… В любом случае, день грядущий, как и все другие, в руках Всевышнего и только Ему ведомо, что он несет… Имран, ты иди к нашему белхи, а я схожу с Русланом на пасеку Овты.

– Там и без меня прекрасно справятся, я пойду с вами в Чухажийлане.

– Нет, Имран, послушай меня. Я должен идти туда один. Поверь, так будет лучше. Я знаю, что говорю…

Имран не на шутку разозлился.

– Алхаст, без меня ты туда не пойдешь! Не нравится мне эта чертовщина!

Алхаст рассмеялся, но в смехе этом не было ни веселья, ни радости. Уж кто-кто, а Имран не мог не заметить этого.

– Хватит, Имран, ну хватит! Никакая это не чертовщина, – тихо произнес Алхаст. – Нет, не чертовщина… не чертовщина… Имран, послушайся меня. Мы быстро. Соберем нехитрые пожитки старца и обратно. Найди мне какое-нибудь оправдание перед Солтой.

Имран развел руки:

– Это не дело, Алхаст. Что же это такое, в конце концов! С тех пор, как вернулся, тебе не дали толком отдохнуть…

– Ничего, Имран, успеем отдохнуть. – Алхаст направился к двери. – Пошли, Руслан, не будем терять время.

Алхаст и Руслан ушли, оставив крайне недовольного происходящим Имрана в недоумении.

Дверь хижины Овты была открыта. Сама пасека тоже выглядела заброшенной. И пчелы, казалось, собирали сегодня нектар нехотя, словно отбывая какую-то повинность. Пользуясь отсутствием пасечника, над ульями летали целые косяки шурок, издавая отвратительные звуки. Овта всегда отгонял их каким-нибудь шумом, иногда и холостым выстрелом из старого ружья. Сегодня же, не чувствуя никакой угрозы, они устроили настоящее пиршество. Птицы настолько осмелели, что садились на улей и клевали работающих пчел прямо у летка. В самой хижине все было перевернуто. Видимо, кто-то и из четвероногих обитателей леса, почувствовав отсутствие хозяина, также порылся здесь в поисках пищи. Молодые люди собрали в подобранную здесь же тряпицу валявшиеся на полу остатки еды, чтобы ненароком не наступить на них.

Руслан, обеспокоенный чем-то, прошелся по хижине, тщательно осматривая каждый ее закоулок.

– Посохов нет, Алхаст. Нет посохов… Ты не помнишь, Овта их сюда заносил? Ну-у, после того, как вы их здесь расставляли!

Алхаста удивила осведомленность Руслана, ведь его не было здесь прошлой ночью. Но думать об этом сейчас не хотелось. Да и стоило ли удивляться этому, мало ли странного было в этих людях?..

– Да, сюда, – посмотрел по сторонам Алхаст. – Они были завернуты в серое сукно.

– Но их здесь уже нет, – Руслан даже приподнял край молитвенного коврика, расстеленного на полу, словно надеясь найти посохи под ним. – Нет ни посохов, ни серого сукна… Они опередили нас…

Взгляд Руслана остановился на четках, висящих на стене у изголовья узеньких нар.

– Давай хоть эти четки заберем, видимо, их просто не заметили.

Еще раз оглядев хижину, Руслан направился к двери. Алхаст, внимательно наблюдавший за ним, вышел следом.

Таинственность в словах и действиях Руслана уже стала раздражать Алхаста. Он должен был получить ответы на возникшие у него вопросы. И не когда-нибудь потом, а прямо сейчас.

– Послушай, Руслан. Мне надо сказать тебе кое-что, – жестко произнес он.

Отстраненно улыбнувшись, Руслан сел на то самое место, где прошлой ночью сидел Овта.

– Я слушаю тебя, Абун Алхаст, говори свое «кое-что», – улыбнулся он снова все так же холодно, но теперь уже с неприкрытой иронией. – Ты садись, Алхаст, садись. Вряд ли наш с тобой разговор закончится несколькими словами.

Алхаст присел напротив Руслана, улыбка которого вызвала у него раздражение.

– Руслан, я думаю, уже настало время поговорить серьезно. Эта скрытность и полунамеки мне уже порядком надоели, – начал Алхаст. – Я вернулся в аул, бросив вполне приличную работу и все другие свои дела, единственно только для того, чтобы убежать от интриг, бессмысленной суеты и мелочной возни. Надоели лицемерие людей, их коварство, корысть и алчность. Не было сил видеть этих животных, потерявших всякий человеческий облик… Озверевшие и оскотинившиеся существа!.. Вот и убежал от всего этого. Никогда не считал себя умнее других, в политику не лез. Поверь, излишнее внимание людей только тяготит меня. Давно уже понял, что публичность – это не мое. Но и тупо взирать на происходящее тоже не получается. Равнодушие, оказывается, вовсе не порок, а подарок небес, которого я не удостоился… Тяжелые, бесконечные думы о нашем непростом времени и о той трагедии, которая надвигается на наш народ, истощили меня, лишив последних сил, будто на собственных плечах перенес эти горы с места на место. Мозги у меня уже начали распухать, не выдерживая этого напряжения; казалось, голова вот-вот разорвется на части. Я ведь, Руслан, действительно испугался, что со мной такое на самом деле произойдет. Потому и сбежал сюда, подальше от столичной свистопляски… Я вернулся в аул, Руслан, чтобы отдохнуть, чтобы спрятаться от всего… Надеялся, что здесь-то уж никому до меня не будет никакого дела… Я так долго мечтал о добре… не только мечтал, а хотел творить это добро. Старался изо всех сил, ничуть не жалея себя. Но так и не нашел никого, кто нуждался бы в моих добрых делах. Мало того, люди, которых я считал достойными моего доверия и к которым тянулся от всего сердца, на деле оказались далеко не такими, какими, в моем представлении, они должны были быть. Я не знал, что ухоженный, одетый с иголочки человек с привлекательной внешностью, милой улыбкой на лице и красивыми, складными речами на устах может скрывать грязные помыслы. Это было мое окружение, с ними я водил дружбу, с ними делился своими самыми сокровенными мыслями… Когда условия жизни поменялись, у одних в лучшую сторону, у других в худшую… вот тогда и узнал их. Именно от них, от их «ценностей» я и бежал, Руслан… Мне неинтересны ни тайны, ни какие-то там полунамеки. Нет у меня ни ума, ни желания разгадывать эти головоломки. Прошу вас, не втягивайте меня в этот лабиринт, не рассказывайте мне то, о чем не знают простые люди, не посвящайте в дела, о которых нельзя говорить на людных площадях! Я не способен искать и хранить. Не люблю говорить шепотом и слушать шепот тоже не люблю! Позвольте мне жить так, как сам этого хочу!.. И сюда я пришел только ради тебя, чтобы быть рядом, если тебе вдруг понадобится помощь. Хотя хорошо знал, что меня эти дела не касаются совсем… Теперь уже достаточно, Руслан, я иду в аул. Как заметил мой друг Имран,