Артиллерия Ивана Грозного - Алексей Лобин

Воспользовавшись заключенным с Речью Посполитой перемирием, Иван Грозный решил бросить силы на шведскую часть Ливонии, ключевым городом которой был Ревель. Мятеж гофлейтов Клауса Курселя летом 1570 г., в ходе которого наемники захватили ревельский замок под тем предлогом, что шведский король задолжал жалованье за несколько месяцев, не мог не убедить вассала русского царя герцога Магнуса, что в Ревеле есть недовольные шведской властью. Крупный морской порт был лакомым куском – с его захватом русские подрывали шведскую торговлю.

По плану российского командования кампания 1570–1571 гг. должна была вытеснить шведов из Ливонии. Помимо Ревеля удар предполагался по Леалю и Вайсенштайну.

Ввиду того, что Ревель был одной из крупных крепостей Ливонии, предполагалось склонить город путем присяги Голштейнскому герцогу Магнусу. Крупных сил для занятия крепости не было выделено. Как отмечает И.Б. Бабулин, посылая в поход всего двух своих воевод, царь «был уверен в успехе и отправлял на Ревель не осадную армию для овладения крепостью, а всего лишь будущий городской гарнизон»[640]. Однако ревельцы решили сесть в осаду.

Согласно ревельской «Артиллерийской книге», начатой в 1559 г., на вооружении крепости стояли 240 орудий (короткоствольные «Steinkatze», мортиры, шланги, фальконы, фальконеты, серпантины, серпантинеллдо, поттхунде (тюфяки), гаковницы, доппельгаковницы и 99 ручных мушкетов [641].

Особой изящностью и высоким качеством выделялись орудия мастеров Корта Хартманна[642] и Карстена Миддельдорпа. Если первый отливал для ревельского магистрата пушки в самом Ревеле, то второй литейщик делал на заказ в Любеке. До наших дней в собрании ВИМАИВ и ВС хранится орудие «Ревельский лев» (Инв. № 09/22), отлитое Миддельдорпом в 1559 г. по заказу ревельских властей. Торель ствола выполнена в виде бюста человека. Составитель первого путеводителя Артиллерийского музея Н.Е. Бранденбург отмечал, что, скорее всего, литейщик изобразил себя. Вслед за ним Л. Антинг также предполагала, что это автопортрет литейщика. Археолог К.В. Шмелев выдвинул версию, что, вероятнее всего, мастер изобразил царя Ивана Грозного[643] – головной убор похож на шапку Мономаха, а вокруг шеи просматриваются бармы.

Его версию поддержал английский ученый Сергей Богатырев. В статье «Bronze Tsars: Ivan the Terrible and Fedor Ivanovich in the Decor of Early Modern Guns»[644] он привел сравнительный анализ шапки Мономаха и шапки на пушечном декоре. Историк отмечает, что изображение в некоторых местах (завитые усы и особенно ромбовидный орнамент на бармах) явно зависит от гравюры Эрхарда Шона, который задал стандарты изображения московского князя европейскими мастерами. Общие черты лица (вытянутое лицо, длинный нос, борода) также следуют гравюре Шона. Следует учитывать, что у нас нет достоверных прижизненных изображений Ивана, выполненных в России. Создатель изображения на «Ревельском льве» стремился представить не столько точный индивидуальный портрет Ивана, а скорее образ грозного завоевателя.

О создателе «Ревельского льва» мастере Миддельдорпе известно, что он работал в Любеке с 1548 г. (отливал колокола в Данию), а скончался в 1561 г. Вспомним, что пушки в Любеке заказывал для войны магистр Ливонского ордена – они были привезены в Феллин, а в 1560 г. все любекские орудия достались войскам Ивана Грозного.

Таким образом, к 1570 г. Ревель, он же Колывань, был прекрасно вооружен артиллерией и основательно защищен толстыми стенами, высокими башнями, глубокими рвами, крутыми валами и ронделями.

Войско герцога Магнуса, подошедшее к Ревелю, практически не имело артиллерии: «Да изо Пскова велено отпустить с королем Арцымагнусом четыря пищали полуторных со всем с нарядом и с колесы, а к пищали по триста выпусков»[645]. Четыре орудия до 6 фунтов калибром, конечно же, ничего не могли сделать не только с каменными стенами, но и с укреплениями на валах. Ревельцы знали, что у осаждавших не было осадной артиллерии. Герцог Магнус, голдовник царя, писал магистрату, что царская артиллерия скоро прибудет: «Вас обнадеживали из Нарвы и других городов, что царь-де пришлет только 4 мортиры и 2 картауны; я, в свое время, доберусь до тех, кто распространил такой слух; Ревель же ошибается, полагая, что царь не пришлет еще более»[646].

2 сентября установленные на горе полуторные пищали стали обстреливать 6-фунтовыми ядрами, которые не могли причинить сколь-нибудь серьезного вреда стенам и башням.

12 января 1571 г. отмечено прибытие русского отряда (кн. Ю.И. Токмакова) «с тяжелыми орудиями и мортирами», которые через день с оборудованных позиций стали делать первые пристрелки, выпуская ядра «от 16 до 25 фунтов, а также и в 6 фунтов; но убитых, кроме одного стрелка на валу и двух бедных женщин, родных сестер, которых одним выстрелом убило на печи, не было»[647]. Через три дня установленная у Глиняных ворот у Блейхберга батарея мортир начала забрасывать огненные шары в город. Однако прибытие тяжелой осадной артиллерии не решило вопроса взятия города. Обстрел самых крупных орудийных башен Толстая Маргарита и Больших Морских ворот не дал результата – ядра не смогли пробить толстые стены. Огненные снаряды также не смогли поджечь город – «пожарные» команды ревельцев вовремя засекали падения зажигательных ядер и тушили их.

Не сломила сопротивление ревельцев и чума, эпидемия которой вспыхнула зимой. К марту 1571 г. для Магнуса и русских воевод стало очевидным, что с имевшимися силами взять столь крупную цитадель не представляется возможным. 16 марта осаждающие сожгли лагерь и отошли.