Азиатская Европа - Мурад Аджи

Раньше, до их вмешательства, об этническом единстве на Руси не шло даже речи. Национальных проблем не было. Достаточно обратиться к родословной книге российского дворянства, по шутке Салтыкова-Щедрина, «Урус-Кугуш-Кильдыбаевых», чтобы убедиться: более половины дворян — выходцы из Степи, но никак не славяне или русы. Опричниной и хотел уравнять страну Иван Грозный. А опричнина лишь истощала Русь, но не лечила ее.

Однако требование митрополита Филиппа об отмене опричнины царь-злодей оставил без внимания. И Малюта Скуратов поставил в их споре точку — он задушил митрополита.

Так московский князь силой подчинил Церковь и закрепил за собой титул «царь»! Ему это отчасти удалось: его боялись, но не слушали.

Назвав себя царем, Иван IV погрузился в иллюзию духовной свободы. Он щедро наградил иереев и монастыри, поддержавших его в борьбе с удушенным митрополитом. Однако самозванец забыл, что он сам смертный человек, а Бог взыщет за невинную кровь. Действительно, варяжская династия Рюриковичей в Москве вскоре оборвалась… «Бога не обманешь», — сказали простые люди и перекрестились с облегчением.

Тенгрианство в очередной раз выстояло, оно крепилось, как при ударе, по-прежнему оставаясь общим для славянской Руси и для тюркской Степи.

Физическая сила в духовных спорах на Руси — не союзник, эту истину греки поняли быстро. Их настораживало, что в Москве Иоанн Неронов стал собирать сторонников мирного достижения русской церковной независимости. Но сплочение русского духовенства не входило в планы греков, они ставку делали совсем на иное.

Только «тишайший» московский царь Алексей Михайлович знал о тайных планах своих кумиров. Чтобы без крови и удушений.

Едва став русским царем, Алексей Михайлович объявил себя горячим поклонником Ивана Грозного, однако его ошибок повторять не пожелал. На могиле убиенного митрополита Филиппа он просил Бога о прощении злоупотреблений монархии. А замолив грех, начал действовать.

Он превратил Москву в центр «москальства» — всюду насаждал бюрократию. Каких только «контор-приказов» не появилось тогда. Десятки. Не хватало лишь одного — Духовного приказа… И царь решил создавать христианскую Церковь, чтобы по примеру византийских императоров командовать ею.

Издалека противники веры в Бога Небесного приучали Москву к христианству. Они поставили трехлетнему царевичу Алексею воспитателем боярина Морозова, человека, ненавидевшего и Русь, и Степь, признававшего только западное. Как им это удалось?! Но случайности здесь явно не было.

Словом, воспитанник превзошел воспитателя, до самой его смерти только с ним советовался царь… Вот и подумаем, а было ли Смутное время смутным? Случайно ли после серии неудач с Лжедмитриями (царями-инородцами) на русский трон в 1613 году сел Михаил Романов? Кто его посадил? Почему прежняя фамилия этого рода до середины XIV века была тюркской — Кобыл (щеголь, франт), затем — Кошкины, в конце XVI века — Захарьины-Юрьевы, Захарьины-Кошкины? И откуда вдруг появилась фамилия Романов?

Известно, отец первого русского царя из династии Романовых, патриарх Филарет (в миру Федор Захарьин-Юрьев), был близок с греческим патриархом… А это уже кое-что проясняет. В частности, почему — Романовы. На латинском языке это слово означает «римский», с учетом предыдущих событий смена фамилии с Кошкина на Романов обретает явный политический подтекст, который не могли не заметить в Риме.

Европейцы при Романовых зачастили в Москву, ездили, как к себе домой. Сам Алексей Михайлович, особенно после пребывания в Польше, уже считался чуть ли не католиком. Даже одежду свою сменил на западную и потребовал от других русских вельмож сделать то же.

Дух Европы неудержимо проникал в поры Кремля! В каждую щелочку. Двери и окна здесь теперь были открыты настежь. Греки расхаживали хозяевами: они учили, давали советы не шепотком, а в полный голос… Посланники папы римского, как ревизоры, наведывались сюда.

Конечно, никто и никогда в деталях не установит, как все протекало. Но факт остается фактом — Русь начала отворачиваться от старины, иначе говоря, она отворачивалась от самой себя, принимая новый образ жизни, выгодный Западу. (В этом, на наш взгляд, и крылась причина раскола.) Но чтобы достичь желаемого, нужен был церковный Собор, на котором можно было официально отойти от тенгрианства и стать христианской страной по примеру западных стран.

Такой Собор состоялся в 1654 году, тогда и начали раскол. А в 1666 году утверждали уже случившееся, как бы официально подводя черту под решения Собора 1654 года.

Вести новый Собор пригласили греческих патриархов — Паисия Александрийского и Макария Антиохийского. Пригласили, зная, что оба эти деятеля за открытую симпатию к Риму низложены со своих престолов Собором иерархов восточной Церкви. Но их пригласили. А те приехали. Два тайных иезуита, два явных мошенника порешили с молчаливого благословения Кремля судьбу тенгрианства. Они волей Собора и руками Собора раскололи Русь и Степь, последний оплот веры в Бога Небесного, — вот что раскололось тогда!.. Видно, и вправду звезда над Римом в те годы светила ярче.

Царь Алексей свободную Церковь заменил на Церковный приказ, а его сын Петр I потом изъял из обихода даже само слово «церковь», лишив патриарха власти.

Воеводой на свой Церковный приказ царь Алексей видел Никона, который был с 1652 года московским патриархом и показал себя человеком своевольным, мечтавшим о власти.

Невежественному Никону духовные идеалы были чужды и непонятны. Власть, и только власть, заботила его. Едва ступив на патриаршую кафедру, он принялся все переделывать на греческий лад, уничтожая тюркское. В русской Церкви ввел греческую одежду. В патриаршей кухне — греческую еду… Все было с чужого плеча.

Находка из тюркских курганов, V–IV века до н. э.

А греки, озираясь на Рим, расчетливо вели и свою политику: после потери Византии в 1453 году они видели в Руси союзника против тюрков. Многое долго делали они, чтобы расположить к себе малоопытных русских. Их старанию можно позавидовать. В 1650 году, например, в монастыре на Афоне они публично сожгли старинные церковные книги, написанные на тюркском. Целую библиотеку! Так они пожелали Руси новых русских книг.

Чуть раньше греки придумали еще одну «новость» для русской истории. Оказывается, знаменитую шапку Мономаха, символ самодержавия Руси, изготовили… в Византии. Это был якобы подарок императора Константина киевскому князю Владимиру. Бессовестная ложь, но и она стала страницей российской истории, доказывающей традиционность отношений Руси и Византии…

Греки постыдно лукавили и в мелком, и в крупном, обосновывая политическую теорию «третьего Рима».

Раскол в отношениях между Степью и Русью ими готовился долго и старательно, всех его тайных пружин не знали ни русский царь, ни Никон. И не догадывались о них. Патриарху приказали исправлять церковные книги, ввести новые чины и обряды. Иначе говоря, создать новую Церковь. Христианскую! И Никон распорядился, потому что был уверен, что проводит реформу старой, тенгрианской!